Сергей Филиппов

На встречах со зрителями Сергей Николаевич часто говорил: "Меня часто спрашивают, почему я играю только отрицательные роли. Что на это ответить? Посмотрите на мое лицо. Разве с таким лицом можно сыграть председателя партийной организации?" На самом деле талант Филиппова позволял расширить рамки его амплуа, уйти от штампа, который нещадно эксплуатировали кинорежиссеры. Достаточно вспомнить трогательного влюбленного паромщика из "Медового месяца", грустного короля Унылио из "Веселого сновидения" или старого мастера Губарева из "Блокады".

Ключ к объяснению популярности Филиппова - его неповторимость, своеобразие его комического дара. Он подмечал и очень точно передавал все смешное, уродливое, пошлое в людях. Иногда, правда, в гротесковой, эксцентрической форме. "Юмор Сергея Филиппова глубоко человечен в отличие от иных комических актеров, которые строят свой юмор на формальных приемах", - отметил однажды Николай Акимов.

"Он был неожиданен даже в своих шутках, фразах, - вспоминает о Филиппове актриса Инна Ульянова, игравшая с ним на сцене Театра комедии. Как-то, стоя за кулисами и наблюдая за игрой коллег, он так увлекся, что вышел на сцену в неположенном месте - то ли через воображаемую стену, то ли через "зеркало". Спохватившись, бросил фразу: "Все вы - реквизиторы, а не актеры!" И ушел. Зрители, конечно, ничего не поняли, так как артисты выкрутились. Но как же мы все потом смеялись!"

О юморе, о силе смеха не забывали и во время войны. Театр комедии выпустил за те годы шестнадцать премьер, и Сергей Филиппов играл в большинстве из них. Параллельно дежурил по ночному Ленинграду. И параллельно снимался в кино. Одной из самых ярких работ Филиппова в тот период стала роль ефрейтора Шпукке в фильме "Новые похождения Швейка". В своей рецензии о работе Филиппова писал даже Алексей Толстой. Примечательно, что режиссер Сергей Юткевич приступал к этому фильму дважды. Через месяц после начала съемок он вдруг осознал, что все происходящее на экране будет не смешно. И тогда было решено наполнить картину трюками и гэгами. И тут на первый план вышел Сергей Филиппов с его грандиозной пластикой и тягой к эксцентрике. Он бегал, прыгал, висел на карнизе, плавал, стрелял, падал в обморок с протянутой для гитлеровского приветствия рукой, пытался ухаживать за югославской девушкой, сочетая хамскую "галантность" с животным страхом перед партизанами. Успех Филиппова в роли Шпукке был феноменальным.

Его снимали почти все режиссеры отечественного кино. В год выходило по три-четыре фильма с участием Филиппова, а в пятидесятые актер снимался в восьми-девяти картинах сразу. И в отличие от сегодняшнего времени, когда одни и те же лица появляются на телеэкране чуть ли не во всех сериалах одновременно, Филиппов не надоедал. Наоборот, его участие в новом фильме гарантировало успех. На "Ленфильме" даже бытовало мнение: если Сергей Николаевич прошел через проходную, значит, кому-то из режиссеров повезло. Его присутствие на экране "вытягивало" даже изначально провальный сюжет и спасало бездарность создателей.

Но были и счастливые исключения, когда Филиппов "купался" в роли, не беспокоясь о чьем-либо спасении, когда вокруг работали блистательные профессионалы, и рождалось настоящее кино. Тут и "Двенадцатая ночь" (Фабиан), и "Укротительница тигров" (Алмазов), и "Карнавальная ночь" (лектор), и "Ночной патруль" (Ползиков), и "Разные судьбы" (шофер), и "Крепостная актриса" (Елпидифор), и "Новые приключения неуловимых" (аптекарь), и "Не горюй!" (цирюльник). Вся страна цитировала его героев: "Масик хочет водочки", "Лучше всего, конечно, пять звездочек", "Я сюда попал или не сюда?" (кстати, фраза придумана Риной Зеленой), "Ну, за систему Станиславскую!"...

С некоторыми режиссерами Сергей Николаевич сходился на всю жизнь, и первой из них стала Надежда Кошеверова - удивительная женщина, настоящая волшебница в советском кинематографе. Начиная с "Золушки", Филиппов снимался почти во всех ее картинах. Кошеверова разглядела разносторонность его дарования, она расширила рамки его амплуа, ушла от штампа, который нещадно эксплуатировали. У нее Филиппов создал целый ряд трогательных, милых людей: вышеупомянутого влюбленного паромщика Федорова ("Медовый месяц"), измученного радикулитом водителя Саврасова ("Шофер поневоле"), чудаковатого старого лесника ("Осторожно, бабушка"). Хотя и Казимир Алмазов - тоже "порождение" Кошеверовой.

Кстати, на съемках "Укротительницы тигров" сцены с хищниками были запланированы у троих артистов - Касаткиной, Кадочникова и Филиппова. И из этой тройки первым вошел в клетку именно Сергей Николаевич. Это был настоящий подвиг, задолго до того, как без дублеров согласились сниматься Евгений Леонов в "Полосатом рейсе" и Андрей Миронов в "Невероятных приключениях итальянцев в России".

Позже Сергей Филиппов признался, что поначалу находиться в такой компании ему было очень страшно. Зато когда съемки уже шли полным ходом, он осмелел и даже дал тигру под зад ногой. "Что это такое? - закричал дрессировщик. - Я - укротитель, и то себе этого не позволяю! Считайте, что вам повезло!" Ему и впрямь повезло. Тигр Пурш был к Сергею Николаевичу благосклонен.

Успех Филиппова в кино, на эстраде и в театре вызывал к нему необъяснимое родственное чувство со стороны зрителей. Он был свой! Близкий, родной. Нередко в фойе в антракте можно было услышать: "А наш-то Сереня... видали?" Или: "А наш-то Сереня... слыхали!" И совсем не анекдот, а истинная правда, что когда умер всеобщий кумир Жерар Филип, произошел такой случай. В Ленинграде в переполненный автобус вошли два подвыпивших гражданина, которые заливались слезами и причитали: "Умер! Умер наш Филиппа! Сереня умер-таки!" Им разъяснили, что на самом деле скончался французский актер Жерар Филип. "А Сереня? Жив? Правда?" - переспросили они и, растолкав пассажиров, выскочили на улицу и понеслись по Невскому, радостно вопя: "Урраа! Жив! Жив наш Сереня Филиппа!"