Страница 7 из 21

Проснись, Фердинанд !

Керн Людвик Ежи

- Может, оно и верно, - согласился Фердинанд. - Зачем рисковать? Перенесём его в таком случае на субботу. Что вы скажете о субботе, мой друг?

- Суббота и в самом деле идеальный день для парада, - ответил адъютант. Но у субботы есть один недостаток, генерал...

- А именно? - осведомился Фердинанд.

- Суббота всегда накануне воскресенья, и все к нему готовятся. Одни идут к парикмахеру, Другие принимают ванну, третьи гладят дома костюм и так далее... Кто будет любоваться парадом?.. А без зрителей парад - не парад. Вы ведь, наверно, и сами так считаете?

- Весьма справедливо, - снова согласился Фердинанд. - Без зрителей парад не парад. Надо будет записать: в этой фразе таится великий смысл. Без зрителей парад - не парад... Без зрителей парад - не парад...

И Фердинанд несколько раз подряд повторил эти слова, наслаждаясь их звучанием и взвешивая скрытую в них глубокую истину.

- В какой же день мы можем, по вашему мнению, рассчитывать на наибольшее количество зрителей?

- Мне кажется, - ответил, поразмыслив, адъютант, - наибольшее количество зрителей бывает в воскресенье.

- Значит, вы считаете, что воскресенье больше всего подходит для парада? спросил Фердинанд, испытующе глядя на своего офицера.

- Я думаю, да, генерал, - с уверенностью произнёс адъютант.

- Что ж голову ломать? - сказал Фердинанд. - Устраиваем парад в воскресенье, и делу конец.

- Слушаюсь, генерал. В воскресенье в десять утра, не так ли?

- Нельзя ли позднее? - простонал Фердинанд. - Я так люблю поспать в воскресенье.

- Днём бывает жара, генерал. А когда жарко, вид у солдат несвежий. Не то что с утра. Поэтому я советовал бы часов в десять.

- Ладно, - вздохнул Фердинанд. - В десять так в десять.

- И ещё одно, генерал... - заметил адъютант.

- Слушаю.

- Помните ли вы о том, что нам сегодня к портному?

- Понятия не имею.

- Вы, по-видимому, изволили забыть об этом.

- Возможно, - согласился Фердинанд. - А для чего, собственно, нам к портному? Не можете ли вы открыть мне эту тайну?

- Вам надлежит примерить новый мундир, - отрапортовал, вытягиваясь по струнке, адъютант.

- Тот, который на мне, очень мне нравится, - признался Фердинанд, любуясь своим отражением в зеркале. - Я думаю, вы со мной согласитесь: мундир у меня отличный.

- Соглашусь, - ответил адъютант. - Мундир у вас в самом деле красивый, но тот будет ещё красивее. Принимать парад в старом мундире не полагается.

- В каком? В старом?.. - крикнул в негодовании Фердинанд.

- Тысячу раз простите, - пролепетал испуганный адъютант. - Я не хотел вас обидеть...

- А я ни капельки не обиделся, - весело отозвался Фердинанд. И тут же, изменив голос, грозно прорычал: - Но мой мундир обиделся. Невежа, ты должен немедленно извиниться.

Адъютант стоял бледный, не в силах произнести ни слова.

- Почему молчишь? - спросил Фердинанд.

- Потому что не знаю, с че-че-чего начать, - заикаясь, пробормотал адъютант.

- Тебе не приходилось просить прощения у мундира?

- Ни разу.

- Хорошо. Тогда повторяй за мной: "Прости меня..."

- Прости меня... - повторил адъютант.

- ...прекрасный мундир...

- ...за то, что я...

- ...осмелился...

- ...назвать тебя старым...

- ...назвать тебя старым, - повторил, как эхо, адъютант.

- Больше никогда...

- ...я этого не скажу...

- ...и прошу тебя...

- ...простить мне...

- ...эти глупые слова.

- Прощаю! - отозвался басом мундир Фердинанда.

- Видишь, какой он великодушный? - сказал Фердинанд.

- Невероятно!.. Это невероятно! - пробормотал адъютант. - Вот уж не думал, что мундиры разговаривают.

- Не все, друг мой, не все, - ответил Фердинанд, гордо выпячивая грудь.

Он и сам поразился, когда мундир вдруг заговорил, но был достаточно умён, чтобы скрыть это.

"Когда останусь один на один с мундиром, - подумал Фердинанд, - я с ним потолкую. Наверняка он расскажет мне что-нибудь интересное. Не имею понятия, каким образом он на мне очутился, но вижу, что это не первый встречный мундир. Похоже, что он очень и очень умный".

- Теперь вы поняли, - обратился к адъютанту Фердинанд, - почему я ни за что на свете не желаю расставаться с этим мундиром?

- Да, генерал. Теперь я понял.

- Ни к какому портному мы не поедем, а парад я буду принимать в этом мундире, ясно?

- Так точно, генерал. И нисколько даже неудивительно.

- В воскресенье в десять ноль-ноль мы появимся на трибуне вдвоём: я и мой мундир! - произнёс Фердинанд.

- Слушаюсь, генерал!

- Кругом марш!

Щёлкнув каблуками, адъютант вышел из комнаты, а в коридоре, прикрыв за собой дверь, долго крутил в изумлении головой.

- Как это ты на мне очутился? - спросил у мундира Фердинанд, когда они остались одни.

- О, это длинная история, - пробасил в ответ мундир.

- Расскажи хоть в двух словах, - попросил Фердинанд, который обожал слушать истории.

- Сядем где-нибудь, - произнес мундир, - стоя неудобно рассказывать.

- Прошу... - ответил Фердинанд, указывая на большое глубокое кресло. Тебя это кресло устраивает?

- Пожалуй... - отозвался мундир. - Итак, сядем.

И они сели в одну и ту же секунду. Хотя, по правде сказать, на какую-то долю секунды мундир уселся раньше Фердинанда, по той причине, что мундир был снаружи, а Фердинанд внутри.

- Как я на тебе очутился?.. - заговорил мундир, удобно расположившись в кресле. - Насколько я припоминаю, такой именно вопрос задал ты мне в начале нашего разговора...

- Да, - ответил Фердинанд. - Это меня очень интересует.

- То, что я очутился на тебе, а не на ком-нибудь другом, является всего лишь стечением обстоятельств, - сказал мундир. - Просто я случайно напялился на тебя, вот и всё, понятно?

- То есть как "напялился"? - не удержался от вопроса Фердинанд.

- Видишь ли, - заметил мундир, понижая голос, - уже много лет живу я в музее. В музее приходится скучать, и вот, чтоб немного проветриться, я выхожу время от времени в город. Но поскольку я мягкий, гулять сам по себе я не могу, и я ищу всегда попутчика, который меня носит...

- Начинаю догадываться, - протянул Фердинанд.

- Разумеется, я стараюсь напялиться на кого-нибудь посимпатичней. Я думаю, ты знаешь и сам: лучше путешествовать с кем-нибудь симпатичным...

- Ещё бы, - согласился Фердинанд.

- На этот раз я напялился на тебя, ты показался мне симпатичным, и это всё. Кроме того, я очень удачно тебя облегаю, что тоже имеет немалое значение. Иначе говоря, я на тебе красуюсь.

- Я очень рад, - поспешно проговорил Фердинанд, который, как многие из нас, радовался, услышав про себя приятное слово.

- Прошу тебя только об одном: вынь руку из моего кармана, - заметил мундир. - Когда руку держат в кармане, карман оттопыривается, и вид теряется.

- Вынул, вынул, - послушался друга Фердинанд. - Интересует меня ещё одно, мой дорогой мундир...

- Да, да...

- Один ли ты на свете или у тебя есть родственники?

- Мои родственники, дорогой Фердинанд, разбросаны по разным музеям. Мой отец, который погиб много лет назад от нападения этой проклятой моли, тоже был генеральским мундиром...

- А мать? - спросил Фердинанд, чьё любопытство росло.

- Моя мать была платьем одной генеральши.

- А мать жива?

- Жива. Должен тебе сказать, она хорошо сохранилась. В прошлом году её омолодили с помощью операции, и, надо признать, выглядит она сейчас восхитительно.

- Ты с ней где-то встречался?

- Нет, - ответил мундир. - Вот уже много лет, как мы не виделись. Но мне показали её последнюю фотографию. Директор моего музея получил её от директора того музея, где хранится моя мать. Мне довелось также видеть одного из моих прапрапрапрадедов, который был гусарским панцирем, а также одну из моих прапрапрапратёток, которая прославилась как старинное японское кимоно.