Белое крыло

Время в записке о явке было указано точно, словно на заседание, до "ноль-ноль".

Человек всегда аккуратный, инженер Рябов пришел в политотдел минут за пять. Он постучал и открыл дверь.

- Да-да, - угрюмо ответил Сдобин.

Он почему-то не предложил Илье Андреевичу сесть. Инженер не видел в инструкторе политотдела никакого начальства, но не сел, думая, что все дело завершится в две-три минуты.

Тянулась минута, другая, третья... А Сдобин сидел, что-то читал, словно инженера тут и не было.

- Вы просили меня зайти...

- А, да-да... Сейчас... - Сдобин выдвинул ящик стола, вытащил какие-то страницы (Илья Андреевич заметил: страницы складывались вчетверо, очевидно, это было письмо).

Сдобин еще тянул, тянул минуты в молчании и вдруг неестественно четко спросил:

- Вы знали капитана Вишнякова?

Илья Андреевич почувствовал в словах инструктора что то неприятное, злорадное, тревожащее.

- Знаю, конечно.

- Знал... Ах да, ведь родственнички. Еще бы не знать! И какие у вас были отношения с Вишняковым? Небось водку вместе пили?..

- Бывало, и пили, - обозлившись на издевательский тон Сдобина, сказал Илья Андреевич. - А что?

Не заметив гнева инженера, Сдобин словно обрадовался его признанию:

- Что? Это уж я буду у вас спрашивать. Что вы о нем скажете, об этом... Вишнякове?..

- Скажу, что Вишняков - честный коммунист и отличный судоводитель. Вот что я о нем скажу и вам и всем, кто меня об этом спросит.

Илье Андреевичу хотелось сесть, он вдруг ослаб, но стоял и думал, как бы скорее уйти. Он все уже понимал, он уже знал его друг Володя, муж сестры Ольги, капитан Вишняков арестован. Но за что?.. Это какая-то ошибка, недоразумение. Кто угодно, но только не Владимир Вишняков!

- Вишняков - честный коммунист, - уже тихо повторил Илья Андреевич.

- Честный?.. Знаете, о ком вы это говорите? О враге! О враге народа, о враге советской власти! Он арестован, ваш родственничек! А ваше заявление о Вишнякове мы учтем.

Как ни странно, но слова Сдобина не произвели впечатления на Рябова.

"Он не враг, он не мог быть врагом!" - хотелось закричать Илье Андреевичу, но он стоял и молчал. Молчал и Сдобин, торжественно-суровый, начальственный.

Резкий и короткий телефонный звонок прервал тягостную для Ильи Андреевича паузу. Сдобин снял трубку.

- У телефона. Да-да, сейчас, сейчас...

Он засуетился, выхватил из стола папку, бросил: "Подождите!" и поспешно ушел.

Некоторое время Илья Андреевич стоял, пытаясь осознать случившееся. Потом вдруг подумал: "А, была не была" и машинально шагнул к письменному столу. Он взял листки, которые читал Сдобин, разговаривая с Ильей Андреевичем о Вишнякове. НКВД... копия - политотдел...

Подпись?.. Кто писал?.. А может быть, это нечестно - так поступать? Инженер Рябов, ты раньше не был на это способен! Но ведь...

Мысли смешивались, а руки делали свое. Вот подпись: "Второй помощник капитана А. Багрянцев". Какой же это у Владимира второй помощник? Багрянцев... Багрянцев... Нет, Илья Андреевич не знал, не помнил никакого Багрянцева. Должно быть, из очень молодых или недавно перевелся из другого пароходства.

Строчки мелькали и расплывались, хотя почерк был четкий, почти каллиграфический. Илья Андреевич читал еще с полминуты, потом положил листки на место. А время тянулось, и Сдобин не появлялся.

Илья Андреевич не выдержал, сел и закурил. В письме второго помощника Багрянцева сообщалось, что капитан Вишняков встречается за границей с иностранцами, разговаривает с ними по-английски, допустил сознательно аварию, отстранил однажды его, Багрянцева, от вахты, разрешил команде поездку в Париж во время стоянки в Руане... Есть подозрения, что Вишняков намеревается остаться за границей. Что еще там написано?..

Все это могло быть и правдой, кроме сознательной аварии и намерения остаться за границей. Небольшая авария у Владимира была. Но уже давно и точно установлено, что произошла она по вине порта и ущерб возмещен. Остаться за границей? Дичь, несусветная дичь! Зачем?.. А как же тогда Ольга, которую он безумно любит?! А двухмесячный Юрка, которого он еще не видел и которого так ждал?! Да и кто вообще мог такое придумать? Нет, это чудовищная ложь! Гнусная клевета! Коммунист капитан Вишняков не может быть врагом. В этом Рябов уверен. Но все выяснится. Не стоит особенно беспокоиться. Все уладится. Справедливость восторжествует. А этот инструктор ничего не знает и, видимо, действительно считает Владимира врагом. Нет, Владимир чист, Владимир Вишняков честен. Он прежде всего коммунист!

И, раздумывая так, Илья Андреевич постепенно успокоился.

Наконец Сдобин вернулся.

- Ну, все? - нетерпеливо спросил Илья Андреевич.

- Нет, нет, подождите. Так-так, значит, - неопределенно, но многозначительно сказал Сдобин и опять надолго замолчал.

- Так что еще?

- Подождите, я же вам сказал. Еще есть о чем поговорить. Нам не все ясно в ваших отношениях с Вишняковым. Да и ваше поведение...

- Что мое поведение?

Сдобин опять посмотрел в какие-то подспудные бумага.

- Связь с врагом народа. Вы и сами это признаете. Хорошо. А вот однажды вы говорили такие слова в трамвае: "Скучно на этом свете, господа!" Говорили?..

Илья Андреевич припомнил. Был такой случай. Он откровенно рассмеялся.

- Что вы смеетесь?! Плакать надо, инженер Рябов! Говорили?.. А вы знаете, чем это пахнет!

- Ну, говорил. Был дождь и...

- При чем тут дождь? Вы не виляйте! Дождь, конечно, бывает. Этого я не отрицаю. Но тут у вас другое. Вам скучно, скучно без господ?!

- Но ведь это же не я сказал.

- Это как же понимать? Вы и не вы...

- Это до меня сказал Гоголь.

- Ну нет, - нимало не смутившись, перебил Рябова инструктор. - Цитаты нужно умело и уместно использовать. Гоголь за вас отвечать не будет. Отвечать за все это придется вам, инженер Рябов.

Илья Андреевич с сожалением посмотрел на Сдобина и, не прощаясь, стремительно вышел из кабинета.

- Дурак, набитый дурак! - раздраженно бормотал он, а мысли наплывали тяжелые, мрачные. Инженер чувствовал, что ветер свежеет и тучи угрожающе давят.

Он долго бродил по улицам, размышляя, как лучше сообщить сестре об аресте Владимира. А может быть, пока ничего не говорить?..

Все-таки он зашел к Вишняковым. Ольга бросилась к нему и зарыдала. Она уже все знала. Вчера ночью к ней приходили с обыском. Владимира арестовали прямо на пароходе, в Одессе.

- За что?.. Илюша, скажи, за что? Ведь он не мог... Я знаю, он ни в чем не может быть виноват.

- Это ошибка, Ольга, успокойся! Ну, бывает, ошибаются люди. Напишем в Москву, там все разберут, и Володю освободят.

- Да, надо писать, надо писать. - Ольга Андреевна перестала плакать, подошла к детской кроватке, заглянула под кисею. - Я бы поехала сама в Москву, но ведь Юрик, его нельзя сейчас отрывать, надо кормить.

Илья Андреевич искренне верил, что Владимира Вишнякова быстро освободят. Разберутся, поймут, что ошиблись, и освободят.

Октябрьские праздники прошли невесело, в тревожном ожидании Владимира. Ольга Андреевна пыталась узнать, где ее муж, просила о свидании, но ничего не добилась. И Илья Андреевич начинал понимать, что дело обстоит значительно сложнее, чем он думал.

А через два дня после праздников, в первом часу ночи, когда Илья Андреевич намеревался лечь в постель, в квартиру к Рябовым позвонили. Он взглянул на часы и тревожно подумал: "Неужели?"

Он вышел в прихожую.

- Кто?

- Откройте!

Друзья так не отзываются. Илья Андреевич открыл дверь

- Рябова!

Яркий свет из прихожей набросился на кепку, на узкое лицо с внимательными, настороженными глазами. Поднятый воротник и оттопырившиеся лацканы черного демисезона не укрывали петлиц гимнастерки.

- Рябова! - повторил поздний гость.

- Я - Рябов.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

От Ильи Андреевича Юрий ушел потрясенный.