Утро

- Да что за оперетка-то сегодня? - небрежно спросил Сережа, чувствуя, что сердце забилось у него от радости, и, не дослышав названия, торопливо выпалил: - Ах, вот оно что! Ты так бы и говорила. Это нужно поглядеть. Я, пожалуй, возьму билеты.

Тотчас он побежал разыскивать Ирину, но ему сказали, что она уже уехала домой. Тогда он поехал прямо на вокзал и вот теперь в поезде уже подъезжал к станции.

Он сошел на деревянной дачной платформе и зашагал по самой обочине непросохшей, грязной дороги. Погода была солнечная, ветреная и холодноватая. Кое-где у заборов лежали узкие пласты грязного снега.

"Хорошо это я все-таки придумал - поехать, - размышлял Сережа. Просто здорово получилось!" Он представил себе, как она удивится, и ему стало так весело, что он тихонько рассмеялся, и ему захотелось перескочить через забор или залезть на дерево.

Около сосны, стоявшей по самой середине пустынного переулка, Сережа оглянулся, подпрыгнул и, ухватившись за толстый сук, качнулся несколько раз, как на турнике, и спрыгнул на землю.

- Еще... - одобрительно произнес у него за спиной детский голос.

Мальчик в кепке с пуговкой с силой потянул в себя носом, отчего тот у него загнулся на сторону, и повторил:

- Еще крутанись!

- Хватит с тебя, - сказал Сережа, оттирая липкую смолу с ладоней и искоса оглядываясь, не видел ли еще кто-нибудь его мальчишеского поступка. - Ты мне лучше скажи, где тут Сумароковы живут. Не знаешь?

Мальчик задумался и вдруг усмехнулся:

- Ах, это Ирка, что ли? Ирка живет. Я тебя отведу. А ты крутанись еще разок.

- Веди, веди! Сейчас некогда. На обратном пути уж крутанусь.

- Ну, смотри, - строго сказал мальчик. - Ты вот сюда на пень становись и перелазь через забор ко мне.

Они обошли по дорожке вокруг дома и, взобравшись на холмик, насыпанный над погребом, оказались вровень с верхушкой забора.

- Теперь прыгай туда, - приказал мальчик с пуговкой.

Сережа спрыгнул в соседний садик.

- Теперь меня снимай, - потребовал мальчик, протягивая ему руки.

Оказавшись на земле, он взял Сережу за руку и повел дальше.

- Неужели к ним другого хода нет? - спросил Сережа. - Обязательно надо через забор?

- Через калитку есть, - объяснил мальчик, весело подмигивая голубым глазом. - Только через калитку она не злится. А вот с погреба когда к ней прыгают, тут вот она дает!.. Ух ты!.. Как выскочит, как заругается!..

- Зачем же ты меня тут повел, пуговичный нос? - с беспокойством спросил Сережа. - И кто это тут злится?

- А Иркина мать. Софстепанна. Вот она, готово дело, несется. Сейчас даст жару.

Дверь на крыльцо распахнулась, и появилась немолодая женщина в домашнем платье. Протирая слезящиеся глаза и часто моргая, она со страдальческим и вместе ожесточенным видом подтолкнула ногой лежавший на полу кирпич так, чтобы дверь не могла закрыться.

- Софстепанна! - крикнул издали мальчик. - Тут вашу Ирку один спрашивает.

- Ирина в городе, - жалобным голосом проговорила Софья Степановна. Уехала с утра на работу и не возвращалась.

- А на работе мне сказали, что она домой поехала.

Софья Степановна потерла глаза и, щурясь, вгляделась повнимательней.

- А вы кто? Наверное, Ростя?

"Что это еще за Ростя?" - тревожно подумал Сережа и сказал, что его зовут Сергей Калганов.

- Значит, Сережа? - сказала женщина. - Слышала. Вы по ремонту, кажется?

- Копаемся с этим делом, - небрежно подтвердил Сережа. - Вот как глупо получилось. Мы думали, она домой...

- Попробуйте подождите, если хотите... Следующая электричка через полчаса будет. В комнаты пройдите, а то у нас тут с плитой творится такое весь дым обратно.

Сережа остался один в маленькой комнате, куда его провела хозяйка. Посредине стоял стол, накрытый серой суровой скатертью с узенькой каемкой, неумело вышитой цветными нитками.

Кровати в комнате не было, значит, Ирина спала на этом вот узком диване. Платяной шкаф был приоткрыт, и Сережа увидел и узнал, точно старого знакомого, сплющенное между других вещей то самое платье, в котором она была, когда они разговаривали в первый раз.

"Вот здесь она живет, - с щемящей нежностью думал он, - вот этим воздухом дышит. Здесь она бывает, наверное, не задорная, не насмешливая и подтянутая, вся настороже, а простая, сонная, растрепанная..."

На гвоздике у двери висело мохнатое полотенце, и, глядя на него, Сережа вдруг представил себе, как Ирина входит с мокрой растрепанной головой в комнату, закинув руки за голову, с силой вытирая на затылке волосы.

В комнате еще сильнее запахло дымом, так что стало уже пощипывать глаза. В коридоре, куда он вышел посмотреть, в чем дело, и вовсе все было в дыму.

- Вы не подходите сюда близко. Задохнетесь! - откуда-то из сизого тумана плачущим голосом крикнула Софья Степановна. - Толстую бы его рожу вместо гири к венику привесить да этой бы рожей трубу прочистить. Узнал бы, как полагается за порядком следить.

- Это вы про кого? - поинтересовался Сережа.

Софья Степановна с ожесточением стукнула заслонкой.

- Про коменданта нашего. Приводил печника, мордастый, только намусорили, а сделать ничего не сделали.

Сережа скинул пиджак и, засучивая на ходу рукава, присел около дверцы топки, из которой валил в комнату дым, хотя, вопреки пословице, огня совершенно не было видно.

- Да тут тяги нету вовсе... Молоток у вас в доме найдется?

Софья Степановна молоток принесла, но в руки Сергею его давать не хотела, уверяя, что ничего ему сделать все равно не удастся и он только понапрасну перепачкается, как последний трубочист. Кашляя от дыма, Сергей отобрал у нее молоток и принялся простукивать дымоход, в то время как Софья Степановна, не отходя от него, плачущим голосом причитала, уверяя, что из-за этого дымохода ей все на свете стало безразлично. Так что пускай плита дымит еще сильнее, и пусть приедут на дым пожарные, чтоб все узнали, какой у них в поселке комендант, и пусть об этом безобразии напишут газеты!..

Определив по звуку, где находится нужное колено дымохода, Сергей выбил кирпич.

Софья Степановна, увидев, что он ломает печку, запричитала с удвоенной силой и, перестав упоминать коменданта, обратила свое раздражение против каких-то людей, "которых не просят, а они, не спрашивая, хватаются", и так далее. Она подала ему по его просьбе таз, но из рук его так и не решалась выпустить. Только подставила его, куда он показал, и крепко держала.