Страница 19 из 20
И Юстин впервые в жизни влез в карету. Опустился на мягкое сидение. Карета тронулась, но так легко, что Юстин почти не почувствовал толчка.
Звор сидел напротив. Ветер из приоткрытого окна теребил шелковую занавеску с гербом Краснобрового.
– Так почему хороший князь не должен жалеть лошадей? – снова спросил Ушастый.
– А чего их жалеть? – сумрачно спросил Юстин.
– Вот и неверно, – Звор потрогал мочку своего огромного уха. – Хороший князь, как и полководец, обязательно должен жалеть лошадей... Обязательно. Людей еще так-сяк, но лошадей – всенепременно. Понял?
На террасе бил фонтан, в чаше его цветными лепестками плавали красные и желтые рыбки. Герб Краснобрового, вышитый шелком на темной тяжелой скатерти, был во многих местах закрыт донцами тарелок, бутылок и блюд.
– Завтра примешь княжение, – неторопливо говорил Ушастый. – Дела мои здесь закончены... Людей тебе оставлю. И посоветуют, и научат. Пей. Отдыхай.
– Мне надо деду весточку передать, – сказал Юстин. Серебряная вилка в его руках была причудливо изогнута, и Юстин продолжал сгибать и разгибать ее, сам того не замечая. – Мне надо деду дать знать, что я живой... И что я князь.
– Ты еще не князь, – Ушастый отхлебнул из кубка. – Ты завтра будешь князь. Вот тогда хоть приказ подписывай, чтобы деда твоего разыскали и с почестями доставили, хоть сам к нему поезжай... Вилку оставь. А впрочем – гни, твое право, хоть все вилки переломай здесь, твое добро, не мое...
И Ушастый улыбнулся. И Юстин понял, что если сейчас не возьмет себя в руки – хлопнется в обморок, как толстяк Флор перед жабой.
Он поднялся. Пошатываясь, подошел к фонтану. Перегнулся через бортик и сунул голову к рыбкам. В воде раскрыл глаза; дно фонтана было мозаичным, и на нем изображена была сцена купания толстомясых белокожих девиц.
Юстин выпрямился – капельки холодной воды приятно щекотали шею, стекали за ворот новой шелковой рубашки. Он виновато оглянулся на Звора, однако Ушастый вовсе не был раздосадован Юстиновой вольностью – наоборот, улыбался.
– Сделай так, – Звор щелкнул пальцами.
Юстин повторил его жест. Откуда ни возьмись выскочил слуга – и с поклоном протянул Юстину полотенце.
Юстин почувствовал себя человеком, проглотившим солнце. Как будто светило мягко распирает его ребра, теплый шар изнутри толкается в грудь, намереваясь взлететь во что бы то ни стало и поднять с собой Юстина. Спрятав лицо в нежный ворс княжеского полотенца, он только сейчас – спустя несколько часов – полностью осознал, что произошло с ним, и что за жизнь ждет его, начиная с завтрашнего дня.
Он заберет во дворец деда. И, конечно, он разыщет Аниту – и сделает ее княгиней.
Он сравнялся с Ушастым Звором. На которого мечтал когда-то посмотреть хоть мельком.
Правда, Звор держит свою судьбу в собственных руках, а он, Юстин, пока что просто ставленник, счастливчик, которому повезло больше других...
Он проглотил слюну, будто пытаясь угомонить внутреннее солнце, загнать его ниже, в желудок. Вернулся к столу; кубок его был полон. Юстин отхлебнул и закашлялся.
– Можно... спросить?
– Разумеется, – кивнул Звор.
– Эти... люди, – начал Юстин. – Бастарды... Радим... Акир... Флор... Где они сейчас?
Ему показалось, что огромные уши его собеседника чуть шевельнулись.
– А ты как думаешь? – поинтересовался Звор.
Юстин молчал. Ему сделалось страшно. Внутреннее солнце сжалось в точку и потемнело, как уголек.
– Я не знаю, – проговорил он медленно.
– Ну вот ты – без пяти минут князь... Где, по-твоему, они должны быть? Если мудро, по-княжески, рассудить? Как лучше для будущего, для страны?
– Мудро, – Юстин опустил голову. – Если мудро... то конечно. Для будущего... Чтобы усобиц не было. Да. Но понимаете, – он вскинул на Звора умоляющие глаза, – ведь они же ни в чем не виноваты! Разве может князь казнить невинных?!
Звор улыбнулся. Голубые его глаза сделались чуть темнее; Юстину показалось, что он сейчас подмигнет.
– Разумеется, нет, – мягко сказал Ушастый. – Разумеется, казнить невинных – не дело... Я не ошибся в тебе, Юстин, ступай отдыхать, завтра тяжелый день... Ступай.
Он ночевал в княжеской спальне. И, разумеется, не мог сомкнуть глаз.
Величественно ниспадали портьеры. Мерцали ночные светильники. Пахло розовым маслом, но не приторно и душно, а так – чуть-чуть.
Юстин лежал на высокой постели, под шелковыми простынями, на пуховых подушках, будто на облаке.
Мысли его были не мысли, а картинки. Он видел лицо Радима – как он теперь? Что чувствует, узнав, что удача в последний момент отвернулась?
Надо будет разыскать его и взять к себе... советником? Много же кузнец насоветует. Полководцем? Но он ведь, кроме дубины, и оружия в руках не держал... Он злится на Юстина, он завидует Юстину, не надо его разыскивать, пусть себе работает в своей кузне...
Под сомкнутыми Юстиновыми веками высвечивались и снова терялись в темноте фонтан с золотыми рыбками, лицо деда, когда дед узнает, что Юстин князь, лицо Аниты, когда вот здесь, в этой комнате, он обнимет ее на этих вот перинах...
И он обнимал пуховую подушку, тонул в ней лицом, бормотал что-то неразборчиво даже для самого себя, катался по постели и понимал, что надо спать, надо достойно пережить эту ночь, ведь завтра – церемония, завтра Звор опустит венец на его голову и перед всей страной признает законным наследником Краснобрового, князем...
Ему показалось – или пламя ночных светильников действительно заколыхалось? И откуда-то потянуло вдруг холодом, будто приоткрыли дверь в глубокий погреб?
Он сел на постели. Ему привиделся Радим, прокравшийся в княжеские покои через потайную дверь – с топором.
– Кто здесь?!
– Я.
Нет, это не был Радим. Юстин в ужасе завертел головой; в углу спальни стояла высокая фигура, и полутьма рядом сгущалась, превращаясь во тьму.
– Это я, господин будущий князь, – в голосе Хозяина Колодцев была насмешка. – Не пугайся. Я здесь по договору со Звором.
– Нам можно пожениться?! – Юстин спустил с кровати босые ноги. – Нам – можно? Ведь теперь я князь... Анита...
– Ты еще не князь, – Ос вольно или невольно повторил слова Ушастого. – Будешь князем – завтра... Но сперва я войду в твою душу и оставлю там красный шелковый флажок. Звор заплатил мне – не деньгами, конечно...