Страница 12 из 92
– Да, я видела, как тёмная сила борется в душе принца со светлой. Но кто бы мог подумать – Гуго сын Света и Хаоса одновременно… А Сибелис кивнул белоснежной сединой.
– Именно этим и объясняется двойственность его натуры. И некоторые странности в прошлом.
– И настоящем. – жёлчно заметил король. А затем добавил.
– Королева ясно и недвусмысленно высказалась о том, что она покончит с собой, если с этим… ублюдком что-либо сделают. Но как король – я не вижу ни причины, ни возможности проявить снисхождение. Принцесса Берта на миг задумалась, что дорого дала бы за то, чтобы запечатлеть всю эту сцену на полотне. Потом спохватилась – уж слишком мрачно выходит…
– Отец, неужели вы собираетесь объявить о пошатнувшемся душевном здоровье матушки и заточить её в Башню Скорби? И тут Фред глухим голосом произнёс.
– Я против! Пусть он и бастард, не ваш сын – но он мой брат. И придётся вам посадить в убежище скорбных главою и меня. Одна просьба только – по соседству с мамой. Король так посмотрел на сына, что тот отшатнулся.
– Это что – бунт и неповиновение? Как ты можешь быть столь мягким – ведь и в твоей чаше зелёным огнём пылал яд! Неужто ты уже забыл и простил это? Однако принц уже пришёл в себя. Всё-таки, королевская кровь – не водица. Он долго колебался, глядя на едва дышащую мать – ей единственной разрешалось сидеть в присутствии короля.
– Издать указ и объявить прилюдно о лишении младшего принца всех прав на наследование. Затем – отобрать все причитающиеся ему титулы и привилегии. В течение седьмицы, под стражей, покинуть пределы королевства с предупреждением
– если однажды хоть одной ногой он появится здесь – сразу на плаху. И приказать забыть его имя – не упоминать под страхом смертной казни. Фиона покачала головой, и её шевелюра рыжим пятном качнулась перед затуманенным взором королевы.
– Братец, братец… хотела бы я знать причину твоего неслыханного снисхождения. Давай уж начистоту – все мы знаем, что ты особо не жаловал Гуго. А тут ещё такое…
– Он не твой брат, а мой. – сердито огрызнулся принц. А Берта, поёжившись, добавила.
– Хоть и подонок – а родной брат… Да, Фред, так будет лучше всего. И не скрывать, а наоборот объявить – болезнь так завладела душой несчастного, что он решился на неслыханное злодейство. Но король милостив… и всё такое. Матушка, соглашайтесь! По щекам королевы скатились две капельки, блистающие ничуть не менее её знаменитых алмазных серьг. И медленно, словно изнемогая под тяжким грузом, Изольда склонила голову.