Риф яркости

Он начал замечать и другие следы. Оплывшие отпечатки на песке. Обломанные каменные пластинки. Обрывок шнурка от мокасина. Следы костра более чем месячной давности.

Племя Рети. Уры идут прямо в центр их территории.

Дэйнел спокойно воспринял эту новость.

– Они могут думать то же, что и мы. Люди-сунеры хорошо знают жизнь в этих холмах. Это ценный опыт, и его можно купить, взять взаймы…

– Или добыть пыткой, – закончила Лена Стронг, натачивая у костра нож. – Некоторые урские кланы держали людей в рабстве, прежде чем мы покончили с этим обычаем.

– С обычаем, который они усвоили у квуэнов. В естественном поведении уров нет привычки к рабству. А вот на старой Земле, кстати…

– Да, очень хорошо, – прервал Двер. – Значит, у нас проблема. Что нам делать, когда мы их догоним?

– Правильно. – Лена разглядывала острие ножа. – Нападем на всех сразу или предпочтем хунский стиль – будем брать их по одному?

Дженин вздохнула с несчастным видом.

– О, Лена. Пожалуйста, перестань. – Все путешествие она была оживлена и весела, пока не услышала разговоры о нападении. Дженин присоединилась к отряду, чтобы стать матерью-основательницей новой расы, а не чтобы охотиться на тех, кто раньше был соседом.

Двер испытывал ту же боль, что Дженин, хотя прагматический рассудок вставал на сторону Лены.

– Если придется, я бы предпочел покончить побыстрее, – сказал он, глядя на осла, несущего их самое тайное “орудие”, о котором они никогда не говорили.

– До этого не должно дойти, – настаивал Дэйнел. – Давайте вначале установим, чего они хотят. Может, у них такие же намерения, как у нас.

Лена фыркнула:

– Отправить посла? Выдать наше присутствие? Ты слышал Двера. Их больше десяти!

– А не лучше ли в таком случае подождать вторую группу? – спросила Дженин. – Они ведь должны выступить сразу за нами.

Лена пожала плечами:

– Кто знает, сколько еще времени им понадобится? А если они заблудились? Уры могут обнаружить нас первыми. И нужно еще учитывать человеческое племя.

– Старое племя Рети.

– Верно. Хотите, чтобы они были убиты или обращены в рабство? Только потому, что мы боимся…

– Лена! – прервал Дэйнел. – Хватит. Посмотрим, что можно сделать, когда придет время. А тем временем бедному Дверу нужно немного поспать. Мы должны дать ему отдохнуть.

– Это далеко не все, что мы должны ему дать, – негромко сказала Лена. Двер посмотрел на нее, но в полутьме перед восходом лун разглядел только тень.

– Всем спокойной ночи, – сказал он и ушел к своему спальному мешку.

Грязнолапый выглянул из-под одеяла и начал браниться, что ему приходится подвинуться. Конечно, он помогает по ночам согреться, и это заставляет Двера прощать, когда он вылизывает ему лицо во время сна, собирая пот со лба и с губ.

Двер лег, повернулся – и удивленно замигал, увидев две пары больших круглых глаз, глядящих на него с трех метров.

Джикии глейверы!

Обычно на мирные создания просто не обращают внимания. Но Двер никак не мог забыть стаю глейверов, жадно теснившихся вокруг мертвого галлейтера.

Он бросил в их сторону комок земли.

– Уходите! Прочь!

Пара повернулась и неторопливо удалилась. Двер посмотрел на Грязнолапого.

– Почему бы тебе не принести хоть какую-то пользу и не держать их на расстоянии?

Hyp улыбнулся ему в ответ.

Двер натянул одеяло на подбородок, пытаясь устроиться поудобнее. Он устал, тело болело от напряжения и ушибов. Но сон приходил неторопливо, полный тревожных кошмаров.

Он проснулся от мягкого прикосновения. Кто-то гладил его по лицу. Двер раздраженно оттолкнул нура.

– Перестань, комок шерсти! Лижи ослиный помет, если нужна соль.

После удивленного молчания негромкий голос ответил:

– Меня никогда так ласково не приглашали в постель мужчины.

Двер приподнялся на локте, потер глаза и разглядел неопределенный силуэт. Женщина.

– Дженин?

– Ты предпочитаешь ее? Я выиграла жребий, но, если хочешь, позову ее.

– Лена! Что… что я могу для тебя сделать?

Двер разглядел белый блеск – одна из редких улыбок Лены.

– Ну, ты можешь пригласить меня погреться. – Голос ее звучал мягко, почти застенчиво.

Лена красива и удивительно женственна, однако Двер никогда бы не подумал применить к ней слова “мягкий” и “застенчивый”.

– Гм… конечно…

Это мне снится? думал он, когда она легла рядом и сильными руками принялась раздевать его. Тело ее было горячим.

Наверно, все-таки сон. Лена, которую я знаю, никогда так хорошо не пахнет.

– Ты весь напряжен, – заметила она, разминая ему шею и спину сильно и точно. Вначале Двер ахал от покидавшего мышцы напряжения. Но каждое нажатие мозолистых пальцев Лены казалось таким женственным, эротическим.

Она не успела закончить массаж, как Двер потерял контроль над собой и мягко, но решительно повернулся, так что они поменялись позами. Она оказалась под ним и отвечала на его движения с желанием, накопленным за многие недели напряжения. Тревога и усталость словно взорвались в воздухе, в лесу, в ней, когда она сжимала его, привлекая к себе.

После того как она ушла, Двер лежал и лениво думал: Лена считает, что я могу умереть, поэтому должен выполнить свой долг перед схваткой. Возможно, это последний… единственный шанс…

Двер уснул спокойным, без сновидений, сном, таким расслабляющим и полным, что действительно почувствовал себя отдохнувшим, когда под одеяло к нему скользнуло другое теплое тело. На этот раз сработало его подсознание, приняв женщину с полным прагматизмом.

Дэйнел, вероятно, придет позже, поэтому имеет смысл получить у меня то, что я могу дать, раньше, чем это исчезнет.

Не ему судить женщин. Здесь, в дикой местности, им приходится нелегко. У него задачи простые – охотиться, сражаться и, если понадобится, умереть. А им нужно продолжать жить, чего бы это ни стоило.

Дверу даже не нужно было просыпаться окончательно. И Дженин не казалась оскорбленной тем, что его тело принимало ее в полусне. У него множество дел в эти дни, и, если он хочет держаться, нужно пользоваться любой возможностью для отдыха.

Двер проснулся спустя мидур после полуночи. Хотя он чувствовал себя гораздо лучше, пришлось преодолевать ленивую летаргию, чтобы одеться и проверить имущество: лук и колчан, компас, наброски маршрута и фляжку с водой, потом пройти к костру, чтобы подобрать завернутый в листья пакет, который каждый вечер оставляла для него Дженин, – еда, которую он съест в пути.

Большую часть взрослой жизни он бродил один, наслаждаясь миром и одиночеством. Но теперь пришлось признать, что принадлежность к группе, к команде обладает своей привлекательностью. Возможно, под руководством Озавы они почувствуют себя семьей.

Сможет ли он тогда с меньшей горечью вспоминать жизнь, которую он и его любимые оставили позади, в ласковых лесах Склона?

Двер уже собирался идти по оставленному урами следу, когда его внимание привлек негромкий звук. Кто-то не спит и разговаривает. Но он проходил мимо женщин, они негромко сопели и спали (ему хотелось думать: счастливо). Двер снял с плеча лук и двинулся в сторону негромких звуков речи. Он испытывал скорее любопытство, чем тревогу. И вскоре узнал знакомый голос.

Конечно, это Дэйнёл. Но с кем мудрец разговаривает?

Двер вгляделся из-за ствола большого дерева и увидел маленькую поляну, а посреди нее освещенную луной необычную пару. Дэйнёл склонился к небольшому черному существу, которое он, Двер, называет Грязнолапым. Слов он не мог разобрать, но, судя по тону и интонации, Озава задает вопросы на одном языке за другим.

Hyp вылизывал себя, потом бросил взгляд на стоящего в тени Двера. Когда Озава перешел на Галдва, Грязнолапый улыбнулся – потом повернулся, кусая себя за плечо. А когда снова повернулся к мудрецу, то ответил широким зевком.

Дэйнёл негромко вздохнул, как будто ожидал неудачи, но все же считал, что стоит попробовать приложить усилия.