Грех

Рядом с юбиляром седо-лысый еврей-тамада, водрузив перед собою перевернутую кастрюлю, вооружась молотком для отбивания мяса, вел шутливый аукцион.

-- Левая запонкаименинника! -- выкрикнул, получив и продемонстрировав оную. -- Стартовая ценаю двадцать пять долларов!

-- Ставьте сразу обе! -- возразил самый молодой и самый крутой из гостей. -- Если я сторгую эту, придется торговать и следующую, что в условиях монополизмаможет привестию

-- Не согласен! -- возразил с другого концачеловек с внешностью дорогого адвоката. -- Предметы, продаваемые с юбиляра, являются музейными ценностями и прагматическому использованию не подлежат!..

У кого-то из присутствующих образовалось третье мнение насей счет, у кого-то -- четвертое, -- Нинкатем временем, угадав его со спины, подошлак Отто, который, хоть и глянул с заметным неудовольствием, дал знак принести стул и прибор.

-- Тридцать долларов слева, -- продолжал меж тем продавать запонку тамада-аукционист.

-- Тридцать пять!

-- Сорок!

-- Мне удалось добиться, -- сказалаНинка, -- чтобы меня включили в паломническую группу в Иерусалим. Навралас три коробапро чудесное исцеление, что дала, мол, обетю

-- Пятьдесят пять долларов раз! Пятьдесят пять -- два! Пятьдесят пять долларов -- три! -- ударил аукционист молотком в днище кастрюли. -- Продано, -- и усилился шум, зазвякали о рюмки горлышки бутылок, запонкапоплылаиз рук в руки к новому обладателю.

-- Но им, кажется, это все равно. Они сказали -- былаб валюта.

-- Сколько? -- спросил Отто.

-- Правая запонкаименинника!

-- Девять тысяч четырестадвадцать пять, -- назвалаНинкасумму, глазабоясь наОтто поднять.

-- Марок? -- спросил тот.

-- Долларов, -- прошепталаНинка.

-- Пятьдесят пять долларов -- раз! Пятьдесят пять -- два! Пятьдесят пять долларов -- пауза -- три! -- и удар в кастрюлю. -- Правая запонкапокупателя не нашла. Переходим к рубахе. Что? -- склонился аукционист к юбиляру. -- Владелец предлагает снизить назапонку стартовую цену.

-- Против правил! -- подал реплику адвокат.

-- Ладно! Имениннику можно, -- нетрезво-снисходительно возразил с прибалтийским акцентом прибалтийской же внешности человек.

-- Никому нельзя! -- припечатал крутой-молодой.

-- Нет, -- взвесив, коротко, спокойно ответил Нинке Отто.

-- Нет? -- переспросилаонас тревогой, с мольбою, с надеждою.

-- Нет, -- подтвердил Отто. -- Они хотят наварить тшерестшур. Триста, тшетырестапроцентов. Это против моих правил.

-- Значит, нет, -- утвердилаНинка, однако, с последним отзвуком вопроса, который Отто просто проигнорировал.

-- Юбилейная рубахаюбиляра, -- продолжал аукционист, разбирая надпись налейбле. -- Шелк-сырец. Кажется, китайская. Ценав рублях -- девятьсот пятьдесят.

Отто налил Нинке выпивки. Онарешаламгновенье: остаться ли, -- и решилаостаться.

-- Тысяча!

-- Тысячаслева. Тысяча -- раз! Тысяча -- два!

-- Тысятшасто, -- сказал Отто просто так, неизвестно зачем: рубахаименинникане нужнаему былаточно, демонстрировать финансовое свое благополучие он тоже, очевидно, не собирался.

-- Господин Зауэр -- тысячасто. Тысячасто -- раз!

-- Тысячадвести!

Юбиляр с голым, шерстью поросшим торсом, благодушно улыбаясь, следил заторгами с почетного своего места.

Отто поглядел насоседку с холодным любопытством:

-- Хотите, я фс фыстафлю нааукцион? Авось соберете. Стартовую цену назнатшим три тысятши.

-- Долларов? -- поинтересовалась Нинка.

-- О, да! -- отозвался Отто. -- Не сертитесь, но сами толшны понимать, тшто это несколькою тороковато. НаРиппер-бан фам тали бы максимумю марок твести. Но сдесь собрались люти корячие, асартные. И не снают поканастоящей цены теньгам.

-- Левый башмак юбиляра! -- продолжал тамадааукцион.

-- И что я должнаделать с тем, кто меня купит?

-- Если купят! -- значительно выделил Отто первое слово и пожал плечами: -- Могу только пообещать, тшто я фас приопретать не стану. И тшто все вырученные теньги перейдут фам. Пез куртажа. Сокласны?

Нинкавыпилаи кивнула.

-- Две с половиной справа!

Отто встал, подошел к юбиляру, нашептал что-то тому наухо, взглядом указывая наНинку, юбиляр поманил склониться тамаду.

-- Нааукцион выставляется, -- провозгласил последний, когдавыпрямился, -любовницаюбиляра, -- и, повернувшись к Нинке, сделал жест шпрехшталмейстера. -- Прошу!

Нинкавздернулаголову и, принцесса-принцессою, зашагалак перекладине буквы П.

-- Блюдо! -- крикнул крутой-молодой и утолил недоумение возникшего метрдотеля: -- Блюдо под даму!

Очистили место, появилось большое фарфоровое блюдо, Нинка, подсаженная, взлетела, сталав его центр. Кто-то подскочил, принялся обкладывать обвод зеленью, редиской. Какая откуда, высунулись мордочки любопытных подавальщиц.

-- Стартовая цена, -- провозгласил аукционер, -- три тысячи долларов.

Возниклапауза.

-- Раздеть бы, посмотреть товарю -- хихикнув, высказал пожелание толстенький-лысенький.

Господи! Как Нинкабыланадменна!

Крутой-молодой встал, подошел к толстому-лысому, глянул, словно загрудки взял:

-- Обойдемся без хамства.

-- Дая чего? -- испугался тот. -- Я так, пошутил.

Инцидент слегкаотрезвил компанию, и вот-вот, казалось, сомнительная затея рухнет. В сущности, именно молодой мог ее прекратить, но он спокойно вернулся наместо и не менее спокойно произнес:

-- Пятью

Сноваповислатишина. Девочки-подавальщицы зашлись в немом восторге, словно смотрели ЫРабыню Изауруы, даже аукционер не долбил свое: пять -- раз, пять -дваю

Отто холодно, оценивающе глянул намолодого и, подняв двапальца, набил цену:

-- Семь!

-- Десять, -- мгновенно, как в пинг-понге, парировал тот.

-- Пятнадцать! -- выкрикнул толстенький-лысенький: идея осмотреть товар, кажется, им овладела.

-- Двадцать! -- молодой тем более не сдавался.

-- Двадцать -- раз, -- пришел в себя аукционер. -- Двадцать -- два! Двадцатью -- и занес молоток над кастрюлею.

-- Тватцать пять, -- вступил Отто, еще раз рассчитав, что цену его, пожалуй, платежеспособно перебьют -- и точно:

-- Тридцать!

Однаиз подавальщиц глотнулавоздух от изумления. Молоток ударил в кастрюльное дно.

-- Проданою

Нинкасобралась было спрыгнуть, но Отто остановил жестом, вставанием: