Страница 1 из 1
Коковин Евгений
Балалайка Андреева
Евгений Степанович КОКОВИН
БАЛАЛАЙКА АНДРЕЕВА
Финский теплоход "Атлас" пришвартовался у одной из архангельских лесобирж. Славным летним днём, наполненным щедрым солнцем, мы с архангельским журналистом Николаем Карповичем Никитиным и переводчиком Валентином Николаевичем Ивановым были в гостях у финнов на их теплоходе. Сидели в каюте у капитана и дружески беседовали. Через открытый иллюминатор слышался плеск бьющейся о борт беспокойной северодвинской волны. Далеко-далеко монотонно рокотала землечерпалка. И изредка вскрикивали чайки. Шум, доносящийся из-за борта, не был хаотичным. Он даже казался музыкальным фоном нашей мирной беседы. Разговор шёл на английском языке с переводом на русский. Говорили о мире, о дружественных отношениях Советского Союза и Финляндии, вспоминали о подарке президента Финляндии Урхо Кекконена Советскому Союзу - альбоме "Ленин в Финляндии". И вдруг мы услыхали песню. Умолкли и прислушались. Голос поющего был негромкий, высокий, мальчишеский. - Матти поёт, - сказал капитан. - Сын нашего радиста. Позднее, уже на палубе, мы встретили мальчугана лет двенадцати, в аккуратной синей курточке, с пионерским значком. Это и был Матти, сын радиста. Разговорились с ним и узнали, что он очень любит музыку и играет почти на всех инструментах. Вскоре подошли отец и мать мальчика, приветливо поздоровались и представились: - Ерма Корхонен. - Эйла. - У вас удивительно музыкальный сын, - сказал Николай Карпович. - Да, - улыбнулась Эйла. - Дед и отец - моряки, а наш Матти влюблен в музыку. Играет на многих инструментах. - Мой отец тоже очень любил музыку и понимал её, - добавил радист, - а Матти ещё не играет на русской балалайке. Мой отец рассказывал, что у вас в России был замечательный музыкант и исполнитель на балалайке - Андреев. Признаться, мы были поражены. Финский моряк знает о русском выдающемся балалаечнике! - Где же ваш отец узнал об Андрееве? - спросил я. - Он не узнал, - ответил Корхонен. - Он сам слушал оркестр Андреева в Лондоне в девятьсот десятом году. Все газеты Англии писали тогда об Андрееве и о необыкновенном русском инструменте - балалайке. У вас в Архангельске можно купить балалайку? Я хотел бы купить для Матти. - Конечно, можно, - сказал Никитин. Мы распрощались с финскими друзьями и договорились снова встретиться в Архангельском клубе моряков. Возвращаясь из Маймаксы, я думал об Андрееве и вспомнил об отличном балалаечнике - земляке Михаиле Погодине, игру которого слушал в Соломбале. В 1912 году, после своих триумфальных поездок по Европе и Америке, Василий Васильевич Андреев получил от Министерства просвещения разрешение организовать краткосрочные курсы по подготовке руководителей оркестров народных инструментов. Летом в Петербург со всех концов России приехали больше сотни сельских учителей, интересующихся музыкой. Среди них был и учитель из-под Архангельска. Но он приехал не один. На деньги, собранные в народе, купил билет до Петербурга своему ученику Мише Погодину. Миша в деревне был непревзойденным балалаечником. Слушать его музыку приходили и приезжали крестьяне из соседних деревень. Миша играл русские народные песни, вызывая своим мастерством восхищение у земляков. Нередко женщины плакали, слушая игру на простой балалайке. - Наш Мишка в Питер поедет, - говорили мужики и охотно отдавали гривенники и пятиалтынные. Увидев среди приехавших подростка, Андреев удивился. - А это что, тоже учитель? - спросил он с улыбкой. - Нет, это мой ученик, - смущённо ответил архангелогородец. - Хороший балалаечник! Вы бы послушали его. Это можно?.. - Обязательно послушаем, - сказал Андреев. - А вы из каких мест? - Из Архангельской губернии. - О, это итересно! - воскликнул знаменитый музыкант. - Сегодня для всех вас наш оркестр даёт концерт. А после концерта послушаем вашего ученика. Как тебя зовут, паренёк?.. Миша? Хорошо, Миша. А ты балалайку свою привёз? Миша показал Василию Васильевичу свою неказистую балалайку. - Да, - сказал Андреев, - о такой балалайке однажды мне сказали пренебрежительно: "Ящик. Что можно на нём сыграть?" А я сыграл и доказал, что на таком ящике можно исполнять любые вещи. Но у нас теперь инструменты другие, русская балалайка улучшена. Вечером ты попробуешь играть на моей. Поздним вечером, после концерта, Андреев пригласил архангельских музыкантов к себе. Послушать Мишу Погодина пришли знаменитый виртуоз-исполнитель и композитор Борис Сергеевич Трояновский и ближайший помощник Андреева, блестяще окончивший консерваторию, Николай Петрович Фомин. - Что же ты нам сыграешь, Миша? - спросил Андреев. - Я бы сыграл "Светит месяц", - ответил мальчуган и застенчиво добавил: Только я не так, как у вас в оркестре. Я по-своему. - Хорошо, играй по-своему, - согласился Андреев. Нерешительно и тихо, смущаясь перед маститыми музыкантами, Миша начал играть. - Смелее! - попросил Андреев. Миша заиграл громче. Наступила полнейшая тишина. И в этой необычайной тишине звучала скромная и в то же время смелая балалайка Миши Погодина. При медлительном, спокойном и продолжительном трёхструнном звучании казалось, что в комнату струится такой же спокойный и медлительный лунный свет... Светит месяц, светит ясный... И вдруг неожиданный, но закономерный и виртуозный бурный пассаж. Кисть руки музыканта превращается в трепещущий широкий и прозрачный веер. Свет как будто затемняется. Но миг - и снова медлительное трёхструнное свечение... И с каждой минутой всё больше и больше светлели лица требовательных слушателей. Музыканты были восхищены не только сильной игрой юного балалаечника, но и совершенно новым и необычным, до сих пор ими не слышанным исполнением русской песни. Балалайка смолкла, и словно лёгкое облачко притушило лунный свет. Некоторое время все молчали. Потом Андреев порывисто поднялся, подошёл к Мише и обнял мальчика. - Это здорово! - тихо сказал Андреев. - Это действительно по-своему. Это необыкновенный подарок, подарок нашему оркестру! Спасибо, мой дорогой! Андреев подал Мише одну из своих балалаек и попросил попробовать инструмент. Но строй у балалайки Андреева был несколько иной. И всё же, пока музыкан ты разговаривали и обсуждали новое для них исполнение песни "Светит месяц", Миша Погодин успел освоить новую балалайку. Провожая архангельских музыкантов, Василий Васильевич протянул Мише футляр с балалайкой из своего оркестра и сказал: - Вот тебе подарок в благодарность за твоё прекрасное исполнение. Мы ещё будем тебя слушать. Мы будем теперь играть "Светит месяц" по-твоему. А может быть, и не только "Светит месяц". К началу учебного года Миша со своим учителем уехал в Архангельск. В свою деревню он привёз драгоценный подарок - балалайку Андреева. Но больше встретиться с замечательным музыкантом ему уже не пришлось. Началась война с Германией, потом революция, интервенция на Севере. В восемнадцатом году, как об этом Михаил Погодин узнал позднее, Василий Васильевич скончался. Я слушал игру Погодина на балалайке Андреева значительно позднее - у своих знакомых в Соломбале. Это было волшебство. Такая музыка держит ваши глаза широко раскрытыми, она может заставить смеяться и плакать, может приказать, вести за собой, наполнить вашу душу болью или радостью, голову - мыслями, светлыми или печальными. Тогда же в Соломбале я узнал историю Миши и историю подарка Андреева, о чём и рассказал по дороге Николаю Карповичу Никитину. - А знаешь, есть отличная мысль! - сказал мне Карпыч, загораясь. - Зачем отец Матти будет покупать балалайку? Мы сами можем сделать маленькому финну такой подарок. Жаль только, что инструмент будет не андреевский. Мы так и сделали. При встрече с финскими друзьями мы подарили Матти Корхонену новенькую балалайку. И он, обрадованный подарком, тут же в клубе моряков начал на ней играть. Через год финский радист вновь прибыл в Архангельск, но уже без жены и сына. Он сообщил, что Матти прекрасно овладел балалайкой и даже исполняет на ней русские народные песни на школьных концертах. И Матти рассказывает своим товарищам о нас, архангелогородцах, и ещё о неутомимом и благородном человеке Василии Андрееве, чьим талантом возвеличена и прославлена в мире русская балалайка.