Cтолпы общества

Йухан. И загубила ради этого всю свою жизнь!

Марта. Нет, не загубила. Но ты вернулся поздно, Йухан.

Йухан. Марта... если б я мог тебе открыть... Ну, позволь мне, по крайней мере, поблагодарить тебя за твою верную дружбу.

Марта (с грустной улыбкой). Гм... Значит, мы теперь объяснились, Йухан... Тсс... кто-то идет. Прощай, я теперь не могу... (Уходит налево.)

Из сада входит Лона и вслед за нею Бетти.

Б е т ти (еще из сада). Ради бога, Лона, как же это можно!

Лона. Отстань, мне надо поговорить с ним.

Бетти. Ведь это же будет страшный скандал!.. А ты еще здесь, Йухан!

Лона. Ну, малый, исчезай! Нечего тебе здесь киснуть в комнате. Ступай в сад, поболтай с Диной.

Йухан. Я и собирался как раз.

Бетти. Но...

Лона. Послушай, Джон, ты хорошо разглядел Дину?

Йухан. Думаю, что разглядел.

Лона. Тебе и следовало глядеть хорошенько, мальчуган. Это нечто для тебя.

Бетти. Лона!

Йухан. Для меня?

Лона. Ну да, - чтобы поглядеть, хочу я сказать. Ну, ступай.

Йухан. Иду, иду, с удовольствием. (Уходит в сад.)

Бетти. Лона, я положительно остолбенела. Не может быть, чтобы ты это серьезно.

Лона. Даю тебе честное слово. Да разве это не свежая, здоровая и правдивая натура? Как раз жена для Джона. Такую-то ему и нужно там. Это не то, что какая-то, пожилая сводная сестра.

Бетти. Но Дина! Дина Дорф! Подумай же! Лона. Я прежде всего думаю о счастье молодца, и здесь-то мне как раз надо вмешаться; сам он на это не горазд. Никогда не заглядывался ни на девушек, ни на женщин.

Бетти. Он? Йухан? Ну, мне кажется, однако, были печальные доказательства...

Лона. А, к черту эту глупую историю! Где Берник? Мне надо поговорить с ним.

Бетти. Нет, нет, Лона!

Лона. Непременно! Если она нравится ему, а он ей... чем они не пара? Берник - умница, сумеет как-нибудь все уладить.

Бетти. Ты воображаешь, что подобные американские вольности могут быть терпимы у нас...

Лона. Чепуха, Бетти!

Бетти. Что человек с такими строгими правилами морали, как Карстен...

Лона. Уж будто бы с такими строгими?

Бетти. Что такое? Ты осмеливаешься...

Лона. Я осмеливаюсь сказать, что Берник по части этих самых правил вряд ли особенно отличается от других мужчин.

Бетти. Видно, в тебе все еще кипит твоя старая ненависть к нему! Но зачем же ты вернулась сюда, если до сих пор не могла забыть, что... И не понимаю, как у тебя хватило смелости показаться ему на глаза после того позорного оскорбления, которое ты нанесла ему тогда.

Лона. Правда, Бетти, я поступила тогда нехорошо, я забылась.

Бетти. И как великодушно он простил тебя, он, ни в чем не повинный! Не его же вина была, в самом деле, что ты возымела какие-то надежды... Но с тех пор ты и меня ненавидишь. (Плачет.) Тебе всегда завидно было смотреть на мое счастье. И теперь ты приехала, чтобы все обрушилось на меня... чтобы показать всему городу, какую родню я принесла Карстену в приданое! Да, все теперь на меня обрушится, и ты только этого и добиваешься. Как это низко с твоей стороны! (Уходит в слезах налево.)

Лона (глядя ей вслед). Бедняжка Бетти!

Берник выходит из кабинета.

Берник (еще в дверях). Хорошо, хорошо, господин Крап. Пошлите четыреста крон в столовые для бедных. (Обернувшись.) Лона! (Подходя к ней.) Ты одна? А Бетти не придет?

Лона. Нет. Позвать ее?

Берник. Нет, нет, нет, не надо! Ты не поверишь, Лона, как я горел нетерпением поговорить с тобой откровенно... вымолить у тебя прощение.

Лона. Послушай, Карстен, не будем сентиментальничать, это нам с тобой не пристало.

Берник. Ты должна выслушать меня, Лона. Я знаю, каким я был в твоих глазах, когда ты узнала об истории с матерью Дины. Но, клянусь тебе, это было лишь мимолетное увлечение, тебя же я любил в свое время искренне и глубоко.

Лона. А зачем, по-твоему, я вернулась сюда?

Берник. Какие бы ни были твои намерения, умоляю тебя, не предпринимай ничего, дай мне сначала оправдаться перед тобой. Это я сумею, Лона... или, во всяком случае, смогу найти извинение...

Лона. Теперь ты трусишь... Ты говоришь, что в свое время любил меня. Да, ты часто уверял меня в этом в своих письмах и, пожалуй, был искренен... до некоторой степени, пока находился в более широких, свободных условиях жизни, которые и тебе самому давали смелость смотреть на жизнь более широко и свободно. Пожалуй, у меня ты находил больше характера, больше воли и самостоятельности, чем у большинства здешних обывателей. Кроме того, наши отношения сохранялись в полной тайне, о них знали только ты да я, и никто не мог тебя поднять на смех за твой плохой вкус.

Берник. Лона, как можно так думать!

Лона. Но потом, когда ты вернулся, когда услыхал о всех насмешках, которые дождем сыпались на меня, узнал, как люди глумились надо мной и моими так называемыми чудачествами...

Берник. Действительно, ты переступала тогда границы.

Лона. Больше на зло всем этим городским ханжам в юбках и в штанах. А когда ты затем встретился с очаровательной актрисой...

Берник. Все это было одно фатовство и больше ничего. Клянусь тебе, во всех тех сплетнях не было и десятой доли правды.

Лона. Пусть так. Но потом вернулась Бетти, юная красавица, покорявшая все сердца, и вдобавок наследница тетки, тогда как про меня стало известно, что я ничего от нее не получу...

Берник. Вот мы и дошли до сути, Лона. Теперь я выскажусь без утайки. Я вовсе не влюбился в Бетти, не новая любовь заставила меня порвать с тобой. Мне просто нужны были деньги... до зарезу, и я вынужден был закрепить их за собой.

Лона. И ты говоришь мне это прямо в глаза?

Берник. Да. Выслушай меня, Лона...

Лона. А мне ты писал, что охвачен непреодолимой любовью к Бетти, взывал к моему великодушию, умолял меня ради Бетти молчать обо всем, что было между нами!..

Берник. Я был вынужден, говорю тебе.

Лона. Ну, так клянусь богом, я не жалею, что тогда так забылась!

Берник. Дай мне выяснить тебе толком, спокойно тогдашнее мое положение. Матушка, как тебе известно, стояла тогда во главе фирмы сама, но она была совсем не-деловым человеком. Меня поспешно вызвали домой из Парижа; времена были трудные... общий кризис; я должен был поправить дела фирмы. Но что я нашел? Я нашел, - и это приходилось держать в глубочайшей тайне, - я нашел фирму почти накануне краха. Да, наша старая, почтенная фирма, пережившая уже три поколения, была накануне краха. Что же мне, сыну, единственному сыну, оставалось делать, как не искать источника новых средств для спасения фирмы?