Жилплощадь для фантаста

- А это что, не одно и то же?

- Как видишь, не одно.

- Ничего не понимаю. Тебе обещали квартиру?

- Обещали. Уже три раза давали... но не до конца. Тут все дело в том, что мне не квартиру положено, а улучшение жилусловий...

- Совсем ты меня, Федор Михайлович, запутал. Ты мне одно скажи, дадут тебе квартиру?

- Нет.

- А что тебе сделают?

- Улучшат жилищные условия.

- А каким образом можно улучшить жилищные условия?

Я обомлел. Смотрел на Афиногена, но не видел его Где-то над затылком возникла точка. Не дышать, задержать ее на мгновение. Сказать: "Так..." Так, так все так. Все мгновенно связалось, расставилось по местам, превратилось в рассказ. Это у меня часто бывает. Возникает точка, в которой уже заключен рассказ. Только бы не спугнуть его. Все еще смутно, подсознательно, но рассказ-то готов. Готов! А как и почему, объяснить не могу. Да и не хочу. Готов рассказ про квартиру, про то, каким образом можно улучшить жилищные условия. Про везучего человека Артемия Мальцева, его жену, детей. Про друзей их. Я уже знал рассказ до последней точки и... еще не знал его. Но это обычно, нормально. Сейчас нужна была только ручка да бумага. Все получится. Я никогда не спешил писать. Приятно носить в голове рассказ, существующий пока лишь в виде точки. Это как секрет, как тайна. Торопиться нельзя и в то же время уже хочется написать этот рассказ. Так, так, все так. Наверное, я глупо улыбался,

- Тьфу, - сказал Афиноген. - На тебя смотреть, так счастливее человека нет.

- Сейчас нет.

Носились же в голове всякие сюжеты. Многое было начато. У меня всегда в работе полтора десятка рассказов. А вот этот вспыхнул, и все в миг изменилось. И что мне теснота! Что мне тещин храп! У меня ведь есть нечто! Я, может, и запел бы сейчас, да вот только не умел.

- Сколько раз ты уже "вселялся" в новую квартиру?

- Трижды, Афиноген Каранатович. Трижды.

- Тогда тоже причины были?

- Были, были причины. В первый раз оказалось, что нецелесообразно селить всех писателей Фомска в один дом...

- А сколько вас всех?

- Пятнадцать.

- И в тот дом всех поселили?

- Никого не поселили.

- При чем тогда: всех?

- Вот этого, Афиноген Каранатович, не знаю.

Давай, давай, Афиноген. Спрашивай. Что еще нужно. Какое-то слово. Крутится оно возле, а не поймешь. Какое-то одно слово для рассказа нужно.

- А во второй раз?

- А во второй раз выяснилось, что в городе пять тысяч семей живет в подвалах.

- Как это выяснилось? Что, до твоего случая никто этого не знал?

- Знали, наверное.

- Ты представляешь, сколько нужно домов, восьмидесятиквартирных, чтобы всех выселить из подвалов? Шестьдесят с лишним!

- Да там тогда ошибка с ордером произошла.

Ошибка! Ошибка с ордером! Вот ведь что нужно-то было: ошибку, ошибочку милую, маленькую такую, настолько очевидную, что она никому не бросится в глаза. Да я ведь уже столько месяцев про ту ошибку со своим ордером знал, а ошибка для рассказа в голову не приходила! Почему же это так? Не знаю. И никогда не узнаю. Но уж теперь-то все в порядке. Радуйся, Артемий Мальцев! Афиноген своим вопросом создал в моей голове рассказ. Фантастический рассказ о твоей квартире!

- Понимаешь, Афиноген... ха-ха! - Меня просто распирало от смеха. Не удержишься никак.

- Развеселая, я вижу, у тебя жизнь, Федор Михайлович.

- Не жалуюсь... Ха-ха-ха... Фу! Ты прости меня, Афиноген Каранатович. - Я еще раза два хохотнул и все же успокоился. - Там в ордере стояло: пятьдесят семь квадратных метров. А на самом деле в квартире было сорок семь квадратных метров. Кто-то описку сделал. Вот если бы в ордере площадь была записана правильно, мы бы квартиру получили. Ну, а когда разобрались, уже поздно было. Да и не я, конечно, разобрался, а те, которые въехали.

- Бред собачий! Ордера, подарки, метры! Еще ждать будешь?

- Нет, Афиноген Каранатович, не буду я ждать. Мы с Валентиной решили, что нам новая квартира не нужна.

- Ну, молодец!

- Да... Зашел я на следующий день в писательскую организацию... Ответственный секретарь спрашивает: ну как, мол, дела с квартирой? Нормально, отвечаю. - Ну вот, а ты волновался, нервничал, не верил! - Не дали, говорю, квартиру. - Как не дали?! Это почему еще не дали?! -Я объясняю. А он: пиши объяснительную записку! Квартиру он не получил? Нам их что, каждый квартал дают?! Я и написал. Все, как в пьесе, по лицам. А в конце сообщил, что подарки мне не нужны.

- Не нужны?.. Что же теперь делать будете?

- Ничего, жили ведь раньше, проживем и еще.

- Тьфу! Баранья голова...

- Так ведь здесь ничего не поделаешь. Заколдованный круг. Вот если бы у меня вовсе квартиры не было...

- Да-а... - сказал Афиноген.

- А ты-то сам, Афиноген Каранатович, вспомни, как развертывались дела с нуль-упаковкой. Ведь была она, была! Сам, своими собственными глазами видел! И другие видели. Ведь двое людей очень даже просто проникли в макет Марградского универмага. А потом получили телеграмму от ученых: с одной стороны, вроде бы, действительно, существует эта нуль-упаковка, а с другой - нет ее и не может быть никогда. Как это понять? Так ведь дело и заглохло.

- Там совсем другое дело, -нахмурился Афиноген. - Там ведь для проникновения нужен был вполне определенный человек. Может, в комиссии такого не оказалось?

- А поезд? А пасека? Тут ведь специальные люди. были не нужны! И все равно - было, не было.

- Для проникновения в нуль-упакованный мир всегда нужны люди определенного психологического склада. Это дело сложное.

- Конечно. Нуль-упаковка - сложное, а квартира - простое.

- Должны же ведь понимать, что у всех, кто работает, есть свое рабочее место. А у писателя оно дома! Дома! Ему, кроме жилплощади, бумаги да ручки, больше ничего не надо.

- Как не надо?

- Ну, это другое. Вдохновение, работоспособность и прочее. Но писать-то, писать где?! На кухне пишешь? По ночам?

- На кухне, - согласился я. - Тут ничего поделать нельзя. Конечно, тещин храп загонит меня в психолечебницу, но уж там и отосплюсь... Это что-то ужасное - храп. Камера пыток. Интересно, была или нет в средние века пытка храпом? Мне почему-то кажется, что была. Никому не выдержать.

- Уж не потому ли ты и про камеру пыток написал?

- Может быть. Не знаю. Написал и все. Это снимает напряжение. Напишешь, как мучили человека и вроде самому легче станет. Не один ты такой. Только если я и пишу что ужасное, то только про себя, про Федю Приклонова, то есть. Да был, был такой Федор Михайлович Приклонов. Казань брал. В опричнину попадал. А что дальше - неизвестно. Отделали или отпустили. В "Ономастиконе" Веселовского сначала прочитал. Есть там упоминание о Приклонове. А потом уж и временем этим стал специально интересоваться. Но все рука не поднималась. Не хватало чего-то. А вчера вот заснуть никак не мог, встал да и написал.

- И продолжение будет?

- Теперь, раз начал, будет. Я его сквозь время хочу протащить. И в настоящее, и в будущее.

- А почему их там у тебя три?

- Сам еще не знаю. Но почему-то получилось три.

- А с Главным распорядителем абсолютными фондами все так и оставишь?

- Что значит - оставишь? Я ничего не брал, так и оставлять нечего.

- У вас, писателей, все на заметке. Где-нибудь да и вставишь.

- Возможно. Ручаться не могу.

Да что тут ручаться?! О той истории, которая произошла со мной, я писать не хотел. Противно было. А вот о другой... Я ведь мог, мог выдумать Геннадия Михайловича! Так вот о том, другом Главном распорядителе я действительно хотел написать. У меня уже и сюжет был в голове. Собственно, он начал складываться еще там, в приемной, когда меня привезли на "Волге". Этот рассказ я не чувствовал в виде точки. Он складывался по частям, по следам событий, по отпечаткам событий в моем сознании. Рассказик должен был получиться веселым и безобидным. Я знал, что писать про Главного распорядителя абсолютными фондами реалистический рассказ не стоило. В моих глазах Главный распорядитель был нетипичен.