Страница 33 из 34
Живший напротив пастор, услышав треск автомобиля, схватил зонтик и выскочил на улицу. Он тщетно напрягал слух, силясь разобрать слова громкого разговора, доносившегося из дома Петерсена.
По улице, едва освещенной из окон пастора, с видом наслаждающегося погодой человека разгуливал сыщик в промокшем пальто и набухшем котелке.
Пастор сложил молитвенно руки и подумал, что бог карает неблагочестивого Петерсена, который обделил служителя господа в памятный день посещения жилища дьявола.
С сокрушением, но не без некоторого торжества следил пастор, как два санитара выносили из двора Петерсена носилки.
Первый санитар был коренастый, огромного роста и только покрякивал; второй был тоже высок, но худ, горбился и, видимо, готов был выронить из рук ношу.
- Не хотел бы я быть на носилках, - подскочил к пастору сыщик в надежде что-нибудь выведать. - Сейчас их уронят в грязь. Кто это такой грузный заболел?
- Ах, почтенный господин! - сказал пастор. - Бог видит, что фру Петерсен добрая женщина, и не надо ей ставить в вину ни ее толщины, ни жадности мужа.
Тут и сам Петерсен появился на наружной лестнице дома, громко выкрикивая, что не заплатит ни полкроны и напрасно бессовестный санитар пытается у него чего-нибудь выудить.
Пастор сокрушенно покачал головой и многозначительно посмотрел на сыщика. Тот понимающе усмехнулся. Он умел с одного взгляда разгадывать людей.
Низенький санитар и Петерсен, спускаясь с лестницы, продолжали спорить о каких-то кронах. Потом дверца автомобиля хлопнула, шофер со второй попытки завел ручкой мотор, и карета не спеша двинулась по раскисшей грязи.
Петерсен продолжал кричать вслед:
- Пусть у них лопнут глаза и шины! Будят ночью порядочных семейных людей, когда в доме все здоровы, включая даже откормленную свинью! Врываются, как грабители, и требуют платы за напрасный вызов!
Сыщик заинтересовался, пастор вытянул шею.
- Послушайте, любезный, - спросил сыщик, подходя к Петерсену, - разве у вас никто не заболел?
Крестьянин стал призывать бога в свидетели, что он, Петерсен, не подозревал даже, что бывают кареты "скорой помощи", и уж, во всяком случае, он ничего не станет платить.
Достойный последователь Шерлока Холмса молча нырнул во двор Петерсена.
Петерсен хотел пойти за ним следом, но вспомнил, что стоит на лестнице в туфлях, длинной ночной рубашке и колпаке. Через улицу он заметил своего врага под зонтиком и погрозил кулаком.
Появился очень довольный сыщик. Петерсен осветил его фонарем.
- Пахнет хлороформом, - объявил сыщик. - Я сразу все понял.
- Где ощутили вы столь странный запах, почтенный господин? - осведомился пастор.
- В хлеве, патер. В хлеве этого хозяина! - И он указал на белую фигуру.
- Я отлично знаю, чем пахнет в хлеве, - буркнул Петерсен.
- Но вы не знаете, что он пуст, - заметил сыщик.
- Как так - пуст? - завопил Петерсен и метнулся во двор, напоминая перепуганное привидение.
Через секунду он выскочил на улицу, размахивая фонарем:
- Грабят! Моя свинья! Она весила двести три килограмма!
- Ее было очень тяжело нести на носилках, - продолжал наслаждаться видом Петерсена сыщик. - Я думал, уронят носилки в грязь.
- Бог мой! - воскликнул пастор. - Они недостойно усыпили ее хлороформом, и пока скаредный господин Петерсен...
- Ах, да замолчите вы, молитвенник в человечьем переплете! Боже мой! Моя свинья, моя толстенькая хрюшка! Надо просить владетельного господина из замка догнать грабителей...
- Я могу сообщить мистеру Вельту, - задыхаясь от смеха, сказал сыщик. - Он вдоволь позабавится.
Вельт действительно хохотал, когда услышал от промокшего под дождем Ганса всю эту историю. Тот знал его причуды и был уверен, что босс не разрешит гнаться за мнимой каретой "скорой помощи". Вельт, развеселившись, решил, что ловкие грабители заслужили вознаграждения.
И карета "скорой помощи" беспрепятственно неслась среди ютландских вересковых степей.
Внезапно она остановилась в пустынной местности. Задняя дверца кареты открылась, и из нее вытолкнули огромную свинью. Свинья упала на дорогу, потом встала на ноги и очумело огляделась вокруг.
Начинало светать, шел мелкий дождь. Автомашина умчалась. Свинья улеглась в дорожную грязь.
- Какой ужасный запах, не правда ли, Иван Алексеевич? - сказал низенький санитар, снова открывая заднюю дверцу машины. - Пусть в целях гигиены карета "скорой помощи" немного проветрится. Мы, японцы, особенно ценим свежий воздух.
- Я не понимаю, зачем вы способствовали моему бегству? - спросил второй санитар, худой и высокий.
- О, господин Кленов, только во имя интересов великой страны Ямато! Однажды бог воздуха Шанаи, беседуя с супругой и задумчиво глядя на облако, окунул свое копье в пурпуровое море. Капли, упавшие с копья, затвердели и образовали Страну Восходящего Солнца. Этой стране невыгодно, чтобы господин Вельт вынудил господина Кленова открыть тайну сверхбомбы.
- Эта тайна никогда и никому не будет открыта!
- О! Теперь я в этом уверен. Пусть так - никому. Все же нам, извините, выгодно вырвать господина Кленова из рук Вельта... Почтительно умоляю, не благодарите. Сентиментальность некоторых лиц, помогавших вам нести носилки, чужда вашему покорному слуге.
- Слуга! - усмехнулся Кленов. - Вы действительно когда-то были слугой.
- О, я часто вспоминаю с восхищением об этом времени! Харбин, 1913 год. Почтенный и больной профессор Баков и его молодой, извините меня, ассистент Кленов... Как сейчас вижу вас обоих в тайге, а потом в харбинском кабачке. Верьте мне, я искренне сожалел о смерти замечательного русского ученого, но плохого верноподданного Российской империи профессора Бакова, скончавшегося в Сан-Франциско на наших с вами руках. Ведь в то время я подумал, что от молодого ученого будет мало пользы. Слава императору, я ошибся. Вы великолепно продолжили дело своего учителя, реализовали его идею...
- Вы действительно были живым свидетелем всей истории этого изобретения. Многие позавидовали бы вашей осведомленности.
- Это мое призвание. Еще в Томске, где я держал парикмахерскую, я узнал, что профессор Баков сослан в тунгусскую тайгу. Я счастлив, что мои друзья рекомендовали меня вам, который полюбился еще в университете профессору Бакову. Ах, эти студенческие волнения! Зачем было профессору Бакову, который высказал столь интересные мысли о трансурановых элементах, проповедовать еще и опасные взгляды? Ему пришлось не только подать в отставку, но и отправиться в ссылку. Я сочувствовал ему как ученый и был просто обрадован, узнав, что он получил приглашение от Холмстеда, который славился своей готовностью поддержать любого смелого исследователя, невзирая на его политические взгляды... Сожалею и о том, что профессор Баков, находясь в моих руках во время перехода границы, еще не сделал своего открытия.