Прогулки по лезвию

- Стоит, - сухо сказал Папа. - Стоит, - повторил он мягче. - Ты пойми, он начал свою игру! А это нехорошо. Мы так не договаривались.

Своя игра, она, знаешь, вроде наркомании. Неизлечима. Так что этот вопрос будем считать решенным. Да, ни в коем случае не отговаривай его от охоты. Наоборот, поддержи, подогрей азарт. Это заметно упростит нашу задачу.

Соловьев возвращался в Москву в подавленном состоянии. Он проклинал, ругал себя последними словами за то, что вышел на Папу. Мысль о повышении, точнее, о фантастическом прыжке в личной карьере, абсолютно не радовала.

- Вляпался! - вслух повторял он. - Ой, как я вляпался!

Глава 8

Муравьев несколько раз прослушал запись бесед Блинова с Дроновым и Соловьевым, выключил магнитофон и попросил секретаршу принести кофе себе и Веревкину.

- Она в надежном месте? - спросил Веревкин.

- Да, - ответил начальник, - считай, на другой планете. Давай, что ли, покурим твоих?

- Вот тебе и кодирование. - Beревкин положил на стол сигареты и зажигалку. - Выброшенные деньги. - Они закурили. - Одно хорошо, - добавил помощник, теперь опять в кабинете можно будет курить.

- Нельзя. Сегодня - исключение.

А кодироваться, дружище, есть смысл, когда боишься, что умрешь именно от курения. А когда знаешь, что в конце тебя ждет нечто иное, то какой смысл кодироваться?

Вошла секретарша. Увидев дымовую завесу, воскликнула:

- Виктор Степанович! Опять? Как же так? А я мужу вас в пример ставила.

- И правильно делала, - сказал Муравьев, отвернувшись к окну.

- Как же правильно, когда вы только месяц выдержали?

- А я и кодировался на один месяц. Мужу привет.

Когда секретарша ушла, Веревкин спросил:

- Отчего такой мрачный? Просто так или причины?

- Причины... Они на каждом углу.

Чертовски жаль, что они в разговоре, - Муравьев кивнул на магнитофон, - ни разу не произнесли её имя.

Объект да объект! Солдафоны чертовы! И этот охранник... Но я, собственно, ожидал, что он толком ничего не знает. Как он вообще? Вы его не сильно помяли?

- Мы его и не трогали. Привезли в затопленный подвал на Первомайскую, пристегнули к трубе и сказали, что так и оставим по колено в воде.

Пусть крысы с тобой разбираются.

Тут он и завопил.

- Не артачился?

- Нет, сразу на все согласился. В то же утро послание Дронову написал.

Все, как мы тогда разработали: если, мол, не прижмешь Блинова, то оба будете иметь бледный вид. Вот... Ждем результатов. Дронов, конечно, уже связался с Блиновым. Но как? То ли через третьи лица, то ли ещё как, но у нас пока тихо. Просто депутат сегодня с утра умотал куда-то, и все.

- Позвони-ка своим "дальнобойщикам", - доставая из пачки новую сигарету, сказал Муравьев.

- Нет смысла. Если что, они сами выйдут на связь.

Для Муравьева начались часы томительного ожидания. Обильный кофе и непрерывное курение привело его в состояние какого-то нервного похмелья, но коньяку не хотелось. Послали молодого сотрудника за шампанским.

Почти ежечасно из разных концов Москвы звонил Соколов и докладывал об очередном разговоре с родственниками захваченного омоновца - система обратной связи была такова, что Дронов мог передать о своем решении только через родственников своего подчиненного. Но ни подполковник, ни депутат не подавали признаков жизни.

"Блинов сейчас в панике, - рассуждал Муравьев, - он понимает, на какую сумму придется ему раскошелиться".

Только через день поступили нужные сообщения. "Дальнобойщики" доложили, что Блинов появился дома и отдает своим людям какие-то распоряжения: куда-то за кем-то их посылает. А следом в агентство явился сам Соколов. Блинов согласен на переговоры, оставил номер своего домашнего телефона.

Выдержав определенную паузу, сняв прослушивание с квартиры депутата, Муравьев позвонил из телефона-автомата. Он представился посредником в делах Марии Мироновой и поинтересовался, какой вариант встречи устроил бы депутата. Блинов, ожидавший, что ему тут же начнут диктовать условия, от такой корректности растерялся, подумал и начал дипломатично:

- Расклад интересов таков, что вам опасаться за свою жизнь в данном случае не приходится. В отличие, скажем, от меня. Поэтому я предпочел бы встретиться у меня дома. Надеюсь, адрес называть вам не нужно.

Условия таковы: в квартиру вы придете один, без оружия. Ваши люди должны остаться в машине. По-моему, все логично. Если с вами что-то случится, ваши люди замуруют меня в собственной квартире.

- Это точно, - сказал Муравьев.

Утром следующего дня" Муравьев открыл тяжелую дубовую дверь и вошел в знакомый сумрачно-роскошный подъезд. Охранники Блинова, не удовлетворившись отданным им пистолетом, тщательно обыскали Муравьева, осмотрели каждую складку на его одежде.

- Видите ли, - объяснил депутат этот обыск, - я не заинтересован, чтобы содержание нашей беседы вышло за пределы моего дома.

Он проводил сыщика в кабинет, указав одной рукой на кресло, а другой - на столик с коньяком и закуской.

- С утра воздержусь, - сказал Муравьев, кладя ногу на ногу и закуривая. Приступим?

Он четко и коротко изложил "условия Мироновой". Для того чтобы разойтись без негативных последствий, депутат должен ей компенсировать физический и моральный урон.

А именно...

- Понимаете? - Муравьев заострил внимание Блинова на своих последних словах. - За одни ваши проделки с её похищением вы достойны приличного срока. Вы хоть осознаете, что вы с ней сделали? Она до сих пор не может понять, что сейчас, осень или весна.

- Ужасно, ужасно, - пробормотал депутат.

- Мы не знаем истинных мотивов ваших поступков, да, по правде сказать, они нас мало волнуют. Речь о другом.

- Назовите конкретно условия, - нетерпеливо перебил Блинов.

- Мария Олеговна решила не обременять себя заботами по продаже своих акций, недвижимости... Она предлагает перевести на счет, который я вам назову, половину оценочной стоимости.

- Половину! - воскликнул Блинов. - Она в самом деле сошла с ума.

- Не исключено. Надеюсь, нет нужды напоминать, чья здесь заслуга?

- Нет, это ужасно... Нет, это просто немыслимо! - говорил Блинов, пересаживаясь к компьютеру. - Взгляните! - Он нервно защелкал клавишами. - Вот сумма её недвижимости и ценных бумаг. Вы понимаете, что у этих цифр нет трех нулей?

- Догадываюсь.

- Тогда вы должны догадаться, что при всем своем желании я не смогу достать эту сумму, даже деленную пополам. Двадцать процентов от силы.

И то в течение полугода.

- Так можно все потерять, - сказал Муравьев.

- Господи, но вы-то в здравом уме, неужели и вам не понятно, что такие условия невыполнимы?

- Давайте вместе подумаем, как выйти из тупикового положения, - дружеским, искренним тоном предложил Муравьев.

- Как-то все это странно, - промолвил Блинов. - Когда-то Мария утверждала, что большие деньги её не интересуют.

- Вот когда она так утверждала, - холодно возразил Муравьев, - тогда и надо было решать дела полюбовно, а не морить человека в одиночке.

Торг продолжался около двух часов. Блинов периодически пригубливал коньяк, закусывал лимоном, Муравьев же курил сигарету за сигаретой. Оба говорили спокойно, размеренно, взвешивая каждое слово.

В конце концов сошлись на одной трети. На тридцати трех и трех десятых процента.

- И три в периоде, - добавил пунктуальный сыщик. - При таких нулях это немало!

- Курочка по зернышку, - усмехнулся Блинов, уткнувшись в экран компьютера, барабаня пальцами по столу. - Но меня все же интересует, есть ли гарантия, что потом вы оставите меня в покое? Я ведь даже не знаю, кто вы, как вас зовут и кто за вами стоит.

- Тот, кто за нами, - сказал Муравьев, легко опустив первые три вопроса, он тоже ничего об этом не знает. Он узнает об этом только в случае, если вы начнете вилять. Тогда все.

- Приходится вам верить, - не скрывая некоторой обреченности, сказал депутат.