Касабланка

Оказавшись в комнате, Фред запер дверь. Он дрожал, ему не хватало воздуха. Миссис Ричмонд заставила мужа сесть, смочила холодной водой губку и отерла его разгоряченный лоб. Через пять минут под дверью показался уголок бумаги. Это был счет.

— Ты только взгляни на это! — воскликнул Фред. — Сорок дирхемов в день. Восемь долларов! Ах он сукин сын!

Обычно в день за комнату платили двадцать дирхемов, а Ричмонды, сняв номер на две недели, сторговались на пятнадцати.

— Успокойся, Фредди!

— Я придушу этого ублюдка!

— Наверное, тут какое-то недоразумение.

— Какое недоразумение? Он же видел квитанцию, видел ее, видел!.. Да он сам ее и писал. Ты же прекрасно понимаешь, почему он так делает — из-за того, что произошло. А я еще не могу получить деньги по чекам. Паршивый сукин сын!

— Успокойся, Фредди, — он пригладила взъерошенные пряди седых волос влажной губкой.

— Не надо мне твоих "успокойся Фредди"! Я знаю, что я сейчас сделаю. Я пойду в американское консульство и подам жалобу.

— Хорошо, мы так и сделаем, но только не сегодня. Фредди, давай не будем выходить до завтра. Мы оба устали и расстроены. А завтра пойдем туда вместе. Может быть, к тому времени они будут знать что-нибудь про Кливленд.

Миссис Ричмонд могла бы еще долго советовать правильные вещи, но ее больной желудок напомнил о себе новым приступом. Миссис Ричмонд поспешно вышла в холл, однако почти сразу вернулась.

— Туалет заперт, — сказала она. Ее глаза расширились от ужаса. Только теперь она начала понимать, что происходит.

Ночью, после скудного ужина из маслин, бутербродов с сыром и инжира, миссис Ричмонд попыталась найти в происшедшем светлую сторону.

— Вообще-то, — сказала она, — нам с тобой повезло, что, когда все это случилось, мы оказались здесь, а не там. Во всяком случае, мы с тобой остались живы. Мы должны благодарить Бога за то, что мы живем.

— Если бы мы разбомбили их двадцать лет назад, сейчас мы не вляпались бы в такую историю. Ну-ка вспомни, разве я не говорил еще тогда, что их надо разбомбить?

— Конечно, дорогой, но что теперь толку об этом сожалеть? Попытайся найти во всем светлую сторону, как это делаю я.

— Гнусные красные вонючки!

Бурбон кончился. Было темно, за окном, на той стороне площади, то вспыхивала, то погасала реклама сигарет "Олимпик Бле" (C'est mieux![5]). Она мигала так почти все ночи напролет, покуда они жили в Касабланке. Казалось, что страшные события на другом берегу океана здесь не изменили совершенно ничего.

— У меня нет конвертов, — пожаловалась миссис Ричмонд. Она пыталась написать письмо дочери.

Фред глядел в окно и старался представить, как это происходило. Должно быть, самолеты заполнили все небо. Интересно, продолжается ли позиционная война в Индии и Анголе? И на что теперь похожа Флорида? Ему всегда хотелось построить у себя дома во Флориде на заднем дворе хорошее бомбоубежище, но жена ни за что не соглашалась. А теперь и не понять, кто же был прав.

— Сколько времени? — спросила миссис Ричмонд, заводя будильник.

Он посмотрел на свои часы, которые никогда не ошибались. Эти часы — «Аккутрон» — были подарены ему сослуживцами в день ухода на пенсию. Фред всю жизнь проработал в компании "Айова Мьючуал Лайф".

— Одиннадцать, если по здешнему времени.

Откуда-то со стороны набережной раздавались крики и какой-то лязг. Звуки усиливались, вскоре Фред увидел, что по бульвару шествует колонна оборванцев. Фред прикрыл ставни, оставив лишь узкую полоску, чтобы смотреть на эту процессию.

— Они что-то несут, — сообщил он жене. — Иди взгляни.

— Я не хочу смотреть на такие вещи.

— Там какая-то статуя или кукла. Не понимаю, кого это должно изображать? Похоже, кого-то в ковбойской шляпе. Держу пари, что это все комми.

Толпа демонстрантов достигла площади, на которой стояла гостиница «Бельмонте», затем свернула налево, к самым крупным и роскошным отелям — «Мараба» и "Эль Мансур". Люди громко стучали в тарелки, били в барабаны, гудели в какие-то рога, звучавшие удивительно похоже на волынку. Вместо того чтобы нормально идти шеренгами, демонстранты словно исполняли некий танец, состоявший из крутящихся и скользящих па. Потом колонна исчезла за углом, и Фред больше ничего не видел.

— Ручаюсь, что тут собрались все попрошайки города. Приплясывать и дудеть в свои дудки — это они умеют, — желчно произнес Фред. — Всякий паршивый продавец часов и чистильщик обуви, они все сбежались сюда.

— Судя по их крикам, они очень счастливы, — сказала миссис Ричмонд и снова заплакала.

Этой ночью Ричмонды спали вместе на одной кровати впервые за несколько месяцев. Шум демонстрации не утихал еще несколько часов. Он раздавался то громче, то тише, доносился издалека или приближался. Это тоже отличало сегодняшнюю ночь от предыдущих;

Касабланка обычно очень спокойна, просто удивительно спокойна после десяти вечера.

Американское консульство выглядело так, словно его только что бомбили. Входная дверь оказалась сорвана с петель, и Фред вошел внутрь с большой неохотой. Все комнаты нижнего этажа зияли пустотой, мебель исчезла, ковры сорваны, кто-то пообдирал даже плакаты со стен. Все шкафы оказались выпотрошены, а хранившиеся в них бумаги — сожжены в центре самой большой комнаты. Намалеванные сажей надписи на арабском языке испещряли стены.

Выходя из здания, Фред заметил листок бумаги с машинописным текстом, прибитый к изуродованной двери: "Всем американским гражданам, находящимся в Марокко, безразлично — туристам или постоянно проживающим, рекомендуется покинуть страну до завершения настоящего кризиса. Консул не может гарантировать безопасности тем, кто решит остаться".

Мальчишка-чистильщик, чей покрытый язвами скальп едва прикрывала грязная шерстяная шапочка, попытался подсунуть свой ящик под ногу Фреда.

— Убирайся! Вамуш![6] Это ты во всем виноват. Я знаю, что тут было ночью. Это устроил ты и твои приятели. Красные попрошайки!

Мальчик неуверенно улыбнулся Фреду и снова попытался поставить его ногу на свой ящик. При этом чистильщик непрерывно шипел что-то вроде: "Месье, месье", — а быть может, — "мерси, мерси".

К полудню центр города кишел американцами. Фред и представить не мог, что в Касабланке их так много. Что они здесь делали и где прятались все это время? Большинство американцев торопилось в аэропорт, их машины были завалены багажом. Некоторые собирались драпать в Англию, другие предпочитали Германию. Полагали, что в Испании будет не слишком безопасно, хотя и не так скверно, как в Марокко. Беженцы разговаривали с Фредом коротко, резко, почти грубо.

Ничего не узнав, он вернулся в гостиницу, где его ждала миссис Ричмонд. Еще прежде они решили, что один из них всегда будет в номере. Когда Фред поднимался по лестнице, управляющий попытался всучить ему новый счет.

— Я вызову полицию, — пригрозил он.

Фред был так зол, что не сумел ничего ответить. Больше всего ему хотелось садануть человечка в нос и растоптать его смехотворные очки. Будь он моложе лет на пять, он бы, наверное, так и поступил.

— Они отключили воду! — трагически объявила миссис Ричмонд, впуская мужа в комнату. — Кроме того, сюда пытался войти человек в красной шапке, но, слава Господу, я догадалась закрыться на цепочку. Теперь мы не можем умываться и пользоваться биде. Мне страшно.

Фред попытался рассказать, что он видел в консульстве, но миссис Ричмонд не захотела слушать.

— Мы должны немедленно лететь отсюда. В Англию. Все остальные американцы летят туда. На дверях консульства была…

— Нет, Фредди. Что угодно, только не самолет. Меня никто не заставит залезть в самолет. Всю жизнь я обхожусь без самолетов и вовсе не намерена менять свои привычки.

— Но сейчас особые обстоятельства. У нас нет другого выхода. Милая, ты должна поступать разумно.

— Я не хочу даже говорить об этом. А кроме того, Фред Ричмонд, не смейте на меня кричать. Мы уедем отсюда, когда отправится корабль, это решено! А теперь займемся более насущными делами. Первым делом нам надо пойти куда-нибудь и купить воду в бутылках. Четыре бутылки воды, хлеб… хотя погоди, ты так обязательно все перепутаешь. Я напишу список.

5

Наилучшие! (франц.).

6

Убирайся, бездельник! (Va, mouche!) — (искаж. франц.).