Риф яркости

Дженин настаивала:

– Разве вы сами не сказали, что сунеры и чужаки объединились против уров? Звездные боги не обратятся против собственного племени.

Она замолчала, видя, что все смотрят на нее с выражением, которое говорило красноречивей слов.

Дженин побледнела.

– О!

Несколько мгновений спустя она снова подняла голову.

– Ну, они ведь не знают о нашем существовании. Почему бы нам просто не уйти? Немедленно? Нас четверо. Как насчет севера, Двер? Ты бывал там раньше. Пошли!

Дэйнел пнул следы бегства уров и последующего грабежа. Показал на узкую щель в скалах.

– Там можно разжечь погребальный костер.

– Что ты делаешь? – спросила Дженин, когда Двер отвел ослов на указанное мудрецом место и принялся развьючивать их.

– Я установлю гранаты, – сказала Лена, заглядывая в один контейнер. – Лучше добавить дров. Соберу эти разбитые ящики.

– Эй! Я вас спросила – что происходит? Дэйнел взял Дженин за руку. Тем временем Двер собирал в кучу припасы: еду, одежду плюс несколько самых необходимых инструментов, не содержащих металл. Все остальное остается с книгами и сложными орудиями, принесенными со Склона.

Мудрец объяснил.

– Мы принесли с собой наследие, чтобы сохранить хотя бы видимость человеческой культуры в изгнании. Но четыре человека не могут основать цивилизацию, сколько бы книг у них ни было. Нужно подготовиться к тому, что возникнет необходимость все это уничтожить.

Эта перспектива явно угнетала Озаву. Лицо его, и так изможденное и осунувшееся, теперь исказилось, словно от боли. Двер отводил взгляд, сосредоточившись на работе, отделяя только те припасы, которые понадобятся небольшой группе беглецов.

Дженин обдумала услышанное и кивнула.

– Что ж, если понадобится жить и растить семьи без книг, это заставляет нас опережать график. Немного дальше по Тропе…

Она замолчала. Дэйнел качал головой.

– Нет, Дженин. Будет не так.

Мы вчетвером можем выжить. Но даже если мы доберемся до какой-нибудь далекой долины, куда не достигнет смерть, принесенная чужаками, маловероятно, чтобы мы вовремя адаптировались к чуждой экосистеме. Рети рассказывала, что они потеряли половину первого поколения от несчастных случаев и аллергических реакций. Это типично для группы сунеров, пока они не узнают, что безопасно есть и чего можно касаться. Это смертоносный процесс проб и ошибок. Четверых просто недостаточно.

– Я думала…

– К тому же остается проблема инбридинга…

– Неужели ты хочешь сказать…

– Но даже если бы мы смогли решить все эти проблемы, все равно ничего не выйдет, потому что мы и не собирались сохранить группу павших дикарей, уходящих в невежество, даже если свитки называют эту участь множеством замечательных имен. Люди на Джиджо явились вовсе не ради Тропы Избавления.

Двер поднял голову от работы. Лена тоже остановилась, держа в руках трубку с фитилем с одной стороны. До сих пор Озава говорил то, что Двер и так знал. Теперь воцарилось молчание. Никто не собирался двигаться или говорить, пока мудрец не объяснит.

Озава вторично глубоко вздохнул.

– Тайна известна лишь нескольким в каждом поколении. Но не вижу смысла скрывать ее от вас троих, кого я считаю чем-то вроде своих родственников, семьи.

Остальные пять рас пришли в ужас, когда мы построили Библос. Великая Печать как будто означала, что мы не собираемся забывать. Нашим основателям пришлось много убеждать, чтобы оправдать появление книг. Они называли это временной мерой. Способом помочь всем расам жить в определенном комфорте и сосредоточиться на развитии души, пока мы все не будем духовно готовы к спуску по Тропе.

Официально такова долговременная цель каждой из Шести. Но основатели с “Обители” никогда и не думали, что их потомки должны регрессировать до стадии протолюдей, не владеющих речью, готовых к тому, что какая-нибудь раса звездных богов примет их и возвысит.

Мудрец замолчал, и Двер наконец не выдержал.

– Тогда зачем мы здесь? Дэйнел пожал плечами.

– Все знают, что у каждой расы есть скрытые мотивы. Те, кому запрещено размножаться дома, ищут места, где можно иметь столько потомков, сколько захочется. Или возьмем, например, г'кеков, которые рассказывают о преследователях, охотившихся на них по всем звездным линиям.

– Значит, люди прилетели на Джиджо, потому что боялись, что не выживут на Земле? Озава кивнул:

– О, у нас появилось несколько друзей, которые помогли Земле получить доступ к местной ветви Библиотеки. И, возвысив две расы клиентов, мы приобрели статус патронов низшего уровня. Но галактическая история не оставляет больших надежд подобной нам расе волчат. У нас уже были враги. Террагентский совет знал, что Земля еще очень долго будет уязвима.

– Значит, экипаж “Обители” состоял совсем не из беглецов?

Дэйнел слегка улыбнулся.

– Легенда прикрытия – на случай, если колонистов поймают. В таком случае Совет мог бы отказаться от них как от изменников. На самом деле наши предки должны были отыскать тайное укрытие для человечества. – Мудрец поднял обе руки. – Но где? Вопреки слухам за пределами Пяти Галактик нет никаких маршрутов. А в самих галактиках каждая звезда занесена в каталог, и за каждой звездой наблюдают обладатели лицензий. Поэтому Совет стал искать в Библиотеке, что делали на нашем месте другие расы.

И, несмотря на свои недостатки, феномен “сунеров” обещал некую надежду.

Лена покачала головой:

– Многое остается непонятным. Например, что мы должны были здесь делать, в укрытии, если не готовиться к Тропе Забвения.

– Если Лестер и другие это знают, мне ничего не говорили, – ответил Дэйнел. – Может, просто сидеть тихо и ждать, пока вселенная не изменится. Но в любом случае сейчас это вряд ли имеет значение. Если с нашей культурой будет покончено, я не собираюсь сохранять жалкие остатки и растить детей, которые станут дикарями.

Дженин начала говорить, потом поджала губы.

– Но мы знаем, что Земля прожила несколько столетий, – сказал Двер.

– Хотя грабители говорят, что там кризис, – кивнула Лена. – И Земля в самом его центре.

Дэйнел с напряженным лицом отвел взгляд.

– Эй, – сказал Двер, – разве небесные люди не то, чего хотел Земной Совет? Это группа людей, которая в безопасности от всего, что может произойти на Земле. Этих парней, которых мы встретили на Поляне, защищают могучие ротены.

Дэйнел вздохнул.

– Может быть, хотя кто знает, остались ли они людьми под таким влиянием? Я не могу перенести такую иронию: быть убитым собственными братьями.

Мудрец встряхнулся, словно сбрасывая паутину.

– Давайте готовить погребальный костер. Если эти вещи не могут обеспечить цивилизованную жизнь группе землян-изгнанников, давайте по крайней мере выполним свой долг перед этой планетой и не оставим мусора. Лена, поставь таймер на день от этого часа, если мы не вернемся.

– Вернемся? – Лена оторвалась от своих приготовлений. – Я думала, мы отказались…

Мудрец повернулся, в глазах его сверкнул прежний огонь.

– Кто сказал, что мы отказываемся! Что с вами тремя? Одно небольшое препятствие может вас остановить?

Небольшое препятствие? Двер посмотрел на следы выстрелов, на поломанные деревья, окружающие урский лагерь.

– Не понимаю. Ты сказал, что наша миссия окончена.

– Ну и что? – спросил Озава. – Мы можем адаптироваться. Мы изменим свою миссию. Мы больше не колонисты – ну и что?

Но мы все еще можем быть воинами.

Рети

Пленники угнетенно лежали в грязных углублениях, опустив шеи. Прошло всего два дня заточения во влажном загоне, но от уров уже пахло. Тринадцать уров предпочли бы сухое плато, где они разбили свой поселок, но военный корабль без всякого предупреждения повис над их лагерем, испуская молнии, и погнал выживших туда, где с веревками ждали Джесс и остальные охотники.

Так Кунн выполнил свою часть договора, избавив холмы от недавнего ненавистного урского вторжения. В обмен Джесс должен был отвести Кунна туда, где они с Бомом впервые увидели летающую машину-птицу. Никто не понимал, почему договор не был выполнен, почему Джесс неожиданно передумал, предпочитая ласки робота тому, чтобы поделиться сведениями с пилотом.