Козлы

Козел наклонил голову — белесая борода, крепкие зубы и гофрированные основания рогов. И, мотнув обрывком привязи, шагнул навстречу. Словно принимал вызов на поединок.

Поединок?!..

Нет. Василий остановился. Вскинул глаза и несколько раз отчаянно сморгнул, прогоняя наваждение. Нет!!!

Они шли. Шли неровным, нестройным, неисчислимым стадом. Черные и грязно-белые, рогатые и безрогие, взрослые и детеныши. У каждого на шее болтался, будто в насмешку, кусок оборванной веревки…

Козлы. Враждебная туча, сотканная из суммы темных астралов. Неудержимая и сокрушительная, как лавина…

Внезапно, словно под током, дернулась сонная рыба в садке.

Они приближались.

Скала нависала над нами. Волны прокатывались по ногам, захлестывая грот, разбивались в его конце, — и брызги тоже возвращались к нам, отраженные каменной стеной.

— Лиза, — жарко шептал Олежка. — Лиза, Лиза, Лиза… Лиза…

Его руки никак не могли справиться с застежкой моего купальника. Очень простая застежка… вот она отскочила к дальней стене грота, коротко звякнув о камень. Купальник жалко… нет, не жалко… нет…

Холодные брызги на груди. Горячие пальцы. Обжигающие губы…

Олежка!..

Боже мой, как я люблю тебя… Не могу высказать, ну не бывает таких слов, что я поделаю… Только целовать — всюду, куда достанут губы, и ласкать, и прижимать к себе так крепко, что…

… вонзается в кожу янтарный кулон на груди.

Как стыдно… Старый, толстый, маленький, лысый. Ненормальный, поведенный на дешевой цацке. Нет, я не могла, этого не было, не было!.. Не верь, Олежка, если кто-то когда-нибудь тебе скажет. Я люблю тебя, тебя одного… я… сейчас я докажу…

— Возьми, Олежка… Это тебе. Возьми!..

— Ты чего? Зачем?..

— Возьми!!! Я люблю тебя.

Проскользнув сквозь ушко, струйкой стекла в море оборванная цепочка. Между двумя дрожащими пальцами — черная змейка в янтарной капле.

Василий не бежал. Пока не бежал. Смотрел им в глаза — в ожерелье глаз! — не мог не смотреть. Надеялся… все ещё надеялся на чудо.

«Оберег оградит тебя от чужих астралов, увеличит троекратно духовную защиту твою…» Так говорил святой человек, который не мог ошибаться. Если даже он ошибся — в мире нет ничего, чему можно верить…

Лиза. Неважно, где она сейчас… Не рядом.

Козлы не спеша подходили все ближе, слаженно распределяясь полукругом. Василий отступил на шаг назад. Еще на шаг…

Не бежал. Пока не бежал…

Она ещё могла прийти. Встать перед ним, излучая ослепительное сияние из ложбинки на груди. Обратить их в бегство. Спасти.

Главный козел вышел вперед, ритмично двигая бородатой челюстью. Ухмыльнулся, оглядывая жертву, у которой не осталось ни одного шанса на спасение. Стадо выстроилось веером, ожидая последнего приказа.

— На фига оно мне?..

Я хотела ответить — не знала, что именно, но хотела. Чтобы понял, осознал, снял с меня хотя бы половину этой немыслимой тяжести… Но мы уже снова целовались: губы, языки, слова, дыхание, — все сплелось и растворилось, расплавилось, не имело значения… Волны унесли мой купальник; скала до пояса была мягкой и шелковой от водорослей, а выше просто мокрой и шершавой…

— Лиза… Лиза… Лиза…

На моих пальцах — его кожа и морские брызги… больше ничего. Олежка, ты взял оберег?.. ты его не потерял?! Кажется, я слышала маленький всплеск воды… или показалось? Нет, это невозможно… в сплошном плеске волн о скалы…

— Я люблю тебя…

Черные зрачки в желтых злорадных глазах. Словно изогнутые змейки в янтаре.

Беспардонный, уверенный в своей победе и власти, козлиный вожак потянулся мордой… к рыбе, все ещё трепыхавшейся в садке.

И тогда Василий побежал. Отчаянно, из последних выдыхающихся сил, не догадываясь бросить рюкзак, ружье или хотя бы эту кефаль, неизвестно почему заинтересовавшую козла…

Они оставили ему только один путь к отступлению… к бегству. Они просто не знали об этом пути.

Он бежал. По тропе, извивавшейся вдоль моря, — туда, где невидимая непосвященным тропка спускалась вниз, в его бухту. Умеют ли козлы лазать по скалам?.. кажется, да, умеют. Но, так или иначе, у него будет несколько секунд форы… чтобы надеть акваланг.

Начал спускаться — осторожно, не первый год он изучал эту коварную тропу. Козлы подошли совсем близко, окружили, смрадно дыша в спину, сверля желтыми глазами, пронизывая щупальцами астралов…

Он знал, что ни в коем случае нельзя оборачиваться.

Он обернулся.

Олег в последний раз прижал меня к себе, впился мне в губы, — и я не могла ни вырваться, ни крикнуть… ничего не могла…

И только потом он спросил:

— Что это было, Лизка?

Я несколько раз беззвучно, как рыба, поймала губами воздух. Я знала, ЧТО это было. Знала!!!

Думала, что закричу так, что посыплются в море скалы.

Прошептала почти неслышно:

— Ищи его… что ж ты стоишь… человек… сорвался…

Олег смотрел на меня тупыми, довольными глазами. До него не доходило.

— Ныряй за ним!!! — голос наконец-то прорезался. — Ищи! Ребят позови!! Вдруг он ещё жив?!!..

… Я сидела на берегу, на гальке, у самой кромки воды. Закутанная в полотенце, похожая, наверное, на стог сена. Края полотенца намокли, как гири, — их то и дело захлестывали волны. По этой же причине Кирилл и Граф сидели чуть выше. Кирилл и Граф, как и я, не умели нырять… А Олег и Петр ныряли — до сих пор, хотя в этом уже не было смысла. Все равно потом вызовут спасателей с аквалангами, и они найдут… тело.

Его тело.

Нет, — безнадежно уговаривала себя, — с чего это ты взяла, ты ведь физически не успела бы разглядеть, пока он падал?!.. даже если бы смотрела…

— Нашел! — крикнул, выныривая, Петька. Поднял руку над головой. Металлический садок с большой серебристой рыбой…

Вот и всё.

Надо будет зайти к Твердолобихе за вещами — потом, после того, как ей скажут. Занять у Олега денег на билет… Ну да это все мелочи. Главное взять у ребят маску и, хоть расшибись, найти на дне полузатопленного грота янтарный кулон с черной змейкой…

— Пошел! — цыкнул Кирилл у меня за спиной.

Я обернулась.

Черный безрогий козленок доверчиво тыкался в морду изумленного Графа. Поодаль резво скакали сверху вниз ещё несколько коз и молодых козлов, помахивая обрывками веревок на шеях. Сами сорвались или как? — равнодушно подумала я. Неважно… да что теперь могло иметь значение?..

Без малейших усилий козы спускались по каменной мешанине, которую кто-то по черному приколу назвал тропой.

Вожак Бусик остался наверху, на настоящей тропе.

ЭПИЛОГ

Троллейбус показался на шоссе — довольно близко, вынырнув из-за серпантинного поворота. Я поспешно шагнула вперед и подняла руку.

— Напиши мне, хорошо? — заторопился Олег. — Адрес не потеряла? А зимой по-любому пересечемся, мы с ребятами думаем в Киев…

Троллейбус затормозил и раздвинул переднюю дверь.

— Не забудешь?!

Я закинула сумку в салон. Поднялась на ступеньку. Олег остался внизу маленький, словно пришибленный. Ненастоящий — как и все эти виноградники, кипарисы и синие кусочки моря между ними. Да, со стипендии надо обязательно вернуть ему деньги… Нащупала мятую бумажку в кармане.

— Не забуду.

2001