Миро-Творцы

– Соколик! – позвал Гога прежде, чем он отключился. – Имей в виду: Дворец нашпигован пластиком. И росичи за ценой не постоят.

– Это обязательно? – с неудовольствием спросил Вадим. – Здесь столько народу, Гога!..

– Я-то тебя понимаю, – хмыкнул тот. – Но давить на кнопку не мне. А им вряд ли докажешь, что Шершни – люди.

– Хотя бы собак отгоните. Слышишь, умник?

– Это – делается. Собачек росичи любят. Специально отрядили двоих. Подберем на опушке.

Чертыхаясь, Вадим закрепил рацию на плече. Похоже, сегодняшний день станет для Шершней роковым. С одной стороны это, конечно, радует…

Однако на переживания времени не оставалось. Сбежав по широкой лестнице, троица очутилась в низком тоннеле, с другого конца которого накатывалась шуршащая пластиковая волна – Шершни. Двигались они размеренно и безмолвно, словно беляки в знаменитой “психической атаке”. Их в самом деле оказалось много: десятки, – будто “король” ударил по Дворцу всеми силами.

Развернувшись в цепочку, троица перегородила тоннель, изготовилась к встрече. Тоже мне, трое спартанцев! – с нервным смешком подумал Вадим. Фермопилы в миниатюре.

Он уже жалел об этой затее, недоумевая, почему не пустил сюда росичей. Что за манера: брать все на себя? Худший вид руководства!

К счастью, Шершни не стали палить: из осторожности или из гонора, – а сразу ринулись в рукопашную. Первыми в бой вступили рядовые, и теперь, с высоты своего нынешнего подъема, Вадим подивился их неуклюжести. В фехтовальном искусстве они освоили внешний слой и то через пень колоду. Видно, их в самом деле не планировали надолго: “день простоять да ночь продержаться”, – ну, месяц от силы!..

Зато их было куда больше, и все были в доспехах. А если б даже не были – все равно Вадим не мог гвоздить в полную силу, опасаясь по нечаянности убить. Под напором такой массы защитники пятились, отступая по лестнице. Шаг за шагом их вытеснили в турнирный зал и окружили, пытаясь достать сразу отовсюду. Но еще раньше троица замкнула внутренний круг, накрыв себя клинковой завесой, сквозь которую не продирался ни единый удар. Шершни бесновались, круша подвернувшуюся мебель, в щепы рубя столы, снося перегородки, – но ничего не могли поделать с филигранной обороной шестирукого и шестиногого существа, вооруженного десятком мечей.

Затем Вадим сам надавил на осаждающих всеми тремя телами, увлекая Шершней к двери. А перед ней с натугой разорвал пластиковое кольцо и опять загородил проход, медленно отступая – все выше, выше. Этаж сменялся этажом, коридоры – лестницами, а те – снова коридорами. Когда ходы делались уже, Вадим брал передышку, доверяя неутомимым “ангелам” прикрывать отход. Затем снова включался, уже не так проворно ворочая одеревенелыми членами. По мысленной карте он следил, чтобы Шершни не обошли с тыла, но те не пытались. Большинство уже отстало от неуязвимой тройки и шныряло по этажам в поисках жертв, но дюжина-полторы следовали за Вадимом, будто повязанные монаршим приказом. С тревогой он ждал появления вожаков, с которыми и свежему непросто совладать, – но Магистры, видно, увлеклись прочесыванием Дворца. А может, “король” решил поберечь последних “птенцов” и велел избегать Вадима: мало ли, что тот опять выкинет?

Наконец рация ожила.

– Готово! – сообщил из динамика голос Гоги. – Мы отваливаем.

– И мы уходим, – объявил Вадим в рацию. – Сами, не ждите нас!..

Раздраженность Роя нарастала, и Шершней можно было понять. Вот же она, добыча, только что была здесь – еще запахи не выветрились! И однако никого, хоть шаром покати. Даже архивы успели вывезти.

Но у Вадима хватало своих забот, чтобы сочувствовать штурмовикам. Основную задачу он выполнил: придержал Шершней до отлета вертушки, – теперь следовало подумать о спасении. Интересно, какого черта он так рвался наверх, если там никого нет? Не прорываться же обратно через весь дом!..

А троица уже выскакивала на залитую асфальтом крышу – просторную, точно футбольное поле. Следом ломились преследователи, растекаясь вширь. А в вышине, за слоем черных туч, нависших над самым Дворцом, слышалось вкрадчивое гудение “ворона”.

Вместе с “ангелами” Вадим припустил через крышу, набирая фору. Они добежали до края и остановились на карнизе, озирая заросли, начинавшиеся далеко внизу и простиравшиеся до горизонта. Решаясь, Вадим набрал в грудь воздуха. Опять ему сигать в пропасть – да сколько можно!.. А куда денешься?.

Он подал команду, и трое разом расправили ноги, взмывая ввысь, – будто катапультировались. Конечно, “ангелы” резко ушли вперед, и Вадим едва успел ухватить их за костистые щиколотки, плечами ощутив болезненный рывок. Затем скорости уравнялись, и он разбросал руки шире, чтоб не препятствовать развертыванию “ангельских” крыльев, больше похожих на плоскости дельтаплана.

Как и тогда, у блокгауза, летуны заскользили к земле по наклонной. Только теперь спуск оказался намного круче – благодаря немалому грузу, подвешенному к ногам. Не надломились бы тощие лапы, вовсе не приспособленные для транспортировки тяжестей!..

Но еще больше Вадим опасался Шершней, высыпавших на крышу. Вот теперь они вполне могут садануть по ускользающей добыче изо всех стволов! И что останется: падать с высоты на раскидистое дерево, ломая ветви? Вряд ли Шершни позволят ему даже это – уж стрелять они умеют, если захотят. А жить-то хочется!.. Вот они прицеливаются.

– Гога, слышь? – сказал Вадим в рацию, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. – Раз уж решили взрывать, поспешите! Тогда и я, может, выживу.

– И мы того же мнения, – ответил Гога. – “Нам сверху видно все!”

Морща лицо, Вадим вывернул шею, чтобы поглядеть на Дворец. Он был отвратителен себе: честнее было б окочуриться вместе с Шершнями. Они бы и так сгинули, но, по крайней мере, без его участия. А получается, Вадим сам дал команду на уничтожение. Скверная штука – жизнь!..

И тут грянул взрыв. Если росичи брались за что, то исполняли на совесть, – может, даже обратились за помощью к сутерам, поднаторевшим в таких делах. Дворец полыхнул сразу и весь, от подвалов до крыши, не оставляя Шершням ни шанса, – но очень аккуратно, будто заряды направили внутрь здания. И оно провалилось в себя, коллапсируя, как звезда. При этом обломки не разлетелись по сторонам, а взрывная волна, догнавшая Вадима, лишь бережно его покачала, увлекая от опасного места. Все скромно, по-домашнему, без ненужной помпы.

Деревья уже надвинулись вплотную. “Ангелы” вывернули крылья, отчаянно тормозя, и все равно Вадим врезался в крону с отменной скоростью, не побившись только благодаря латам. Сейчас же отпустил летунов, хватаясь за ветки, и заскользил по дереву вниз.

У подножия уже ждали “ангелы”, снова сделавшись похожими на лохматых человечков: то ли гномиков, то ли детей. Забавные игрушки – если бы не были такими опасными!

Встряхнувшись, Вадим побежал к взорванному Дворцу, сопровождаемый шустрыми малышами. Перед забором уцепился за их жесткие плечи и легко перемахнул препятствие, с каждым разом делавшееся нелепей. И песики сейчас не встречали, а от Дворца остались дымящиеся развалины. Где-то под ними, средь покореженного бетона и обнажившейся арматуры, погребены последние надежды Роя. И кто остался в нем – один “король” с троицей гардов?

“Жука” таки привалило обломками, но, как Вадим и надеялся, всерьез не повредило. Лишь колпак местами потрескался да злополучную лапу опять выбило из сустава. Повозившись, Вадим вправил сустав, благо опыт уже имелся, и забрался внутрь, отправив “ангелов” в багажник. Осторожно высвободил машину из-под завала и погнал к воротам, прислушиваясь к голосам на дороге, где ждал приземлившийся “ворон”.

“Жук” подоспел к нему, когда в салон уже загружалась свора ворчащих псов, подгоняемая парой росичей. Внутри и без того было тесно, однако никто не протестовал – собачкам даже радовались, будто домашним любимцам. Княгиня, конечно, расположилась в кабине, заняв место стрелка, и сейчас глядела на подбегающий ходульник, приоткрыв нежный рот. За пилота оказался Гога.