Страница 22 из 156
Мьюком смял опустевший пакет и встал на подковки.
- Надо греть большой токамак и двигаться к Тройке, к Башне. Задышимся и там будем решать. Считай курс, штурман, - сказал он, и пошёл было прочь, но:
- Туман… - услышал вдруг полголоса Шкаба и задержался, не оборачиваясь.
- Туман, ты вот что… ты пока раз не губернатор… ты пока уж дай полегче, а? - проговорил Шкаб. - Площадка под нами, судя по всему, тонкая. Костей не соберём, если сейчас начнём метаться по системе. Полегче. Сыграй космонавта. Как в старое доброе - над касабланкской Девяткой. Ага? Я про что? Отзови распоряжение. Давай в много голов подумаем - и сейчас, не над тяжёлой планетой. Ага? Я понимаю - люди в совете не те, но и не те ведь - тоже люди?
Мьюком повесил ставший колючим сжатый пакет в воздухе, огляделся, мало что разглядев, и двинулся дальше. Он шёл, привычно лавируя между терминалами и стойками, не обращая внимания на поднимающиеся от приборов навстречу ему бледно-голубые лица спецов, и с ужасом осознавал внезапно надвинувшуюся на него командно-административную немощь. Ощущение было физиологически интенсивным. Если бы не невесомость, колени бы подогнулись. Стыдно! Шкаб, старый коллега и однокашник, свояк и собутыльник, но не до такой же степени, чтобы Туман Мьюком, один из старейших космачей на Трассе, выпрашивал у него, Шкаба, советы с подлокотничка. А ведь так и выглядело, более того, так оно и было! И никуда не денешься уже, птичка улетела, и совет получен, и совет верный: быстрые решения напыщенного капитана сейчас могут убить экспедицию медленней, чем камень в основание процессора на гиперболической, но гораздо мучительней. Растерялся, старый дурак, правильно Шкаб тебя идентифицировал, подумал Мьюком. Губернатор всея пространства.
Он уселся в "капюшон", закинулся на невесомость, нацепил на ухо гарнитуру и сказал:
- Инженер-раз, настоящий доклад.
- График-два отработаем к утру, капитан. Много пыли, пены, а так всё штатно.
- ОК, Вилен. Работай. Капитан - главам служб - всем, - сказал Мьюком, пометив у себя на рабочем столе. - Сегодня в ноль четыре среднего собраться в клубе. Товарищ Брегани, отправьте кого-нибудь из своих клуб почистить. Далее. Всем полностью владеть служебной ситуацией. Судя по всему, предстоит изменение процедуры, ибо настоящим объявляю нештат на финише. Приказываю считать "Сердечник-16" форвардным кораблём. С момента "сейчас" объявляю по экспедиции коллегиальное управление, по обычаю Трассы.
Он проговорил это, поражаясь себе. Хотя - что произошло? Коллегиальное управление на любом форвардном звездолёте дело зачастую единственно возможное, так как форвард пребывает в автономе над Новыми землями долгие годы, и абсолютная капитанская власть легко вырождается в безумную игру экипажем и мощностями, игру на истощение. Капитан - самая опасная в смысле потери разума профессия в Космосе. Космос сам назначает и свергает правительства. Земные и околоземные аналогии под неизвестными звёздами не стоят и выеденного стандарта. А жить хочется, и жить не вынужденно здоровой и высокоморальной жизнью Робинзона Крузо, а жизнью обычной, пусть даже простой, но личной, но - не вынужденной, хотя бы уж в свободное от вахт и авралов время… Раз уж тебя сюда занесло.
Старый хрыч Туман, сказал себе Мьюком. Хватит таить греха. Ты просто успел войти в роль губернатора, Повелителя ЕН-5355 и прилегающих окрестностей. Тебе это даже в нар-кауте мстилось. Шкаб прав, и мало того, демонстрирует свою правоту профессионально. Губернатор имеет право не быть космонавтом, но право выправляется, лишь когда построен Город с зимним садом и фонтаном минеральной воды, и работает Старт-Финиш, и НРС провешена до метрополии. А до той поры есть лишь Космос, и он диктует, и лучшее, что ты можешь сделать, - и неразно, как высоко в реестре стоит твоя должность! - написать диктант без ошибок.
Словом, Мьюком, объявив "Сердечник" "Форвардом", показал себя настоящим космачом и товарищем. Но ему сразу же стало хуже, как будто он совершил фатальную ошибку. Интуиция? Или постнаркоз? Кто лечит психиатра?
- Здесь штурман-раз, - услышал в наушнике он. - Прошу гальюнного времени.
- Принял. Штурман-два, примите вахту, - сказал Мьюком. - Господин Мучась, исполнять обязанности первого в рубке.
- Первый вахтенный, принял, есть. Капитан сошёл с мостика, вахта, связь ко мне.
Мьюком догнал передвигающегося лётом Шкаба у люка.
- Бегаю за тобой, как девственник младой, - сказал он.
- Твоя мама просила за тобой присматривать, - ответствовал Шкаб. - У меня нет выбора. Бегай на здоровье.
Они принялись к люку и стали сообща его отвинчивать.
- Ты вправду в гальюн? - спросил Мьюком, снова чувствуя себя полным идиотом.
- Никогда не брехал из-за пульта, - сказал Шкаб. - Но схожу в свой личный. И ты знаешь что, Туман, посети-ка ты врача. Прямо сейчас. Спорамин там, релаксант-Т, то да сё, да то ещё… Слушай, ты умел быть плохим пилотом, когда не умел, умел быть пилотом отменным, когда научился, но ты никогда не умел быть жёлтым повидлом. Я не уверен, что ты хорошо вышел из сна. До совета - сходи к врачу. Чтоб не пришлось мне тебя вести.
Мьюком задержался. Так, подумал он. А ведь ты прав, удаляющийся от меня в личный гальюн старина Шкаб. Жёлтое повидло. Вот тут контакт и искранул… Мьюком выудил из нагрудного кармашка куртки ксилитовый орешек. Но тут же спрятал его обратно и включил связь, прижав гарнитуру к виску.
- Оператор, здесь капитан. По "привату" мне доктора Захарова… Жду. А что он, не на связи? Привет, товарищ младой Захаров. Почему без личной связи? Чем занят? Где? Отлично. Вот-ка что, товарищ. Подойди-ка сейчас ко мне в рубку. Да, прямо вот. Ну, доделай там, и ко мне. Принеси мне для вахты… тоников каких-нибудь. Иянге я сейчас скажу. Давай, мальчик, некогда болтать. И "персональчик" свой не забудь с собой. Надо поговорить.
Старина Шкаб - шкипер и исповедник Люка Ошевэ - был на пределе рабочего возраста: ему стукнуло двадцать девять личных. Старше его на титане были только Мьюком да сорокалетний Френч Мучась. Шкаб взял нынче вторую свою непровешенную Дистанцию, в защитном наркауте провёл со-общих сорок средних месяцев, и на профилактику возможных последствий очередного наркаута ему полагалось не меньше двух суток госпитального режима. Однако Шкаб Ошевэ переносил постнаркоз на ногах. Как и остальные. Первая вахта, реябта, Первая вахта.