Страница 37 из 65
И вот доклад штурмана:
- До буя три кабельтова!
"Какова точность! - радуюсь я. - Но правильно ли определено расстояние? Да и верно ли учитывается само наше местоположение относительно буя? Ведь идем в основном по счислению..."
Минуты ползли с той же скоростью, что и наша лодка, то есть самым малым ходом.
- Буй справа десять, дистанция половина кабельтова,- доложил наконец сигнальщик.
Ну штурман! Ну молодец! Но надо еще подойти к причалу. А здесь опасностей не меньше. В основном - это возможность встречи с находившимися в бухте кораблями. Правда, туман несколько поредел. Видны слабые очертания берега, силуэты надводных кораблей и лодок, тесно прижавшихся друг к другу.
Вот и причал. Швартуемся к нему лагом. Переминаясь с ноги на ногу, швартовые команды с нетерпением ждут приказания подать швартовы.
Я направил нос корабля к свободному палу. И вот бросательные концы, будто плетьми, рассекли на части туманное месиво. Нос крепко-накрепко связан швартовами с палом. Можно подавать к причалу и корму. Когда лодка крутым округлым бортом прижалась к пирсу и боцман приказал подать сходню, упругий порыв ветра вдруг сдул туман. Открылись прозрачные дали. Стали видны растянутые в тонкие нити когтистые облака. Это надвигался тайфун. Но мы находились уже в уютной бухте, и тайфун нам был не страшен...
С возвращением к постоянному месту базирования потянулись обычные служебные будни. Сквозь призму прошедших лет сегодня видятся лишь события и факты, которые чем-то выделялись из общею ряда.
Тихоокеанский театр резко отличался от Балтийского. Однако у нас, балтийцев и черноморцев, которые тоже получили назначение сюда, был за плечами богатый боевой опыт. Поэтому на новом месте мы не только учились у тихоокеанцев, но и передавали им свои боевые навыки.
Помнится, на одном из учений я был назначен посредником на "щуку", которой командовал капитан 3 ранга Федор Сергеевич Керов. Предстояло обнаружить конвой "противника" и атаковать его.
Надо отметить, что во время поиска Федор Сергеевич, на мой взгляд, действовал исключительно грамотно. Цель была обнаружена в кратчайший срок. И вот - атака.
Зыбь в океане, как правило, глубокая. Поэтому держать лодку под перископом необычайно сложно: океанской волной ее то и дело выбрасывает на поверхность. То покажется рубка, а то и вся надстройка. И требуется недюжинное искусство, чтобы вовремя заполнять цистерны быстрого погружения, а затем в момент отрыва от волны также вовремя продувать их. Большое искусство требовалось и от рулевого на горизонтальных рулях.
Атака оказалась успешной. Торпеды прошли под целью, и Керов был очень доволен. Но я сказал, что высокой оценки он не получит.
- Почему? - удивился Федор Сергеевич.
- Потому что вы не смогли удерживать лодку на перископной глубине и не раз показали "противнику" рубку. В военное время за такое маневрирование расплачиваются жизнями.
Керов не согласился со мной и был даже обижен. Но на разборе Савич-Демянюк полностью поддержал мои выводы и одобрил рекомендации, которые я дал.
В январе 1951 года из Москвы пришла телеграмма, касавшаяся непосредственно меня: я назначался командиром на большую подводную лодку типа "Ленинец". Капитан 2 ранга, который говорил об этом в Управлении кадров ВМФ, сдержал слово.
Лодка произвела на меня прекрасное впечатление. Это был мощный корабль с сильным вооружением - торпедным, минным, артиллерийским. А как приятно было пройти по ого просторным, недавно отремонтированным отсекам! Особенно поразил меня первый. Поразил не только размерами, но и чистотой. Здесь все буквально сверкало. И вообще - порядок на корабле поддерживался отменный. Безупречно выглядел и экипаж. С первых же дней я заметил, что матросы дисциплинированны, подтянуты, хорошо знают вверенную им материальную часть.
Уже находясь на другой должности, я многие годы следил за этой лодкой, которая стала мне родной. Менялись матросы и старшины: уходили в запас одни, приходили другие. Происходила смена и офицерского состава. Однако неизменными оставались и порядок на корабле, и успехи экипажа в боевой и политической подготовке. Все это стало здесь, как говорится, традиционным.
Да, велика, сила традиций. Переходя из поколения в поколение, они сплачивают людей и превращают их в единомышленников, живущих общими устремлениями. Но и традиции бывают разные.
Среди некоторой части моряков бытует мнение, что есть корабли везучие, а есть невезучие. Это, конечно, неверно. Дело не в этом, а в том, что исключительно живучи порядки, которые были установлены на кораблях со дня ввода их в строй. Если в тот ответственный период у личного состава не смогли воспитать любовь к своему кораблю, стремление выполнять все задачи только на "отлично", то нескоро потом можно будет направить деятельность экипажа в нужное русло. И наоборот, все лучшее пускает глубокие корни, перенимается новыми поколениями.
В бытность командующим Краснознаменным Северным флотом я не раз отмечал в приказах успехи экипажа большого противолодочного корабля "Жгучий". На протяжении целого ряда лет он неизменно выполнял все учебно-боевые задачи только на "отлично". Достойно представлял он наше государство и во время многочисленных визитов в различные страны мира. А ведь на "Жгучем", как и везде, периодически менялись командиры корабля, офицеры, рядовой и старшинский состав. Однако добрая традиция безупречной службы долгие годы жила и крепла.
Так обстояло дело и на новой лодке, которую я принял. Видно, командиры, что командовали до меня, сумели заложить те качества, которые помогали экипажу все время находиться в передовых. Кстати, этой подводной лодкой ранее командовал В. А. Касатонов, ставший в то время, о котором идет речь, начальником штаба Тихоокеанского флота, контр-адмиралом. Мне и самому довелось долго работать начальником штаба флота под руководством Владимира Афанасьевича в начале шестидесятых годов, когда он командовал Северным флотом.
В дальнейшем Владимир Афанасьевич, став уже адмиралом флота, много лет занимал пост первого заместителя главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР. Служба же с ним на Северном флоте, которую вспоминаю по сей день, проходила интересно и напряженно. Это было время трудных поисков новых способов применения оружия, открывавших большие перспективы в его оперативном и тактическом использовании силами флота.
Стремление ко всему новому, передовому в действиях флота побудило адмирала В. А. Касатонова лично возглавить поход атомной подводной лодки подо льдами Арктики к Северному полюсу в 1963 году.
На лодке, которую я принял, подобрался отличный офицерский состав. Быстро установил я тесный контакт со своим заместителем по политической части капитан-лейтенантом Иваном Ивановичем Сосюрой, Этот деятельный политработник прошел большую жизненную школу. После окончания гражданской войны остался круглым сиротой. Воспитывался в трудовой детской коммуне, которой руководил известный советский педагог и писатель Антон Семенович Макаренко, внесший большой вклад в теорию и практику коммунистического воспитания подрастающего поколения. Вероятно, именно от Макаренко воспринял Иван Иванович и некоторые педагогические принципы. Он, например, любил повторять слова Макаренко: "Как можно больше требования к человеку и как можно больше уважения к нему", "Проектировать лучшее в человеке".
Кстати, в этой же коммуне рос и воспитывался Александр Иванович Маринеско. А будни трудовой детской коммуны явились, как известно, основой для прекрасной книги А. С. Макаренко "Флаги на башнях"...
Что касается помощника командира капитан-лейтенанта Анатолия Алексеевича Бенгардта, то он поначалу показался мне не подходящим для этой должности. Я опасался, что очень хрупкий на вид офицер вряд ли сможет выдержать все тяготы жизни подводника.
Однако в дальних плаваниях, во время необычайно жестоких штормов, которые нам пришлось пережить на этой лодке, помощник командира проявил себя исключительно выносливым, мужественным человеком. Этого аккуратного, инициативного, тактически грамотного офицера я и по сей день считаю эталоном образцового помощника командира подводного корабля.