Заложник

Гейдар-ага слушал юношу внимательно, даже с интересом, и разговор, наверно, мог бы затянуться, если бы где-то совсем рядом не раздался осторожный, негромкий свист.

Не меняя позы, Гейдар-ага вложил в рот согнутый углом палец, подал ответный сигнал. Минуту спустя на темном фоне деревьев обозначился силуэт серой лошади и четкий светлый прямоугольник уже знакомой Юсуфу белой бурки Новруз-бека.

- Салам алейкум, Гейдар-ага. Мир и вам, люди, - чуть надтреснутый тенорок старого бандита звучал устало, но оживленно. - Какая была дорога? Все ли здоровы?

- Алейкум салам. Ты привез? - Гейдар-ага, не задавая предписываемых этикетом вежливых вопросов, сразу приступил к делу. "А-а, нервничаешь, бандюга", - подумал Мехтиев и, поднявшись, отошел в сторону. Содержание беседы было ему известно заранее, а лишний раз проявить воспитанность не мешало.

- Подожди здесь! - окликнул его главарь. Юсуф послушно остановился.

- Обратно ехал спокойно? - спросил Гейдар-ага, обращаясь к Новруз-беку.

- Как на своих выпасах.

- Будем ночевать здесь?

- Зейтун может съездить за людьми. Ты хочешь забрать сразу все?

- А мы увезем? - Гейдар-ага говорил в полный голос, как будто бы никого рядом не было. "Почему они перестали меня опасаться? - подумал Мехтиев. Неужели заподозрили и решили кончать? Нет, не может быть". Он опустился на корточки, затих. Новруз-бек с нескрываемым удовольствием описывал атаману все, что видел на складе, перечислял ящики с винтовками, патронами, маузеры, пулеметы, гранаты.

- А если это не английский склад? - неожиданно перебил его Гейдар-ага.

- Посмотри. Я оторвал это от ящика, - спокойно ответил Новруз-бек.

Вспыхнувшая спичка осветила небольшую, покрытую пятнами смазки деревянную пластинку. На ней было что-то написано. Что - Юсуф не видел.

- Буквы нерусские. Такие, как на маузере, - пробормотал Гейдар-ага и, бросив догоревшую спичку, распрямился, будто поднятый пружиной. - Зейтун!

Мимо Мехтиева торопливо прокосолапил кривоногий бандит в кожаной куртке.

- Я здесь, Гейдар-ага.

- Поедешь в лагерь. Возьмешь Махмуда и десять человек, - Гейдар-ага чеканил короткие, точные фразы-приказания.

"А он прирожденный вожак, - подумал Мехтиев. - Решает на ходу. И умно решает. Тем важнее..." - Он оборвал себя, чтобы чего-нибудь не упустить. Но можно было не прислушиваться.

- В Калакенде возьмите две арбы. Махмуд знает у кого. Будете ждать нас на рассвете. На опушке у моста через Гянджинку. Знаешь?

- Ты сказал, я слышал, Гейдар-ага.

- Пусть аллах даст силы твоему коню, - напутствуя и прощаясь, произнес Гейдар-ага. Он опустился на кошму и двойным ударом в ладоши подозвал Керима.

- Скажи людям, пусть разводят огонь. Ночевать будем здесь. Выедем до рассвета.

Теперь Юсуф понял, что задумал Гейдар-ага. Закатальский "барс" решил еще раз застраховаться, сохранить заложника до того момента, когда почувствует себя в полной безопасности. Что же делать? И прежде всего, как реагировать на это ему, "Касуму"? Притворяться, что ничего не понял? Но ведь Расулов в присутствии Гейдар-аги велел сыну лишь дождаться возвращения Новруз-бека, не больше. Значит, уходить? Или хотя бы попытаться сделать это?

Почему главарь по-прежнему опасается какого-то подвоха, не желает показывать постороннему свою основную стоянку? Ведь безоружный юноша полностью в его руках. Вывод мог быть только один. Гейдар-ага провоцирует, создает условия, способные толкнуть на опрометчивый шаг. Как поступить?

Посланные Керимом люди рубили кинжалами сушняк для костра. Выждав немного, Юсуф встал и, кашлянув, чтобы обратить на себя внимание, приблизился к дереву, под которым расположились вожаки.

- Мне уходить, Гейдар-ага, или я еще должен остаться?

- Побудешь с нами, - коротко бросил главарь.

И вот теперь Юсуф лежал, завернувшись в свой плащ, всем телом, словно болванку, раскаленного металла, обжигающую на расстоянии, ощущая присутствие рядом настороженного, притихшего Керима, и безудержно пытался отыскать какую-то спасительную лазейку.

Было страшно. Он вспомнил, как после ликвидации кулацкой шайки под Шушей вместе с другими чекистами хоронил останки двух работников районного отделения АзГПУ, незадолго до этого попавших в руки бандитов и зверски замученных.

Было трудно заставить себя приказом воли подчиниться, когда хотелось вскочить, отчаянно драться, бежать.

И все-таки он лежал неподвижно, равномерно и тихо посапывая, будто спокойно спящий человек, сильно уставший за день.

Гейдар-ага должен был поверить, что "Касум" - действительно Касум.

Поднялись часа за два до рассвета, когда за дырявым пологом уже по-осеннему поредевшей листвы смутно засерело. В закопченном котелке, стоявшем на потухающих угольях, бурлил кипяток. Самед - племянник Сеид-Аббаса - подогнал пасшихся коней. Группа тронулась.

Потом начало светать. Обрели объемность литые колонны стволов, окаймленные понизу бархатистой, кудрявой листвой подлеска. Заколебавшись, стали расплываться, таять легкие клочья запутавшегося между деревьями тумана. Наконец, и птицы, каким-то своим, неведомым чутьем узнающие о наступлении восхода, даже если солнце скрыто еще за горами, щебечущим, чирикающим, высвистывающим хором возвестили о наступлении дня.

Уже третий день они ехали легкой рысцой, временами переходя на шаг. Юсуф искренне был увлечен сумрачной прелестью не знающего топора леса. Он вбирал в себя звуки, запахи, краски этого, быть может, последнего в его жизни утра.

Все реже становились деревья, все просторней поляны. Впереди поднялась гряда невысоких, щетинящихся кустами утесов. Теперь Юсуф узнавал эти места. До железной дороги отсюда было километров пятнадцать. Видимо, Гейдар-ага не рассчитал время - к мосту через Гянджинку им не добраться и через три часа.

Выветренные, тесно сомкнутые скалы перегородили долину. Постепенно снижаясь, они тянулись далеко на юго-запад, а на севере вплотную подступали к отрогам хребта. Чтобы обогнуть этот естественный барьер, уже давно надо бы сворачивать, но, к удивлению Юсуфа, группа продолжала двигаться прямо к утесам. Гейдар-ага, очевидно, знал здесь какой-то тайный проход.