Казанский университет

4. ТОЛСТОЙ

Я только что прочел новую драму Л. Толстого и не могу прийти в себя от ужаса… Неужели наш народ таков, каким изображает его Л. Толстой?.. Стоит подумать еще и о том, как отзовется такое публичное представление русского сельского быта у иностранцев и за границей, где вся печать, дышащая злобою против России, хватается жадно за всякое у нас явление и раздувает иногда ничтожные или вымышленные факты в целую картину русского безобразия. Вот, скажут, как сами русские изображают быт своего народа!

К. Победоносцев — Александру III18 февраля 1887 годаЮными надменными глазамиглядя на билет, как на пустой,держит по истории экзаменграф Лев Николаевич Толстой.Знаменит он — едок и задиристтолько тем, что граф и вертопрах,тем, что у него орловский выезд,тем, что у него шинель в бобрах.Граф молчит, угрюмый, диковатый,как волчонок, худ, большеголов,ну а перед ним дундуковатыйвраг его — профессор Иванов.Зависть к титулованным запрятав,он от желчи собственной прокис.Мерзок дундукизм аристократов,но страшней плебейский дундукизм.А от графа запахом дворянскимхлещет раздражающе, остро:чуть одеколоном, чуть шампанским,лошадьми, пожалуй, даже «trop».Иванов бы сам хотел так пахнутьи, за это тайно разъярен,«Нуте-с, что же вам подскажет память?»графа сладко спрашивает он.На лице плебействует сияньени полслова граф не произнес.«Изложить великие деяньяНиколая Первого» — вопрос.Скучно повторять за трепачами.Скучно говорить наоборот.Пожимает граф Толстой плечамии другой билет себе берет.Но билеты — словно осмеянье.Как их можно принимать всерьез?«Изложить великие деяньяАнны Иоанновны» — вопрос.Кто вы, составители билетов,если, пряча столькое в тени,о деяньях просите ответов,а о злодеяниях — ни-ни?Припомадят время и припудряти несут велеречивый вздор.Кто сейчас историк — Пимен мудрыйили же придворный куафер?Как Катюшу Маслову, Россию,разведя красивое вранье,лживые историки растлилигоспода Нехлюдовы ее.Но не отвернула лик фортуна,мы под сенью Пушкина росли.Слава богу, есть литературалучшая история Руси.Шмыгает профессор мокроносо.«Нуте-с, не пора ли, граф, начать?»Граф Толстой выходит. На вопросыграф Толстой не хочет отвечать.И профессор нуль ему как выдаст!Долго ждал счастливой той поры:на тебе за твой орловский выезд,на тебе за все твои бобры.Нуль Толстому! Выискался гений!Нуль Толстому! Жирный! Вуаля!Тем, кто выше всяких измерений,нуль поставить — праздник для нуля.А Толстой по улицам гуляет,отпустив орловский выезд свой,а Толстой штиблетами гоняеттополиный пух на мостовой.Будут еще слава и доносы,будут и от церкви отлучать.Но настанет время — на вопросыграф Толстой захочет отвечать!А пьянчужка в драной бабьей кофтевслед ему грозится кулаком:«Мы еще тебя, графьеныш, к ногтю».Эх, дурила, знал бы ты — о ком…Лучшие из русского дворянствафрак ни на одном не мешковат!лишь играли в пьянство-дуэлянство,тонко соблюдая машкерад.Были те повесы и кутилымудрецы в тиши библиотек.Были в двадцать лет не инфантильныэто вам не следующий век!Мужиком никто не притворялся,и, целуя бледный луч клинка,лучшие из русского дворянства,шли на эшафот за мужика.До сих пор над русскими полямив заржавелый колокол небесветер бьет нетленными теламидерзостных повешенных повес.Вы не дорожили головою,и за доблесть вечный вам почет.Это вашей кровью голубоюнаша Волга-матушка течет!И за ваше гордое буянствовам, любившим тройки и цыган,лучшие из русского дворянства,слава от рабочих и крестьян!

5. ИЛЬЯ УЛЬЯНОВ

…Предлагаю Вам допустить г. Ульянова к производству метеорологических наблюдений…

Н. Лобачевский

Призовите «легковесного» и велите ему написать курс астрономии на тему: «Пусть астрономы доказывают» — он и это исполнит в точности. Он докажет, что существует на свете даже астрономия легковесная, в силу которой солнце восходит и заходит по усмотрению околоточных надзирателей…

М. Е. Салтыков-ЩедринДаже тюрьмы белым-белыечто-то вроде миража.Мороза по всей империи,мороза.В город лошади привозятмертвецов на облучках.Вожжи,дергаясь,елозятв заколдованных руках.Мерзнутссыльныйи урядник,мерзнет царь,и мерзнет псарь,мерзнешь ты,Илья Ульянов,в марте,лютом, как январь.На столе твоем ни водки,ни горячего чайку,а одни метеосводки,наводящие тоску.И, чуть-чуть калмыковатый,ты щетиною зарос,мрачный, словно виноватыйза любого,кто замерз.Потепления хоть градусв сводках ищешь для Руси,как в сиротствене играясь,ты искал медяк в грязи.Шустрый дед обсерваторскийдров Ульянову принес,и медведем белым вперсяследом в комнату мороз.И от русского мороза,выражая взглядом грусть,треснул гипсовый Спиноза…Вольнодумец,чуешь Русь?Дед кряхтит:«Все мыслишь, вьюнош?Холода какиестрасть!Супротивно ветру плюнешь:в лоб тебе ледяшки — хрясть!С бабой, брат,не побалуешьпобалуйкасловно лед.Крест попу не поцелуешьцеловалки оторвет.Хитро оттепель-паскудаобманула нас вчерась.Грязь прокиснувшаяхудо.Хуже — если смерзлась грязь.Все внутрях насквозь прозябло,а морозец входит в раж.Как погодочка на завтра,господин погодный врач?»Господин погодный врач,так несхожий с господами,не желает деду врать.Говорит:«Похолоданье».Холодина,холодина…Замерзает даже ртуть.Вся империякак льдина:вмерзли подданные внутрь.Замороженные жертвыв съезжих,тюрьмах,рудниках.Заморожены прожектыв канцелярских ледниках.Ледяной расчет,коварство,и все царство-государстволедяной проклятый дом,если держится,то льдом.Дед кидает в печь поленья:«Холода,холода,ну а будет потепленье?»«Будет,только вот когда…»Обмануть легко прогнозом,только совесть не велит.Лишь подкупленный морозомрано оттепель сулит.Как в империи ненастно!Как опасносвищет ветр!Ну а ты застылна «ясно»,государства барометр.Воет вьюга,околоткии бараки тряся…Как в сугробах,в ложных сводкахРусьбарахтается.Но, в окно седое глянув,в нем глазокпусть небольшойпродыши,Илья Ульянов,сына выдыши душой.Новой оттепели свышеждать наивно.Только тотвсе Отечество отдышит,кто продышится сквозь лед.