Лекарство для Люс

- Меня зовут Полина, - объявила кареглазая. - Или просто Ина.

- А меня Елена, - сообщила смуглянка в голубой тунике.

- Пьер.

- Да, я уже знаю.

- Откуда?

- От Гектора. Он же только что вас представил.

- Ох, правда.

Его окружили, забросали вопросами.

- Вы видели когда-нибудь Пруста? А правда, что Набоков всегда жил в гостиницах? А Маяковский... Фолкнер... Бруно Травен... А Хлебников... О, Хлебников!

- Да бог с вами, - отбивался Пьер, - я многих этих имен и не слышал. Я, знаете ли, далек от литературы. Пруста, правда, читал, но видеть не мог он ведь умер, когда меня еще на свете не было. И вообще я всю жизнь, если не считать войны, прожил в одном городе, в Париже...

- Париж! - вздохнула Полина. - Ах, вы расскажете нам о тогдашнем Париже. - Она тронула его за руку и произнесла с чувством: - Пьер, правду скажи мне, скажи мне правду, я должна, я хочу все знать!

Пьер испуганно отшатнулся.

- Да что вы, голубчик. Это же Превер. О нем вы слышали?

- Превер? - обрадовался Пьер. - Превера я знал, - добавил он тихо, но в это время другая девушка, та, что спрашивала о Маяковском, запрокинув лицо, спасенное от чрезмерной красоты слегка вздернутым носом, вдруг продекламировала:

А может, лучшая потеха

перстом Себастиана Баха

органного не тронуть эха...

- А меня больше всего интересует Станислав Лем, - сказала девушка по имени Асса.

- Кажется, я где-то слышал это имя.

- Всего лишь слышали? То, что вы говорите, ужасно. - И она ушла.

- Ну вот, навалились на бедного путешественника, - сказал Гектор. - А он еще не пришел в себя после темницы Жиля де Фора.

- Почему темницы? - спросила курносая.

- Какая темница? - подхватил хор.

- Пьер вынырнул из времени совершенно неожиданно и угодил в поле "Славное игрище в Лонгибуре". Там его приняли за лазутчика, введенного Куксом для оживления игры, и с радостным усердием водворили в подземелье.

- Какой ужас! - прошептали девушки.

Пьеру, впрочем, показалось, что их шепот-возглас был слишком мелодичным, чтобы выражать искреннее беспокойство.

- Бедняжка, - сказала Ина. - Вы, должно быть, очень перенервничали.

- Ничего страшного, - бодрился Пьер. - Все было очень интересно. Пока меня не потащили на костер...

- Ах, костер! Ай, ай! - Лица девушек выражали совершенное сочувствие.

- Ина, - сказал Гектор, - мы идем к Харилаю. Не знаешь, где он?

- У него роль механика в "Среде". Фу, там дышать нечем, надеюсь, вы туда ненадолго. Возвращайтесь потом к нам! Ну пожалуйста!

Девушки, кланяясь одна за другой, побежали вверх по косогору. И только смуглянка в тунике смотрела вслед Гектору и Пьеру.

- Они тоже во что-нибудь играют? - спросил Пьер.

- Конечно. Игра называется "Матушка филология".

- Странное название. Что же они делают?

- Пишут. Литературные манифесты, критические статьи. Придумывают школы, течения. Дают им имена. Назовут, скажем, одних романтиками, а других утилитаристами. А потом бьют романтиков за безответственное стремление к безграничной свободе и неуемную жажду обновления, а утилитаристов - за близорукое пренебрежение высокими страстями и легкомысленное неприятие мировой скорби.

- И этим занимаются такие славные девушки?

- Да, они зубастые. Играют весело, от души.

Они вернулись к дверце, которая с этой стороны оказалась похожей на легкую садовую калитку. Пьер доверчиво шагнул в темноту, ожидая увидеть уже знакомую каменную галерею и глухие заросли. Но вместо этого он очутился на сером асфальте у гранитного парапета, за которым свинцово лоснилась вода, играя чешуей нефтяных пятен.

- Не удивляйтесь, дружище. У нас особые двери. Они свертывают пространство, сразу соединяя нужные точки. Сейчас мы в поле игры под названием "Среда, среда, среда...".

На другой стороне реки за таким же парапетом громоздились здания. Частокол труб, напоминающий гигантский крейсер, закрывал горизонт. Черно-белые столбы дыма вырастали из них и густо вспучивались под низким облачным небом.

- Здесь играют в отсталую индустрию, - говорил Гектор. - Наиболее увлекательные пассажи - отравленные реки, порубленные леса, изведенное зверье. Красные книги, штрафы, дебаты о безотходной технологии, проповеди об озоне, под шум которых живая природа потихоньку уступает место окружающей среде.

На той стороне приоткрылась дверь в бетонной стене и показался человек в спецовке. Пьер и Гектор столкнулись с ним на середине чугунного моста.

- Здравствуй, Харилай, - сказал Гектор. - Это Пьер из двадцатого века.

Харилай протянул тяжелую руку. Пожимая ее, Пьер заметил большой гаечный ключ, торчащий из кармана потертого Харилаева комбинезона. Механик улыбался озабоченно и вопросительно.

- Да, он прилетел, - сказал Гектор, - и мы сами не знаем, как.

От Харилая исходила какая-то основательность. Пьер вдруг подумал, что этот человек поможет ему. И пока Гектор излагал существо просьбы Пьера, тот впивался глазами в лицо Харилая, стараясь прочесть его решение и в то же время внушить ему ответ.

- Это очень серьезное дело, - веско сказал механик. - По всей видимости, придется...

Пьер почувствовал, что задыхается.

- ...придется безотлагательно _сыграть_ во Всемирный Совет.

Они возвращались в игру Гектора "Агентство по туризму".

- Пора обедать, - сказал Гектор. - Какую кухню предпочтете сегодня, дружище?

- Все равно.

- Напрасно, напрасно. Я вижу, последние слова Харилая оставили у вас неприятный осадок. Ну ничего. Ресторан "Сакартвело" - вот что поправит вам настроение. Застолье грузинских князей.

Ближайшая дверь вывела их в платановый лес. Дощатый стол на небольшой поляне был уставлен тонкогорлыми глиняными кувшинами. Многоцветье фруктов и овощей напомнило Пьеру сентябрь где-нибудь в Савойе. За столом сидело с полдюжины усачей в наглухо застегнутых красных рубахах и схваченных тонкими поясами темных кафтанах с расходящимися полами. Раздались шумные крики. Один из пировавших, худой, легкий, как перышко, взвился навстречу.

- Добро пожаловать, гости дорогие! - закричал он, топорща усы и вращая зрачками горячих глаз.

Пахло ароматным дымом: в стороне над открытым очагом на огромном вертеле жарился баран. Пьеру сунули в руки костяной в серебряном окладе рог, полный красного вина, пододвинули завернутые в тонкую лепешку ослепительно белый сыр и пахучую умытую траву.

- Кушай, дорогой, - сказал сосед, горбоносый смуглый старик. - Гость в доме - радость в доме. Здоровье дорогого гостя. - Старик поднял свой кубок.

Пьер ел дымящуюся баранину, запивал ее нежным вином. Ему было хорошо.

В самом маленьком духане

ты товарища найдешь.

Если спросишь "Телиани",

поплывет духан в тумане,

ты в тумане поплывешь...

И Пьер подтягивал за тягучим тенором:

Тайа-тайа-тайа-вота-тайа-йа...

Замирал, когда врывался бас:

Дын-ды-лава...

Гектор рассказывал пирующим про маленькую Люс. Князья смотрели на Пьера маслинами глаз, качали головами и цокали языком.

- Сколько же у вас игр?

- Много. Очень много. Не знаю точно. Впрочем, детали касаются тех, кто играет в статистику, - ответил Гектор.

- Интересно бы узнать их названия.

- Почему же только названия? Можно и посмотреть, и поиграть. Для начала могу познакомить вас со списком игр нынешнего сезона. Хотите?

Гектор подошел к ближайшему толстому дереву и, найдя дупло, удовлетворенно хмыкнул. Запустил руку в темную дыру и протянул Пьеру свернутый в трубочку лист бумаги.

- Изучайте.

Пьер уже давал себе зарок не выказывать удивления, однако вид у него был озадаченный.

- Все та же свертка пространства, - пояснил Гектор. - Дупло сыграло роль дверцы между моей рукой и библиотекой Совета нашей зоны.

- Но почему там оказался именно нужный вам список?

- Та же телепатия, только на железных принципах биомашинной технологии.