По прочтении сжечь

- У меня тоже правило - ставить интересы дела на первое место, и поэтому... - Кита оглянулся. Врач и Моримура куда-то ушли, очевидно, решили не мешать деловому разговору. Кита спросил резким тоном: - Больше вопросов нет?

- Прошу извинить, что отнял у вас время. - Идэ поклонился. - Я только хотел, чтобы в наших отношениях была ясность. Вы человек эмоционального склада, холерического темперамента, а я всегда держу себя в руках и никогда не срываюсь. Но если еще раз повторится такая сцена, как сейчас, - чуть заметная улыбка тронула его губы, - я совершенно спокойно убью вас. Это я вам твердо обещаю.

- Угрожаете? - Кита сделал полшага вперед. - Я не из пугливых.

Идэ кивнул:

- Я знаю. Иначе вы не работали бы здесь. Но у меня правило: если мне мешают, не колебаться. Я считаю своим долгом поставить вас об этом в известность. Мне не хотелось бы видеть ваш изуродованный труп. А я ради дела уже прибегал к такой мере.

Кита усмехнулся и, вынув портсигар из кармана, закурил.

- Я в курсе истории, случившейся с одним японским корреспондентом в Шанхае. Его труп без головы нашли на территории французской концессии.

Идэ засунул руку в карман и приподнял полу пиджака - на брючном ремешке висел японский нож в деревянном футляре.

Со стороны веранды послышались детские голоса.

- Не будем поддаваться чувствам, - тихо произнес Идэ. - Дело прежде всего. Какие новости сообщил Накадзима?

Сделав несколько глубоких затяжек, Кита ответил уже спокойным голосом:

- У берегов Японии проведены большие маневры объединенного флота, заодно прорепетирована операция "И".

- И как?

- Прошло хорошо.

- И торпедная атака?

- Об этом Накадзима не говорил.

Идэ улыбнулся, показав все зубы:

- Это же самое главное. Мне бы он сказал. Пока не решен вопрос о возможности торпедной атаки, нет смысла затевать операцию.

Кита посмотрел на ручные часы:

- Я вас просил прийти сегодня потому, что мы выяснили кое-что насчет Хаями Марико.

Идэ поклонился.

Кита продолжал:

- Она студентка местного университета, покойный отец ее, японец, преподавал в колледже Оаху, мать - кореянка, работает в музее Бишопа. Мы узнали, почему девица ездила в Японию. Умер ее дядя в Нагоя, она ездила улаживать спорное дело о наследстве. Сегодня можете увидеть ее. Отдел христианского союза молодежи устраивает прием в честь пастора Рамбоу, попечителя местной японской школы, уезжающего в Англию. Мы устроили так, что вас познакомят с девицей.

- Я боюсь, - Идэ поднес руки ко рту и откашлялся, - что мое появление может показаться странным...

- На этот счет не беспокойтесь. Сегодня там будет много народу, особенно японцев. Никто не обратит на вас внимания. Если только вы не будете резать кого-нибудь.

- Ехать сейчас? - спросил Идэ.

- Да. Вы просили дать вам надежного помощника для специальных поручений. Я вам передам Абэ. Он познакомит вас с Хаями Марико.

- А кто он?

- Шофер такси. Помните, в тот раз возил нас ночью.

- Ах, этот? Круглолицый такой. Он не болтлив?

- Нет, очень расторопен, смел, только вспыльчивый.

Идэ улыбнулся:

- Как вы? Ничего, если понадобится, быстро усмирю. А вообще, я люблю несдержанных людей вроде вас. Они вспыхивают, но быстро отходят. В большинстве своем такие люди не умеют хитрить.

Кита громко рассмеялся.

- Моя вспыльчивость мешает мне в жизни. Но я не умею быть неискренним. - Он пошел рядом с Идэ по дорожке, ведущей к боковым воротам. Выйдете на улицу и направо, около китайской закусочной, увидите желтую машину Абэ, он отвезет вас.

Идэ поблагодарил генконсула и сразу же нашел машину. Абэ поехал по Калакауа-авеню. Всюду были вывешены флаги, слонялись толпы гардемаринов во всем белом. Абэ объяснил: прибыло учебное судно из Сан-Диего с курсантами морского училища - для местных девиц наступил праздник.

- Ты американский японец? - спросил Идэ.

- Мои родители давно переселились сюда и приняли подданство, - ответил Абэ. - Я родился здесь.

- Родился в Америке, но нутро у тебя японское, - сказал Идэ, пристально смотря в зеркальце, в котором отражалась румяная физиономия Абэ. - Приемы каратэ знаешь?

- Нет, занимался боксом. Выступал на состязаниях...

- Бокс - детская забава. Пусть им занимаются маленькие девочки. А каратэ - это для взрослых мужчин. Я научу тебя, как усыплять навсегда одним ударом. Чисто и красиво.

Особнячок, где происходил прием, стоял на пологом склоне Панчбола. Веселье было в разгаре. Почетные гости сидели на веранде вокруг пастора с красивой седой гривой, похожего на дирижера или скрипача. На всех красовались ожерелья из желтых цветов.

На поляне перед домом, прямо на пальмовых листьях, были разложены яства. В стороне стояли столики - там гостям наливали коктейли. Прислуживали полуголые гавайки в ярких красных и желтых юбках. Несколько японских девушек вместе с гавайками - все они были в юбках из больших листьев - исполняли танец "хула-хула". Сбоку под деревьями сидели японцы в разрисованных рубашках и играли на гитарах со стальными струнами.

- Смотри, не спутай, - предупредил Идэ. - Меня зовут Доминго Акино, я мексиканский японец.

Абэ кивнул и подошел к пожилой, густо набеленной японке в парчовом кимоно с серебристыми узорами, похожем на рыбью чешую. Японка поклонилась Идэ и пригласила его к столику, где гостям подносили мягкие напитки фруктовые соки, кока-колу и тоник-уотер. За столиком стояла Марико в платье бананового цвета, в волосах торчали разноцветные орхидеи.

- Что прикажете? - спросила она. - Грейп-тоник или...

Идэ поклонился:

- Мы с вами ехали вместе на пароходе из Японии. Помните?

Марико округлила глаза от удивления.

- Ах это вы? Вспомнила... Очень рада вас видеть. Вы, кажется, болели и редко появлялись на палубе. А с вами ехал такой полноватый, с усиками. Он тоже здесь?

Идэ тихо рассмеялся:

- Ему не повезло. В Сан-Франциско попал в руки одной женщины, она обчистила его, и он повесился.

Марико покачала головой, но ничего не сказала.

- А я поселился здесь, работаю на плантации, - продолжал Идэ, собираюсь выписать сюда старуху мать.

Он добавил, что у него здесь совсем нет знакомых, и он будет весьма счастлив, если его бывшая спутница поможет ему советами.

Марико налила в бокал апельсиновый сок и, опустив в него две соломинки, протянула Идэ. Ему следовало бы прежде всего обратиться в бюро японской колонии, но она, конечно, будет рада помочь ему, чем может. Они обменялись телефонами и адресами. Идэ сказал, что он родом из Нагоя, а Марико сообщила, что и ее покойный отец был уроженцем Нагоя.

- Выходит, мы почти земляки, - сказал Идэ и поклонился.

На поляне начались танцы. К Марико подошел смуглый, красивый юноша, по-видимому филиппинец, и пригласил ее. Марико извинилась и ушла с ним.

Абэ усадил Идэ на траву перед блюдами с угощением - фруктовыми салатами, цыплятами в кокосовом масле, лапшой с ломтиками каракатицы, печенными в золе омарами и макрелью в сладком соусе. Молоденькая гавайка поднесла Идэ чашку с китайской рисовой водкой.

Перед верандой начался концерт. Сперва выступил хор детей, исполнивший японские, гавайские и английские песенки, потом японец в самурайском одеянии - с наплечниками и длинными шароварами - стал показывать фокусы.

На краю поляны, где стояли машины, медленно прохаживались за кокосовыми пальмами двое - специальный агент Эф-Би-Ай Баллигант - брюнет, плотного телосложения, и его помощник Ригс - длинный, белобрысый, в темных очках.

Они следили за корейцем Ан Гван Су, костлявым стариком с тонкими вислыми усами, владельцем магазина восточных медикаментов. Кореец сидел в шезлонге рядом с толстой краснощекой американкой в красной шляпе.

- Прислали мне прямо домой, - просипел Баллигант. - Может быть, это шутка, а может быть, и правда. Неужели этот кореец...