Монах

Прошло восемьсот лет с тех пор, как у вселенной появился новый Создатель.

Многое в мире изменилось. Маги и некроманты объявлены вне закона, на них ведется непрерывная охота. Клемент, рядовой монах ордена Света, основанного Святым Мартином, вынужден покинуть родной монастырь и отправиться в Вернсток. Он возмущен произволом, творящимся от имени ордена. Его путь лежит в Вечный Храм - главную резиденцию, где он надеяться найти справедливость. В нелегком путешествии монаха сопровождает двенадцатилетняя девочка, спасенная им от неминуемой гибели. Клемент не подозревает, какую значительную роль ему придется сыграть в судьбах других людей, но все переменится после его встречи с таинственным человеком по имени Рихтер…

Если молчание - золото, то я баснословно богат. Богат как никто в мире, потому что я умею ценить те редкие минуты, когда мне позволено остаться наедине с самим собой и сидя в тишине просто молчать. Ведь тишина - это самое прекрасное, что есть на белом свете. Человеческие слова не должны нарушать ее первозданную красоту.

Тишина и Свет, вот что делает нас счастливыми.

Один день похож на другой, ничего не меняется, меня окружают все те же холодные серые стены моей добровольной тюрьмы. Я сам запер себя.

И, несмотря на то, что я регулярно вижу солнце, беседую с братьями, иллюстрирую книги, часами просиживая в библиотеке, или работаю в саду, ухаживая за деревьями, я все равно заперт. Но так не будет продолжаться вечно. Когда-нибудь мне придется вернуться обратно к людям, к обычной жизни с ее повседневными проблемами и это пугает меня. Я не желаю, чтобы это случилось и неслышно, одними губами, произношу слова молитвы, хоть и знаю, что любые молитвы здесь бесполезны.

Слова всегда бесполезны, даже если они идут от чистого сердца, и это сердце принадлежит монаху.

Мое имя - Клемент, мне двадцать восемь лет, я высок, худощав. В отличие от монахов древности, я, как и остальные братья ордена, не выбриваю тонзуру. Короткие прямые волосы, укороченные на висках и затылке - вот отличительных примета монахов Света. Ну, кроме коричневой рясы, разумеется.

Несмотря на постоянную сырость в моей келье, я отличаюсь завидным здоровьем. Наверное, это оттого, что среди моих предков по мужской линии есть выходцы с Запада. Все обитатели Берегов Тумана, чей воздух полон вредных испарений, стойко переносят тяготы и лишения края и доживают до глубокой старости. За всю жизнь я болел только однажды, еще в детстве. Отравился несвежей похлебкой, вместе с остальными шестнадцатью мальчиками, живущими при монастырской столовой. Я выздоровел, но для девятерых из нас отравление оказалось смертельным.

Иногда мне кажется, что мой жизненный путь был предопределен еще до моего рождения. Мою глупую голову часто посещают подобные мысли. Так случилось, что в пять лет, я потерял обоих родителей, и как заведено в нашем маленьком городке попал под пристальное внимание монастыря, который опекался судьбою всех сирот.

Я рос спокойным, и смею надеяться, неглупым ребенком, и вскоре мною заинтересовался брат Тинс, который научил меня читать и стал моим наставником. Понемногу я постигал учение Света, в четырнадцать добился посвящения в монахи и с тех пор не могу помыслить об иной жизни. Чтение книг, свитков, размеренный уклад каждого дня, посильная помощь ближним - да, именно для этого я был рожден.

Честное слово, я не могу даже на мгновенье представить себя обычным ремесленником, каким, например, был мой покойный отец. Жизнь простого обывателя, примерного семьянина и работяги не для меня. Служа Свету, я должен сделать мир лучше, и если для этого придется пожертвовать личным счастьем, так тому и быть. Это мой долг перед этим миром. Да и у каждого свое понимание счастья…

Даже если бы чума не забрала моих родителей, я бы все равно ушел в монахи. Да, это кощунственная мысль, и она в корне противоречит учению Святого Мартина, основателя нашего ордена, но что поделать? Сам Мартин всегда считал, что у каждого из нас есть выбор, но был ли он у меня?

Монахом невозможно стать по принуждению, им надо родиться.

Я поднял глаза на маленькую картину, висящую над изголовьем. На ней был изображен сам святой - полный рыжеватый мужчина, заросший недельной щетиной, смиренно преклонивший колени и держащий в левой руке зажженный факел. Такие картины висели во многих кельях, и всякий раз Мартин был представлен на ней иначе. Он был и худощавым брюнетом, и крупным блондином, с длинной косматой бородой, и огненно-рыжим, и седым, и лысым, все в зависимости от того, как выглядел сам художник. Неизменными оставались только поза монаха и его факел. Да, сколько людей, столько и мнений… Никто в точности не знает, как выглядел Святой Мартин. Восемьсот лет прошло с тех пор, а это слишком долгий срок для человеческой памяти.

Нельзя доверять памяти, нельзя доверять книгам, потому что письменные источники того времени противоречат друг другу и отличить правду ото лжи практически невозможно. Но едва ли Мартин был полным - это мое личное мнение. Известно, что он был беден, а так как ему приходилось много путешествовать, то он всегда передвигался пешком. Лишний жир в таких условиях не нагуляешь.

Когда-нибудь я также как Мартин буду ходить по городам, и просвещать людей. И мои поступки будет направляться Светом. Это почетно, к этому надо стремиться, это истинное предназначение… Но кого я обманываю? Мне не хочется покидать свой город, и если бы я мог всю жизнь просидеть в этих четырех стенах, я бы так и сделал. Но это невозможно. Когда-нибудь я оставлю город… Что меня ждет за его стенами?

Узкое окно кельи выходит во двор и до меня доносится радостное кудахтанье кур, которые опять пробрались в огород брата Дика и теперь роются между грядок.

Я тяжело вздохнул. Своим кудахтаньем эти вредные птицы нарушили тишину, столь редкую даже в монастыре и столь ценимую мною.

С этими курами всякий раз одни и те же неприятности. Они умудрялись найти лазейку в любой ограде и отправиться гулять в огород. Особенно много проблем они доставляли весной, когда высаживали рассаду. Куры, которым нравилось склевывать молодую поросль, превращались в стихийное бедствие, и если бы не очевидная польза от этих птиц в виде яиц и перьев, мы бы каждый день питались куриным бульоном. Но уже наступила осень, и теперь куры могут рассчитывать разве что на остатки моркови несобранные с грядок и зимнюю капусту.