Просто любовь

Посреди комнаты в манеже сидела Триша и, смеясь, разбрасывала игрушки, которые Рози, одна из женщин, обслуживающих семью, весело бросала ей назад.

Коул был лишен возможности наблюдать этот период в жизни собственного сына, и поэтому обычная домашняя сцена нагляднее, чем что-либо, показала ему, как безжалостно судьба обделила его.

Помедлив на пороге, он все же вошел.

— Привет, малышка! Хочешь обнять своего дядю Коула?

Триша обернулась и, увидев его, радостно потянулась к нему ручонками.

— Ах ты, моя милая! Я так и знал! — Он подхватил Тришу на руки и прижал к груди этот мягкий комочек. Она принялась водить пальцем по воротничку его рубашки и пуговицам. Коул поцеловал ее в макушку, ощутив неповторимый запах ребенка, смешанный с запахом детской присыпки, и чуть не разрыдался от обиды.

Триша что-то лопотала на своем непонятном языке и, вцепившись ему в нос одной рукой, хлопала его другой по щеке.

— Какая ты у нас красавица! Тебе это известно? — улыбаясь приговаривал Коул. — В один прекрасный день ты станешь настоящей сердцеедкой!

Он нехотя вернул ребенка в манеж. При этом Триша схватила резинового жирафа и запустила в него.

— Со временем при такой ловкости рук ты добьешься успехов в бейсболе, — засмеялся он.

Вернувшись в коридор, он поднялся на второй этаж, чтобы заглянуть к Кэмерону. Остановившись перед дверью его комнаты, он тихонько приоткрыл ее. Кэмерон, лежа в кровати, не отрываясь смотрел в окно.

— Ты не против моей компании? — тихо спросил Коул. Брат обернулся.

— Конечно, нет. Делать-то все равно нечего. Утром я позвонил в контору, а мне сказали, что ты запретил присылать мне бумаги.

Коул улыбнулся.

— А ты думал, я не знаю, о чем ты сразу попросишь?

Кэмерон заерзал.

— Но, по крайней мере, меня бы это отвлекло от мыслей. А так я чувствую себя совсем беспомощным.

— Насколько я понял, доктор вскоре разрешит тебе пользоваться специальной опорой для ходьбы. В этом случае дней через десять ты почувствуешь себя свободней.

— Ты говорил с Эллисон? Коул подошел к окну и стал смотреть во двор.

— Да, говорил.

— Ну как, ты получил ответы на свои вопросы?

— Не могу сказать, что они мне понравились.

— Да, ты, конечно, никак такого не ожидал. Не правда ли? Коул пожал плечами.

— Пожалуй, нет.

— Расскажи мне все по порядку. Коул подошел к легкому креслу и перенес его к огромной кровати на массивных ножках.

— У тебя и своих проблем хватает.

— Потому и прошу. Я лучше о твоих подумаю для разнообразия. Коул улыбнулся брату.

— Понимаю.

Усевшись в кресле, он откинулся на спинку и положил ноги на краешек кровати Кэмерона.

— Эллисон мне сказала, что ее отец был уволен, и им были даны сутки на сборы.

— Боже, Коул, так я был прав!

— Похоже, что так. Кроме того, она сказала, что написала мне несколько писем, не меньше дюжины. И так как я ей ни на одно не ответил, она перестала писать.

— Значит, ты этих писем не получал?

— Не получал. Мне и в голову не могло прийти, что она станет мне писать.

— А куда подевались эти письма?

— Теперь мы никогда этого не узнаем. Она помнит, что просила отца опускать их в ящик.

— Но какой смысл? Почему он их не отправлял?

— Кто знает. Он был выбит из колеи потерей работы и тем, что его вынудили уехать. Тони умер через несколько месяцев после отъезда с ранчо. Кто знает, какие мысли мучили его все это время?

— Ты собираешься поговорить с Летти?

— Собираюсь обязательно. Я попросил Эллисон приехать на ранчо на школьные каникулы.

— Она согласилась?

— Только при условии, что Летти здесь не будет.

— Ты обещал?

— Я сказал, что позабочусь о Летти. Кэмерон засмеялся.

— Ты правильно сделал, молодец, старик.

— А ты говорил с Коди?

— О чем?

— Он собирался выяснить кое-что, связанное с твоей катастрофой.

— Нет, мы с ним это не обсуждали. Уверен, в нас врезался какой-то пьяный, который теперь и не вспомнит, что случилось в тот вечер. Чем скорее это забудется, тем лучше для всех нас.

— Возможно, ты прав, — задумчиво согласился Коул, не желая до поры до времени тревожить брата подозрениями. — Ты не знаешь, где Коди?

Кэмерон вытаращил на него глаза.

— Коди сам себе хозяин, как тебе известно. Он делает все, что ему взбредет в голову. Коул со вздохом согласился.

— Я чувствую вину перед ним. Он всегда был сам по себе, а я не пытался с ним сблизиться, у меня на уме всегда была одна работа.

— Мы оба виноваты.

— Неужели Летти относилась к нему так же, как и к тебе?

— В этом можешь не сомневаться. Если ее за что-то можно уважать, так это за женское постоянство.

— Мне надо поговорить об этом с Коди.

— Желаю удачи. Может, тебе повезет больше, чем мне. Со мной он не слишком разговорчив. Но поскольку ты всегда был его кумиром, может быть, тебе он откроется.

— Что ты имеешь в виду под кумиром?

Хотя Кэмерон и улыбался губами, в глазах у него улыбки не было.

— Ты из тех людей, которые просто созданы быть кумирами.

— Что за чушь…

— И при этом — скромный. Ни одна женщина не способна устоять перед твоим сокрушительным обаянием.

Коул напрягся.

— Слушай, старик, с каждым днем ты становишься все несноснее. Я буду счастлив, когда врачи наконец поставят тебя на ноги.

— А я буду счастлив, когда ты позволишь мне наконец вернуться к работе.

— Ладно. Твоя взяла. Я позвоню и скажу, чтобы тебе присылали все, что ты хочешь. В худшем случае ты от этого снова сляжешь.

Коул поднялся и встал у кровати.

— Ну и упрям ты, старина. Считай, что ты победил.

— Иначе и быть не могло.

— Ты видел Тришу сегодня утром? Боль, исказившая при этих словах лицо Кэмерона, испугала Коула.

— Я?.. Да нет, не видел. Я еще не готов. Она так напоминает… — Он замолчал.

— Кэм, я не вправе тебе советовать, что делать, но думаю, ты совершаешь ошибку. Благодари судьбу за то, что у тебя есть дочь. И что ты можешь быть вместе с ней каждый день твоей жизни.

По глазам Кэмерона Коул понял, что до того дошел смысл его слов, — Я понимаю, что ты имеешь в виду, и знаю, что ты прав. Но всякий раз, когда я вижу Тришу, я могу думать только об Андреа.

— Делай, как считаешь нужным, — тихо сказал Коул. — Я все понимаю.

Коул вышел из комнаты Кэмерона и пошел искать Летти. Он застал ее на огороде в тот момент, когда она отчитывала рабочего за то, что он не выполнил какое-то из ее указаний.

Петиция Коллоуэй была среднего роста. Даже прибавив за последние несколько лет в весе, она осталась сухопарой. Ее темные волосы через один поседели. Она гладко зачесывала их назад, собирая в пучок на затылке. Может быть, в свое время она и была недурна собой, но годы постоянной хмурости и раздражительности оставили на ее лице неизгладимый след.

— Летти, я хочу с тобой поговорить, когда ты освободишься, — громко закричал ей Коул.

— Чего тебе так приспичило, Коул? Ты что, не видишь, я занята?

— Я вижу, что ты отвлекаешь человека от работы. Почему бы тебе не оставить его в покое? Он прекрасно обойдется без твоих нотаций.

Летти резко развернулась на каблуках и решительно направилась к нему. На ней были ее неизменные джинсы, ковбойка и ботинки, как будто она в любой момент была готова вскочить в седло. Хотя Коул не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел ее верхом.

— Он все делает не так, как я велела! — продолжала возмущаться она, подходя к Коулу.

— Альфредо снабжает нас свежими овощами Бог знает сколько лет. Вряд ли ему нужны твои указания.

— Но я велела ему, чтобы…

— Заходи и налей нам по стакану холодного чая. Я хочу с тобой поговорить.

— Это ты уже сказал. Какие уж у тебя срочные дела, что нельзя подождать? И вообще, что ты здесь делаешь? Коди сказал, что тебя не будет неделю, а может, и больше. Что делается в Остине? Эти идиоты все еще не решили, чего им надо? Не могу поверить, что…