Огненная лавина

Сорокин вернулся в полк через два с половиной месяца. Как раз в это время устанавливали новые приспособления для пуска реактивных снарядов.

Внимательно осмотрев новинку, Зыков похвалил инженеров. Получилось отличное усовершенствование. Он дотошно расспрашивал техников о тонкостях приспособления, когда к нему подошел стрелок Большаков.

- Товарищ лейтенант, вас командир полка вызывает, - сказал он Зыкову.

- Не знаешь, зачем?

- Нет. Говорит: разыщи немедленно.

Стрелок знал, зачем Скляров вызывает Зыкова, но получил приказание молчать.

Юру ожидала большая радость: в Щигры после выполнения задания своего министерства заехал отец. Пока ходили за сыном, Николай Александрович расспрашивал майора Склярова о жизни в полку, о том, как воюет сын.

- Скажу вам по секрету, Николай Александрович, гвардии лейтенант Зыков получит скоро второй орден Красного Знамени. Мы им гордимся.

Спустя тридцать лет отец расскажет в своих воспоминаниях о встрече в полку.

"На попутных машинах добираюсь до Щигров. Ищу пятьдесят девятый штурмовой полк. Спрашиваю у встречных военных. Люди, узнав, что я отец летчика и хочу с ним встретиться, приветливы со мной, каждый сочувствует и хочет помочь. Эта их доброта сопровождает меня до самой дубовой рощи, где базируется полк сына. Подхожу к часовому, все объясняю. Боец расплывается в улыбке, вызывает дежурного. Меня ведут на контрольно-пропускной пункт полка. Знакомлюсь с командиром полка Скляровым, его заместителем по политчасти Гребеньковым. Они немало удивлены моему появлению. Первый такой случай в их полку.

Мы идем к столовой. Оттуда, из дощатого сарая, расходятся после обеда летчики. Юра ушел раньше. Разыскивают его возле самолета... И вот через летное поле идет мой сын...

В жизни каждого из нас есть несколько - может быть, два-три случая, когда трудно унять биение сердца. Тогда и я пережил это.

Он приближался к нам - шел три, может, пять минут, - я за эти минуты вспомнил все: как мы с матерью ждали своего первенца... Вспомнил его мальчиком, подростком, юношей... Прощание на Киевском вокзале... Он подошел к нашей группе - там уже собралось немало летчиков, - не замечая меня, стал, как положено, докладывать командиру полка:

- По вашему вызову явился!

Многие улыбаются, а Юре и невдомек, в чем дело.

- Вы, гвардии лейтенант, чем заняты после обеда?

- Решил, если разрешите, практически освоить новое приспособление для пуска эрэсов с самолета.

- На сегодня отставить... на сегодня можете быть свободным. Побудьте с отцом, - и с этими словами он повернул его в мою сторону.

Юра удивлен, даже растерян. Может быть, впервые ему изменила его выдержка.

- Папа!.. - и он сгреб меня в свои объятия, стал кружить, целовать.

А кругом смеются, приветствуют меня, радуются. Я почувствовал тогда, какие они все мне родные, дорогие люди. И как любят сына... Мы долго обо всем говорили. Они спрашивали меня, как живет Москва, не голодно ли москвичам. Рассказывали о своей фронтовой службе. Я всматривался в их юные лица и понимал, как эти юноши мужественны, как ненавидят врага.

Затем мы остались с Юрой одни. Беседовали до глубокой ночи..."

Летчики тогда просили Николая Александровича рассказать о себе. Интересней была исповедь ветерана труда.

Долгое время ему пришлось работать на хозяев акционерного. общества мальцевских заводов. Учеба в сельской приходской школе, работа рассыльным на Цементном заводе, молотобойцем в кузнице. Слесарничал на Брянском машиностроительном заводе, имеющем тогда большие революционные традиции. Вместе с рабочими завода организовывал забастовки, распространял большевистскую литературу, за что подвергался преследованиям царской охранки.

В период февральской революции в Москве молодой большевик Николай Александрович Зыков участвовал в революционных событиях, проводимых под руководством московской партийной организации. Работая на военном заводе, активно пропагандировал ленинскую газету "Правда" среди рабочих Басманного района. К октябрю семнадцатого года Николай Александрович имел уже за плечами большой опыт подпольной работы, мог доходчиво объяснить рабочим, во имя чего они ведут борьбу. Сам прошедший суровую школу жизни, большевик быстро находил общий язык со слесарями и литейщиками, грузчиками и кузнецами.

В первые дни Октября Николай Александрович становится организатором Советской власти на Брянщине. Его назначают председателем Любохонского волостного исполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. А через некоторое время избирают начальником Брянского земельного управления. Земля! Приятно было видеть, как загорались глаза у крестьянина, получившего земельный надел. Мужики сбросили с себя вековую дрему, готовясь к жизни свободной и новой. Такие же пытливые взгляды встречал Николай Александрович в Москве на VIII съезде Советов, делегатом которого был избран брянскими рабочими.

Юрий слушал отца, и законная гордость просыпалась в его сердце.

Отец закончил рассказ и, подойдя к сыну, положил на плечо руку:

- Не пора ли тебе, Юра, вступать в партию?

- Давно, давно пора, - поддержал Гребеньков.- А рекомендацию тебе любой коммунист даст, хоть и я.

У родного очага

Наутро Юрий получил приятную весть: командир полка посылал его за самолетами в Москву. Не менее Юрия был обрадован и отец. Сын побывает дома, встретится с матерью, Лилей, Эвиром. Их он не видел целых три года.

Об одном сожалел Николай Александрович, что не сможет лететь вместе с сыном.

Юрий поднял штурмовик в воздух, сделал над аэродромом круг и, качнув на прощание крылом, взял курс на Москву.

Отец добирался до столицы поездом.

Москва... В осеннем дымчатом небе сонно повисли аэростаты заграждения. А великий город жил, работал. Стоял холодный серый день.

Зыков спешил домой. Знакомая насыпь окружной железной дороги. Липы и клены вдоль улицы Левитана. Юрий всматривался в дома, мимо которых проходил, узнавал и не узнавал их. В первые минуты он даже сразу не приметил своего двухэтажного бревенчатого дома с островерхой крышей. Потом память разом воскресила все... Он быстро взбежал по ступенькам крыльца, с силой распахнул податливую дверь и чуть не столкнулся с матерью, выходящей с хозяйственной сумкой.

- Ма! - совсем по-мальчишески вырвалось из груди.

- Сыночек!.. Родной!..

Посыпались вопросы, Елена Филипповна едва успевала на них отвечать. Эвир в школе, Лиля в институте, сдает экзамены. Отец не вернулся из командировки. Здоровье? Пока ничего, да и болеть некогда - работа, общественные дела, дежурства...

Мать суетилась на кухне. Юра, помогая растапливать плиту, делился новостями, рассказывал о друзьях, о встрече с отцом в Щиграх.

Пришла с работы тетя Паша, мамина сестра, обняла любимого племянника. Перед Прасковьей Филипповной стоял уже не прежний юноша, а настоящий мужчина, воин!

Елена Филипповна любила людей одержимых, упорно следующих к достижению цели. Сама она страстно мечтала стать врачом и стала им. Поэтому всячески поддерживала сына, желающего с детских лет быть летчиком. Сильный, волевой человек, мать привила эти качества и своему любимцу - сыну. Не материнское всепрощение - большую требовательность проявляла она к нему. Елена Филипповна говорила: человек - хозяин своей судьбы. Юрий захотел связать судьбу с небом, и мать одобрила выбор. Она считала, что сын вполне готов идти выбранным путем.

Юрия, Лилю, Эвира поражали в матери многие качества, особенно ее удивительная мудрость и великая убежденность. Ее слово для детей было непререкаемым, авторитет - бесспорным.

Будучи в эвакуации в Сибири, Елена Филипповна познакомилась в заводской столовой с авиаконструктором Туполевым. С большой гордостью рассказывала она о сыне: ведь он у нее летчик, воюет на фронте. Говорила, что после войны сын думает учиться на авиаконструктора...

И вот сын стоит перед матерью - стройный, возмужавший, ордена посверкивают на груди, золотятся погоны.