Последний урок

- Ну как урок? Понравился?- на всякий случай спросил Гуров.

- Неплохо.- похвалил корреспондент и глянул на часы.

Он думал о том, что потратил два часа, а без академика не дадут на полосе больше десяти строк - копеечный гонорар. Хорошо еще, фотарь зря не таскался.

Инструктор райкома наклонился к завроно:

- Академик-то ваш, того, зажирел. Когда у нас на учете состоял, на цыпочках в райком бегал. Между нами говоря, лауреатские свои бляшки он получал знаете за что? За расшифровку фотографий со спутников-шпионов. Его в загранку одного не выпускают, опасно. А дачку себе не в Новосибирске, а под Москвой отгрохал - у нашего секретаря райкома и то победней...

Стоя в окружении долговязых детей, счастливых уже оттого, что можно орать, старик беспокоился о Толике. Не мог же тот просто забыть. Обещал ведь, значит, что-то помешало. Скучно прошел урок, серо. Виноват я сам, не оправдал того, чего от меня ждали. И Гуров будет ворчать: про идейный-то уровень я забыл. Надо было вставить что-нибудь актуальное.

- Пал Палыч, миленький!- вбежала в класс Марина Яковлевна.- Все прошло замечательно!

Она обняла Комарика за шею и шепнула ему на ухо:

- Мне полковник, то есть директор, давал порученьице, но я весь урок мысленно была с вами.

Она посмотрела в бегающие, слезящиеся глаза старика, хотела его поцеловать, но в присутствии директора постеснялась.

- Знаете, почему Дорофеенко не успел?- найдясь, обратился Пал Палыч к директору.- Погода в Сибири нелетная. Я утром прогноз краем уха слышал. Думал, не коснется, а там пурга. Когда пурга, то...

Уборщица Настя, запыхавшись, вбежала в класс, мигом отыскала глазами Гурова, вынула из обтертого кармана пиджака бумагу, разгладила об живот и протянула директору.

- Не время сейчас, Настя, иди отсюда.- отмахнулся Гуров.- Видишь же!

- Дык, телеграмма-молния.- объяснила Настя.- Уж я бегла, бегла, думала, никак запозднею.

Гуров надорвал телеграмму, пробежал взглядом и крикнул:

- Товарищи! Не расходитесь! Телеграмма-молния! Молния!..

Все приостановились, затихли. Несколько учеников влезли на парты. Кто-то хлопнул крышкой - на него цыкнули.

- Оглашаю.- театрально произнес Гуров.- "Приношу искренние извинения связи невозможностью прибыть торжество. Точка. Задержан важным государственным делом. Точка. Сердечно поздравляю коллектив учителей, запятая, учащихся, запятая, крепко жму руку, запятая, обнимаю Павла Павловича Комарика. Точка. Подпись: верный его ученик - академик Дорофеенко".

Зааплодировали. Гуров протянул телеграмму Комарику, старик взял ее двумя руками, как хлеб-соль, и поклонился. Он смотрел в нее, но строчки прыгали, и прочесть ничего не удавалось.

- Радость-то!- громко воскликнула Марина Яковлевна.- Радость какая!

- Есть мнение, товарищи.- сказал директор, забирая телеграмму из рук Пал Палыча.- зачитать телеграмму во всех классах на торжественных линейках.

- Может, не надо?- тихо сказала завуч на ухо директору.

- То есть как?!- Гуров в недоумении посмотрел на нее.

Она опять наклонилась к его уху, прошептала:

- Я сама ее послала.

- Из Новосибирска?

- Дочка телеграфистки в моем классе. Я сбегала на почту, попросила, и все нормальненько...

- М-да!- Гуров почесал затылок и прищурил глаза.

В коридоре гости, учителя и ученики смешались в толпе. Директор проворно забежал вперед, расставил руки, процеживая учеников и собирая гостей. Когда гости приостановились, он объявил:

- Высоких гостей прошу ко мне в кабинет: краткое совещание по итогам урока. Учителя могу быть свободны...

Он повернулся и поспешил в кабинет откупоривать бутылки.

Второй букет, оказавшийся ненужным, длинноногие ученицы стали было растаскивать по цветочку. Но Марина Яковлевна, заметив это, отобрала цветы, сказав, что их надо отнести в учительскую. В учительской она передумала и забрала букет домой.

Про Пал Палыча забыли. Он уходил из класса после всех. В дверях он оглянулся на красное полотнище над доской и подумал: что, если попросить еще один последний урок? Такой, чтобы, кроме учеников, никого не было... Разрешит полковник или нет?

1966.