Страница 16 из 28
Тропинка круто поворачивала, огибая подножие скалы, и выходила на небольшую каменистую равнину. Горы теснились вокруг.
Кутан вышел из-за поворота. Он шел медленно, едва переставляя ноги и опустив голову.
Вдруг совсем близко раздался топот копыт, и громкий голос крикнул: "Стой!"
Кутан вздрогнул и повернулся. Сбоку к нему скакали двое пограничников. Инстинктивным движением Кутан метнулся в сторону, но голова лошади мелькнула над ним и дуло винтовки уставилось в его грудь. Он остановился.
- Чего бежишь? Чего бежишь? Ну? - кричал пограничник, осаживая храпящего коня.
Подскакал второй. Он вел в поводу заводную лошадь.
- Подожди ты! - весело улыбаясь, сказал он. - Видишь, парень вовсе перепугался. Откуда идешь, джолдош?* - обратился он к Кутану.
_______________
* Д ж о л д о ш - товарищ.
Кутан молчал.
- Да ты не бойся. Говори: откуда шел.
- Басмач шел, - глухо сказал Кутан.
- Какой басмач? Что ты плетешь, друг? - насторожился пограничник.
- Басмач пришел... Голова бил... Рука, нога вязал... Белесм?* говорил Кутан.
_______________
* Б е л е с м - понимаешь.
- Ну, вот что, - сказал первый пограничник, - лезь на лошадь и удирать не пробуй. - Он внушительно потряс головой. Лицо у него было круглое, веснушчатое и добродушное, но он хмурил выцветшие редкие брови и грозно морщил лоб.
"Сердитый..." - подумал Кутан, садясь на лошадь.
Пограничники выехали на тропинку. Кутан ехал между ними. Повод его лошади держал передний кзыл-аскер. Задний положил свою винтовку поперек седла.
Поздно ночью они были в Караколе и по темным улицам проехали в комендатуру.
В окнах комендатуры был свет. Пограничники повели Кутана в дом. У входа они столкнулись с Винтовым. Винтов внимательно и серьезно посмотрел на Кутана. Кутан поздоровался, но Винтов не ответил и молча пошел следом за пограничниками. Мимо дежурного с шашкой Кутана провели в большую комнату, где за столом сидел начальник кзыл-аскеров, комендант.
Пограничники вытянулись и взяли под козырек. Один из них быстро стал что-то говорить. Комендант встал, слушал стоя.
Кутан хорошо разглядел его.
Комендант был высокого роста, сутуловат и костист. Широкое лицо его было темным от загара. Волосы выгорели, седина белела на висках. Глаза у коменданта были голубые, спокойные и ласковые, а брови мрачно хмурились, и лоб пересекали глубокие морщины. Небольшие усы скрывали верхнюю губу коменданта.
Потом пограничники ушли. В комнате остались Винтов, комендант и Кутан.
- Садись, Кутан Торгоев, - по-киргизски сказал комендант. - Садись и рассказывай все по порядку.
Винтов стоял в дальнем конце комнаты, спиной прислонясь к стене. Только одна лампа горела на столе, и в комнате было полутемно.
Сначала Кутану было трудно говорить. Он запинался, подолгу молчал. Но комендант внимательно, не перебивая, следил за каждым его словом, и Кутан говорил все свободнее, все скорее. Он рассказал про Алы, про ночной налет, про джигитов, которых Алы увел в горы, и про свой побег.
Когда он кончил, к столу подошел Винтов.
- Ты, Кутан, что-то врешь, - сказал он, не глядя на Кутана.
- Почему ты думаешь, что он врет? - спросил комендант.
Кутан молчал.
- А вот почему: пусть все было как он говорит. Пусть. Но почему, объясни, Кутан, почему Алы не убил тебя, не зарезал, скажем, когда ты отказался ехать? Зачем нужно было связывать тебя, тащить в горы и так далее? Что-то тут неладно...
Кутан молчал. Комендант пыхтел трубкой и ждал. Кутан не совсем хорошо понял, о чем говорил Винтов, но он ясно видел, что начальники не верят ему, требуют доказательств, а больше рассказывать было нечего. Он молчал и все ниже и ниже опускал голову.
- Так вот что, - заговорил комендант. Голос его был сердитый, и Кутан совсем испугался. - Вот что, Винтов: он нам все верно рассказал. Это понимать надо. Почему Алы не зарезал его? Почему увез с собой? А потому, товарищ уполномоченный, что Алы хитрее тебя. Да, да. Ты не горячись, а слушай. Если б Кутан не удрал от басмачей и не сидел бы сегодня здесь, когда бы ты узнал о визите Алы? Ну, скажи, скажи. Когда? Дня через три-четыре. Верно? А если бы Кутана убили, ты знал бы об этом через час. Так? Теперь дальше: мать и сестра Кутана остались в ауле. Так? Пока они знают, что Кутан в руках басмачей, они никому слова не скажут. Кутан вроде заложника. Вот в этом-то и дело. И Алы превосходно все это понимает. А ты, вместо того чтоб Кутана во лжи обвинять, подумал бы, как это так мы прохлопали приезд Алы. То-то...
Кутан исподлобья смотрел на Винтова. Комендант говорил по-русски. По-русски Кутан понимал очень плохо. Очевидно, комендант рассердился на Винтова, и Кутан думал о том, что теперь Винтов рассердится на него, Кутана.
Винтов хотел возразить коменданту, но задребезжал телефон, и комендант взял трубку.
- Да, да, - сказал он. - Комендант слушает.
Потом долго молчал. В комнате было так тихо, что слышно было, как кричал голос в телефонной трубке.
Винтов задумался и сосредоточенно чертил карандашом по бумаге, которой был покрыт стол.
Комендант положил трубку. С минуту он сидел молча. Потом встал, заговорил медленно и тихо:
- Так вот что. Басмачи обстреляли дозор у заставы Зындан... По всем данным, это и есть отряд, который вел Алы... Так что сведения Кутана, очевидно, верные. Это значит, что мир с Джантаем кончен.
Услышав имя Джантая, Кутан вздрогнул и сжал кулаки.
Комендант прошелся по комнате и остановился против Кутана.
- Слушай, Кутан, - сказал он по-киргизски. - Я пойду на Джантая. Мне проводник нужен. В Кую-Кап меня поведешь? А?
Кутан молчал.
- Ты подумай, подумай. Только думай не очень долго. Выступать нужно утром. Понял? - и, не дожидаясь ответа, комендант по-русски сказал Винтову: - Распорядись - пусть дадут ему полушубок, валенки и винтовку с патронами.
Слово "винтовка" Кутан знал хорошо.
- Слушай, товарищ комендант, - сказал он, вставая, - я пойду проводником.
Рано утром отряд пограничников выехал из Каракола.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Кутан молча ехал впереди отряда.
Длинной вереницей пограничники растянулись на узкой тропинке. Тропинка извивалась зигзагами, по крутому склону взбираясь на перевал. Далеко внизу расстилались покатые коричневые холмы. Коршуны парили над холмами, и пограничники сверху видели их распростертые неподвижные крылья. Перевал был покрыт снегом. Белые облака клубились на горах.
Лошади тяжело дышали и часто останавливались. Чтоб облегчить трудный подъем, всадники низко пригибались, привстав на стремена и держась за холку. Часто срывались камни, сбитые копытами. Гремя, увлекая за собой другие камни и комья снега, они маленькими лавинами катились к подножию.
Достигнув перевала, пограничники спешились. Свежий ветер дул на вершине. Усталые лошади опустили головы и грызли снег у своих ног.
Пограничники еще никогда не переходили этот перевал. Здесь начинались таинственные "сырты" - дикая горная область, где прятались басмачи, где по козлиным тропам пробирались караваны контрабандистов, где не было дорог и горы стояли как крепости, защищая входы в узкие ущелья.
Пограничники стояли молча, пораженные величественным видом, открывшимся с перевала. Горы, одна выше другой, упирались в небо сверкающими снеговыми вершинами. Пропасти чернели между ними. Заросли огромных тянь-шаньских елей, казавшихся спичками с высоты перевала, спускались по крутым склонам к берегам горных рек. Скалы громоздились, преграждая течение, и реки извивались, сжатые в узких ущельях, или низвергались водопадами. Хребты гор, как гигантские морщины, покрывали землю. Тени облаков неслись по склонам гор, и ветер доносил глухой рев потоков.
- Вот здесь бы пролететь! - прошептал Николаенко.
- Высоко... - так же тихо отозвался Закс.
Кутан подошел к коменданту.
Андрей Андреевич задумчиво улыбался, глядя прямо перед собой. Он вздрогнул, опомнившись, когда Кутан заговорил с ним.