Рыжий

Сергей Довлатов

Рыжий

Поэты, как известно, любят одиночество. Еще больше любят поговорить на эту тему в хорошей компании. Полчища сплоченных анахоретов бродят из одной компании в другую...

Уфлянд любит одиночество без притворства. Я не помню другого человека, столь мало заинтересованного в окружающих. Он и в гости-то зовет своеобразно.

Звонит:

- Ты вечером свободен?

- Да. А что?

- Все равно должен явиться Охапкин (талантливый ленинградский поэт). Приходи и ты... Мол, вечер испорчен, чего уж теперь...

А встречает радушно. И выпивки хватает (явление при нынешнем алкогольном размахе - уникальное). И на рынке успел побывать - малосольные огурцы, капуста. . И все-таки чуткий услышит:

"С тобой, брат, хорошо, а одному лучше..." Я об Уфлянде слышал давно. С пятьдесят восьмого года. И все, что слышал, казалось невероятным.

...Уфлянд (вес 52 кг) избил нескольких милиционеров...

...Уфлянд разрушил капитальную стену и вмонтировал туда холодильник...

...Дрессирует аквариумных рыб... .. .Пошил собственными руками элегантный костюм... ...Работает в географическом музее... экспонатом... ...Выучился играть на клавесине... ...Экспонирует свои рисунки в Эрмитаже... Ну и, конечно, цитировались его стихи. Уфлянда можно читать по-разному. На разных уровнях. Во-первых, его стихи забавны. (Это для так называемого широкого читателя.) Написаны энергично и просто. И подтекст в них едва уловим:

...В целом люди прекрасны. Одеты по моде. Основная их масса Живет на свободе...

Есть такое филологическое понятие - сказ. Это когда писатель создает лирического героя и от его имени высказывается. Так писал Зощенко (не всегда). Так пишет Уфлянд. Его лирический герой - простодушный усердный балбес, вполне довольный жизнью:

...Каждый Богу помогает,

Исполняя свой обряд.

Люди сена избегают,

Кони мяса не едят.

Гости пьют вино с закуской.

Тот под лавку загудел.

Тот - еврей. Тот, вроде, - русский.

(Каждый свой избрал удел...)

В сфере досужих интересов героя - политика, народное хозяйство:

...Неверностью итогов в каждой смете, заведомо неправильными данными, не бюрократы ль извели до смерти товарищей Калинина и Жданова?..

Герой не чужд искусству:

...Что делать, если ты художник слабый? Учиться в Лондоне, Берлине или Риме? Что делать, если не хватает славы? Жениться на известной балерине?..

Личная жизнь героя многогранна:

...Она меня за жадность презирает, поэтому-то я с другой живу. Когда моя жена белье стирает, я повторяю, глядя на жену:

"Ты женщина. Ты любишь из-за денег. Поэтому глаза твои темны. Слова, которыми тебя заденешь, еще людьми не изобретены..."

В общем, сказ, ирония, подвох... Изнанка пафоса... Знакомая традиция, великие учителя. Ломоносов, Достоевский, Минаев, Саша Черный, группа Обэриу... Мрачные весельчаки обернуты долго ждали своих исследователей. Кажется, дождались (Мейлах, Эрль). Дождется и Уфлянд. Я не филолог, мне это трудно...

Повторяю, Уфлянд человек загадочный. Порою мне кажется, ему открыт доступ в иные миры. Недаром он так любит читать астрономические книги.

Все говорят - экстраверт, интроверт. Экстраверт - это значит - душа нараспашку. Интроверт - все пуговицы застегнуты. Но как часто убогие секреты рядятся в полиэтиленовые одежды молчаливой сдержанности. А истинные тайны носят броню откровенности и простодушия...

Семейная драма Уфлянда тоже неординарна. Жена его, добрая милая Галя, попрекает мужа трудолюбием:

- Все пишет, пишет... Хоть бы напился!.

Мало кто замечает, что Уфлянд - рыжий. Почти такой же, как Бродский...

Может, вылепить его из парадоксов? Веселый мизантроп... Тщедушный богатырь... Не получается. Две краски в парадоксе. А в Уфлянде больше семи...

Помню, сижу в "Костре". Вбегает ответственный секретарь - Кокорина:

- Вы считаете, это можно печатать?

- Вполне, - отвечаю.

Речь идет о "Жалобе людоеда". Молодой людоед разочарован в жизни. Пересматривает свои установки. Кается:

Отца и мать, я помню, Съел в юные года, И вот теперь я полный И круглый сирота...

- Вы считаете, эту галиматью можно печатать?

- А что? Гуманное стихотворение... Против насилия...

Идем к Сахарнову (главный редактор). Сахарнов хохотал минут пять. Затем высказался:

- Печатать, конечно, нельзя.

- Почему? Вы же только что смеялись?

- Животным смехом... Чуждым животным смехом... Знаете что? Отпечатайте мне экземпляр на память...

Почувствовал я как-то раз искушение счесть Уфлянда неумным. Мы прогуливались возле его дома. Я все жаловался - не печатают.

- Я знаю, что нужно сделать, - вдруг произнес Уфлянд.

- Ну?

- Напиши тысячу замечательных рассказов. Хоть один да напечатают...

Вот тут я и подумал - может, он дурак? Что мне один рассказ! И только потом меня осенило. Разные у нас масштабы и акценты. Я думал о единице, Уфлянд говорил о тысяче...

Наконец-то появилась эта книжка*. Двадцатилетний труд легко умещается на ладони... И в стандартном почтовом конверте. Пошлю друзьям во Францию... Увидит ли ее сам автор? (Он живет в Ленинграде.)

В конце же, цитируя Уфлянда, хочу многозначительно и грустно спросить:

А чем ты думаешь заняться,

Когда настанут холода?..

* Первая и единственная в то время книга стихов Владимира Уфлянда: "Тексты 1955-77". Анн Арбор, "Ардис", 1978. (Ред.)