Страница 1 из 6
Кларк Брайан
Записки ущербного фуили
Брайан Кларк
Записки ущербного фуили
(журнальный вариант)
Фуили не чествуют героев. Даже сейчас, когда человечество и, фуили вместе исследуют тайны галактики, наши друзья придерживаются своего древнего завета: радость свершения сама по себе является и должна являться единственной наградой. Все остальное унижает.
Таким образом, документ, поступивший на Землю после кончины того, кто сыграл воистину выдающуюся роль в критический момент истории (известный как Первый Контакт), вызывает одновременно восторг и удивление. Описываемые Джефри события происходили давно, сотни лет назад, но основные факты его повествования подтверждаются документальными источниками. И все же факты - далеко не то же самое, что чувства...
Никогда прежде мы, люди, не имели возможности увидеть памятное событие глазами фуили, почему я без малейших колебаний и предлагаю данные записи широкой общественности.
Для облегчения понимания некоторых моментов мною внесены пояснения. И пусть даже я иногда разжевываю очевидное - нельзя оставить на волю случая эту чудом ниспосланную возможность укрепить опасно хрупкую связь между нашими мирами; связь, которая слишком часто и порой по самым глупым причинам едва не рвалась.
Джиа Мэйленд, профессор, исследователь психологии Фуили
"Я - фуили.
Меня зовут Джефапроникитафреказанзис; люди звали меня "Джефри". Теперь я стар и очень скоро покину эту последовательность времени, чтобы вступить в иную. Тем не менее я по сей день пользуюсь скромной известностью как тот, кто первым вошел в Контакт с представителями земного рода. Многое изменилось с поры моей юности: мы сообща исследуем Великую Систему Солнц, так неудачно названную человечеством Млечным Путем.
Та встреча и поныне пробуждает повсеместно широкий интерес. И вот, чтобы сделать приятное моим друзьям-людям, я записываю, что видел и слышал я, фуили, когда великорослые чужаки впервые прибыли на Крикун.
Много оборотов провел я на маленькой планете, когда пришли люди. Крикун - пустынный мир, разреженный воздух, поднятая ветрами пыль. Вроде вашего Марса, мне говорили. Наши исследователи миновали бы его, как и сотни подобных миров, не обратив особого внимания, если бы не тысячи разбросанных по поверхности артефактов, то есть "искусственно сделанных". Теперь, разумеется, мы знаем их назначение. Но до прихода людей эти величественные сооружения оставались одной из наиболее загадочных тайн Вселенной".
Артефакты являются терминалами галактической транспортной системы, творением народа, давно покинувшего пределы нашей Вселенной. Планета получила название "Крикун" из-за необычных излучений, изливаемых в пространство каждым артефактом, - излучений, неуловимых с Земли из-за экранирующего эффекта окружающей Плеяды туманности.
Д.М.
"Появление на орбите вокруг Крикуна чужого космического корабля было совершенно немыслимо. Оно влекло за собой катастрофические последствия для фуили. Верования и традиции десяти тысяч поколений гласили - а продолжительность жизни фуили в сотни раз превышает продолжительность жизни людей, - гласили, что во Вселенной мы - единственные существа, обладающие Разумом, сознанием, наделенные способностью мыслить и созидать. Именно эта древняя основополагающая концепция делала нас крайне уязвимыми перед тем, что - мы знали! - не могло существовать и потому не существовало.
Ясно помню первое сообщение о странном корабле.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я посланца. - Как такое может быть?
- Никто не ведает. Но корабль здесь, его видели.
- На что он похож?
- Меньше, чем Дальний Разведчик, с примитивными ионными двигателями. Его обнаружили, когда он сместился в нормальное пространство за орбитой Седьмой планеты, но доложили лишь после входа в комсеть.
Это было понятно. Хотя корабли с родины прибывали строго по графику. Дальних Разведчиков, разумеется, не связывали подобные рамки. Вот почему незнакомца приняли сперва за возвратившегося Дальнего Разведчика, экипаж которого, безусловно, не мог знать об установленном менее поколения назад графике. Странная природа корабля проявилась, когда к нему приблизился один из спутников-роботов, составляющих коммуникационную сеть Крикуна.
И все равно полное понимание не озарило нас. Еще до того, как меня информировали, сложилось мнение, будто произошло неверное опознание Дальнего Разведчика.
Нельзя сказать, что я удивился, когда меня вызвали к Первому на Планете и велели отправиться к месту посадки пришельца. В конце концов, я был самым младшим и по положению, и по возрасту на всей Станции и, следовательно, менее незаменимым. Разумеется, об этом не говорилось.
Первый указал на карту.
- Посадка произошла здесь, у артефакта N_9003. Ты можешь взять крылокорабль, но я предлагаю опуститься перед этой грядой таким образом, чтобы твое присутствие осталось незамеченным.
- Мне надо приблизиться к ним пешком?
- Полагаю, это было бы благоразумно. Необычность конструкции логично объяснить тем, что экипаж Дальнего Разведчика вернулся на суденышке, построенном из остатков попавшего в аварию корабля. Поэтому я рекомендую осторожность. Мы не знаем, как столь долгая оторванность от дома могла подействовать на эти потерянные души.
Да, меры предосторожности были вполне уместны. Я так и сделал.
Как объяснить, что случилось со мной, когда я впервые увидел высокорослых незнакомцев? А как бы повел себя человек, увидев краба, выводящего на песке математические уравнения? Даже этот пример вряд ли поможет людям составить полное представление - настолько несравнимы ситуации. Человек будет поражен, откажется верить, но в конце концов примирится с самой невероятной правдой. Такова приспособляемость людей.
Фуили, к сожалению, другие. Прежде чем принять, мы сломаемся. Или даже - разобьемся.
Я занял прекрасную наблюдательную позицию. Невообразимо большой, символом древней тайны надо мной высился артефакт. Огромная горизонтальная чаша закрывала полнеба; изящный поддерживающий пилон соединял днище чаши с поверхностью планеты. Сооружение отбрасывало тень - черное озеро в пустыне, на ближайшем берегу которого стоял на четырех лапах странный корабль. На первый взгляд он выглядел крайне примитивным, созданным с единственной целью транспортировки минимума полезного веса с помощью несложной двигательной системы.
Меня тянуло спуститься к нему, но осторожность требовала сперва рассмотреть тех, кого я пришел встречать. Я не сразу увидел незнакомцев они находились в тени артефакта. А когда вдруг вышли на свет, отбрасывая длинные тени, - вот тогда, я думаю, во мне что-то начало ломаться.
На мгновение мозг мой будто оцепенел. А затем, с приходом самообладания, пришла и почти необоримая потребность вернуться к крылокораблю, вернуться домой. Это навлекло бы, разумеется, невыносимое бремя позора, которое, возможно, заставило бы меня преждевременно уйти из этой последовательности времени. Но сильнее страха оказалось чувство долга. Заставив двигаться непокорную руку, я снял с пояса дальнозор и поднес его к шлему. Теперь, вспоминая тот момент, я могу лишь поражаться беспредельному безумию, толкнувшему меня разглядывать пришельцев "крупным планом". Только неумолимый долг, только он командовал мышцами, не обращаясь к парализованному испугом мозгу.
Фокусировка происходила автоматически, и я был не властен над скоростью, с какой возникло в дальнозоре кристально четкое изображение. Сперва я попытался закрыть глаза. Затем хотел отвернуться. Я даже успел возмечтать о способности выключить сознание, будто лампу... И вместо этого - я смотрел.
И сломался.
Полагаю, врач-человек сказал бы, что я испытал психическую перегрузку и временно ушел от реальности. Допускаю такое возможным даже для фуили, хотя подобное явление не зарегистрировано в Анналах Медицинской Науки.