Страница 14 из 26
- Валяй пиши, - сказал мальчик, которого звали Блеуер, - но только быстрей, чтобы я поспел домой, пока не запрут парадное. Пожалуй, мне лучше доехать на метро до Ораниенбургских ворот. У кого есть мелочь?
Профессор протянул ему двадцать пфеннигов на дорогу в оба конца, а Эмиль, взяв карандаш, написал на листке:
"Дорогая бабушка!
Вы все, наверное, волнуетесь, куда я пропал. Я в Берлине, но, к сожалению, не могу еще прийти к вам, потому что у меня есть одно дело. Не спрашивайте какое. Очень важное. Только не пугайтесь. Когда все уладится, я приду. Заранее радуюсь. Мальчик, который принесет эту записку, - мой друг. Он знает, где я, но не имеет права рассказать. Это - тайна. Передай привет дяде, тете и Пони-Шапочке.
Твой преданный внук Эмиль.
Да, мама шлет вам всем большой привет и букет цветов, который я принесу, когда приду".
Эмиль сложил бумажку, написал адрес и сказал:
- Смотри только не проболтайся, где я, и про деньги ни слова, а то мне здорово влетит.
- Ладно, не бойся. Давай сюда твою телеграмму. Когда я вернусь, я позвоню диспетчеру, чтобы узнать, как дела. Считайте меня в резерве.
И он убежал.
Тем временем вернулись ребята с бутербродами, а Герольд даже приволок целую колбасу. Он сказал, что ее дала мама. Допустим.
Все пять мальчишек предупредили дома, что вернутся поздно. Эмиль раздал бутерброды, и каждый сунул себе в карман по одному про запас. Колбасу же отдали Эмилю, как НЗ. Потом домой побежали другие пять мальчиков, чтобы отпроситься еще на некоторое время. Двое из них не вернулись - видимо, родители не разрешили.
Профессор объявил пароль, чтобы сразу было ясно, что тот, кто звонит, звонит по делу: пароль - "Эмиль". Очень легко запомнить.
Потом, пожелав сыщикам ни пуха ни пера, ушли Вторник и его связной, вечно чем-то недовольный Трауготт. Профессор крикнул им вдогонку, чтобы Вторник позвонил ему домой и сказал отцу, что у него неотложное дело.
- Тогда он не будет беспокоиться, и мне не попадет.
- Черт возьми, - воскликнул Эмиль, - отличные родители у вас тут в Берлине!
- Не думай только, что все такие шелковые, - проворчал Крумбигель и почесал затылок.
- Да нет, жаловаться не приходится. В общем, с ними можно иметь дело, возразил Профессор. - Они ведут себя разумно: так, по крайней мере, им не врут. Я обещал своему старику не предпринимать ничего плохого или опасного. И пока я держу слово, мне разрешают делать все, что я хочу. Мировой мужик у меня отец!
- Да, родители что надо! -повторил Эмиль. - Но послушай, ведь сегодня может быть опасно.
- Ну что ж, тогда я потеряю право делать, что хочу, - объяснил Профессор и пожал плечами. - Отец сказал, что я должен всякий раз прикинуть, как бы я себя вел, будь он со мной. Так вот, совесть у меня чиста. Ну, а теперь нам пора...
Профессор стал перед мальчишками и крикнул:
- Сыщикам нужна ваша помощь. Действуйте! У нас есть телефонная станция. Деньги я вам оставлю. Вот у меня марка пятьдесят пфеннигов. Возьми, Герольд, и пересчитай! Запас продовольствия у нас есть. Деньги тоже... Каждый знает номер телефона. Да, и еще одно: кому надо домой, пусть идет. Но не меньше пяти человек должны быть здесь все время. Докажите, что вы настоящие мужчины! А мы тоже будем стараться изо всех сил. Если понадобится подмена, Вторник пришлет к вам Трауготта. Вопросы есть? Все ясно? Пароль - "Эмиль".
- Пароль - "Эмиль"! - закричали в ответ мальчишки, да так громко, что вся площадь сотряслась, а у прохожих глаза на лоб полезли от удивления.
В эту минуту Эмиль был, пожалуй, счастлив, что у него украли деньги.
Глава десятая
ПОГОНЯ ЗА ТАКСИ
И тут как раз вдали показались три мальчика, из тех, что обслуживали эстафетную связь. Они бежали что было духу и махали руками.
- Помчались, - скомандовал Профессор и кинулся по Кайзераллее, а за ним следом рванулись Эмиль, братья Миттенцвай и Крумбигель.
Ребята так неслись, что казалось, они намерены установить мировой рекорд. Но последние десять метров до киоска они перешли на шаг, потому что Густав подал им какой-то знак.
- Опоздали? - испуганно прошептал Эмиль.
- Ты что, обалдел, старик? - шепотом ответил Густав. - Со мной такого не бывает.
Вор стоял на той стороне улицы, перед кафе "Жости", и любовался местностью, словно находился в Швейцарии. Потом он купил у газетчика вечернюю газету и углубился в чтение.
- Если он вздумает перейти улицу, то окажется рядом с нами. Ну и положеньице!
Ребята притаились за киоском и, дрожа от волнения, по очереди выглядывали из-за угла. Но вор этого явно не принимал во внимание: он с невозмутимым хладнокровием листал газету.
- Небось, глядит из-за листов, не следят ли за ним, - прошептал Миттенцвай-старший.
- Он часто смотрел в вашу сторону? - спросил Профессор.
- Да ни разу, старик. Уплетал так, словно неделю не жрал.
- Внимание! - скомандовал Эмиль.
Господин в котелке снова сложил газету, оглядел прохожих и вдруг, совершенно неожиданно, остановил проходящее мимо такси. Машина затормозила, вор сел, и они тронулись.
Но мальчишки уже сидели в другой машине, и Густав сказал шоферу:
- Видите вот то такси, что сворачивает на Пражскую площадь? Поезжайте, пожалуйста, за ним, но осторожно, чтобы в той машине не заметили.
Такси с мальчишками пересекло Кайзераллее и поехало на некотором расстоянии за первым такси.
- А что случилось? - поинтересовался шофер.
- Тут один дядька нарубил дров, и мы его должны держать на приколе, объяснил Густав. - Но это тайна, ясно?
- Как молодым людям будет угодно, - ответил шофер, а потом все же спросил: - А деньги-то у вас есть?
- За кого вы нас принимаете! - с упреком кинул Профессор.
- Ладно, ладно, - буркнул шофер.
- Его номер "ИА тридцать семь тридцать три" - заметил Эмиль.
- Это очень важно, - сказал Профессор и записал цифру.
- Не надо подъезжать так близко, - предупредил Крумбигель.
- Хорошо, - пробормотал шофер.
Они ехали теперь по Мотштрассе. Несколько прохожих остановились на тротуаре и с улыбкой глядели вслед такси с такой странной компанией.
- Нагибайтесь, - скомандовал вдруг Густав: мальчишки тут же кинулись на пол машины, словно играли в кучу малу, и разобраться, где чья нога, а где чья рука, было уже невозможно.