Страница 51 из 67
При решении вопроса о месте прохождения военной службы неожиданно сыграли роль его безрассудные, по мнению отца, восхождения на труднодоступные вершины, и вместо отъезда к иноземному королевскому двору лейтенант Бернард попал в высокогорную глушь командиром роты альпийских стражей, с которыми вместе карабкался по отвесным скалам, чтобы выручить незадачливых гостей кантона, так же безрассудно, как и он когда-то, штурмующих вершины. В остальном жизнь в горной солдатской хижине была одуряюще скучна, не говоря уже о тоске по Женевьеве.
Обычно тихий, задумчивый, высокий, как отец, но нескладный и на редкость бесцветный, с плоским лицом и пшеничного цвета растительностью, бровями, ресницами, усами, волосами, Анри Бернард к вечеру обычно пребывал в самом скверном расположении духа, когда являл сам себе полную противоположность, становясь подозрительным, злым, несправедливым, готовым выместить на других свои неудачи. Солдаты старались в такие минуты не попадаться ему на глаза.
Но у конвоиров, доставлявших в расположение роты задержанного толстеющего француза, уже в возрасте, с длинными, по плечи волосами и чуть одутловатым лицом, выбора не было, в каком бы настроении лейтенант ни оказался.
И Пьер Ферма предстал перед развалившимся на скамье у грубо сколоченного дощатого стола лейтенантом, смерившим его недружелюбным взглядом.
- По требованию хозяйки пансиона "Горная курочка" этот ее постоялец был взят под стражу, господин лейтенант, за то, что сделал вызов другим двум постояльцам в нарушение конституции кантона, - бойко доложил капрал, бравый и усатый.
- Так, так! Правильно скручено, капрал. Вы отрицаете, сударь... э-э... что сделали вызов?
- Нет, не отрицаю, господин лейтенант, но...
- Какое еще "но"! Признаетесь, значит, виновны. И все тут!
- Не совсем так, господин лейтенант. Дело в том, что я Пьер Ферма, математик, сделал вызов англичанам, объявляя им математическую войну.
Анри Бернард наморщил лоб, сопоставляя несопоставимое:
- Еще того лучше! Он на территории кантона... э-э... объявляет войну! Вина тем усугубляется. Каждый въезжающий в нашу страну чужеземец должен знать ее законы.
- Ваши справедливые законы, господин лейтенант, запрещают кровопролитие, что позволяет Швейцарии так процветать, но я ведь вызвал англичан на математическую войну.
- Какую еще там... э-э... математическую войну? Это когда математики подсчитывают число убитых и раненых?
- Никаких убийств, господин лейтенант! Только состязание в способности к математическому мышлению.
- Математика?.. Э-э... То, что вы нарушитель законов кантона, ясно, а вот... э-э... насчет математики...
- Я легко докажу, что это моя область.
- Интересно, как это вы мне... э-э... докажете?
- Я сделаю самое трудное математическое вычисление в вашем присутствии с молниеносной быстротой.
- А как я вас проверю?
- Очень просто. Я не говорю о таких доступных задачах, как сложение, вычитание, умножение или деление, даже возведение в степень...
- Ну-ну! И что еще придумаете?
- Скажем, извлечение корня. И не квадратного, а посложнее, кубического корня, хоть из шестизначного числа. Согласитесь, что это выглядит не таким простым делом.
- Извлечение кубического корня? Что-то слышал об этом, как о самом заковыристом деле. А шестизначное... э-э... это очень большое число...
- Возведите в третью степень любое двузначное число, господин лейтенант, и произнесите вслух полученное пятизначное или шестизначное число. Пока вы его объявляете, я назову вам ответ.
- Что-то очень хитро... э-э... и, конечно, невозможно.
- Но это самый простой способ убедиться в том, что вы имеете дело с математиком.
- Да... но нужно перемножать двузначные числа - это целая чертовщина.
- Поручите это господину капралу или еще двум-трем из ваших стражников.
- А ну! - скомандовал лейтенант капралу. - Вызовите мне интенданта роты. - И он обернулся к Ферма: - Сейчас, сударь, этот парень выведет вас на чистую воду. Меня еще можно одурачить вашими фокусами, но не его! Он ведет в нашей роте... э-э... весь счет, платит за провиант, амуницию, офицерское жалованье и... э-э... ну да это неважно. Считать он умеет. И за себя, и за других.
- Мне только это и надо, господин лейтенант.
Вошел еще один капрал, низенький и юркий, с бегающими маленькими глазками и хитроватой усмешкой под солдатскими усами.
- Капрал! Этот правонарушитель утверждает, что извлечет кубический корень... э-э... как это... из шестизначного числа раньше, чем вы успеете его произнести. Как? Возможно это?
- Никак нет, господин лейтенант, невозможно, клянусь господом богом.
- Всегда считал вас добрым христианином, когда вы клялись так при сложных... э-э... расчетах. Тогда... как это называется?.. Ну, возведите в третью степень, что ли, двузначное число. Садитесь вот здесь и пишите. А ты, капрал, - обратился он к старшему конвоиру, - делай то же самое на другом конце стола. Это, чтобы не переврали... э... покажите один другому начальные цифры.
Капралы обменялись взглядами, и, что-то шепнув друг другу, сели на разных концах стола, и, сопя и кряхтя, принялись перемножать двузначные числа, чтобы получить их куб.
Интендант закончил вычисление раньше и, прижимая к груди аспидную доску, на которой писал мелом, долго с сожалением и превосходством смотрел на своего соратника, трудившегося с гусиным пером и листком бумаги, высунув кончик языка.
Наконец и тот закончил, но, видимо, ошибся, потому что интендант заставил его пересчитать. И только после этого, сверив полученные результаты, интендант передал аспидную доску командиру.
Ферма чуть искрящимися от внутреннего смеха глазами наблюдал за этой забавной процедурой.
Лейтенант же торжественно, с отчетливой раздельностью произнес:
- Пятьдесят тысяч...
- Тридцать... - тихо вставил Ферма.
- ...шестьсот пятьдесят три, - закончил лейтенант и услышал конец фразы Ферма:
- ...семь. Тридцать семь, с вашего позволения...
- Чертовщина! - всполошился лейтенант. - Э-э! Мошенничество! Еще одна ваша вина! Вы, сударь, обладая... э-э... завидным слухом, подслушивали, как капралы обменивались начальными цифрами, и назвали их теперь, будто вычислили!