Избранник

Что-то в его лице показывало, что он придавал этому моменту какое-то осевое значение.

Он прошел на кухню и вдруг молча отобрал у тех стаканы и бутылку, которая стояла столе. "Ну, что ты?! -- гость говорил с выражением такой преданной доверительности, с такой чистотой интонации и ровностью в голосе, что ему нельзя было отказать, а лицо его в этот момент разгладилось, и в глазах засветилась завуалированная пародия на комсомольское чувство собачьей честности и искренности. - Мы же только чуть-чуть хотели выпить, -- и он показал двумя пальцами, сколько чуть-чуть. -- Ну..." -- "Дома будешь пить, -- оборвал своим басом Сергей, и в голосе у него послышались теперь нотки металла. Он -- и гость были похожи сейчас по отношению друг к другу на медведя и шимпанзе. -- "Так что, бля, у тебя даже попить уже ничего нельзя? -- выражение лица гостя все еще сохраняло застывший слепок неподдельной собачьей искренней честности. -- "Нельзя, -- уже с напором сказал Сергей. Глаза девушки смотрели полуиспуганно- полувызывающе. -- "Можешь идти домой -- и пить". -- "Ну, ладно... " -- Двое за столом закурили. -- "А музыку, я надеюсь, ты нам поставишь? -- гость в это время стряхивал пепел и редко моргал глазами, щурясь от дыма. Сергей ушел в комнату и вернулся с потрепанным, видавшим виды приемником, поставил его на стол. Раздались звуки музыки. -- "А что, он у тебя только финнов берет? Так.. счас посмотрим, -гость моргал, глядя перед собой, принимая из рук Сергея приемник. Шумы и свист приемника перемежались теперь с постукиванием пальца по сигарете, когда стряхивался пепел. Наконец, зазвучала мягкая музыка, с уклоном к джазу, вернее, к джаз-року. Они посидели так немного; затем гость, словно между прочим, спросил: "Слушай, а где мы будем спать? -- и встряхнул головой. -- "На диване я сплю, -- мрачно отозвался Сергей. -- "Ну, ничего, мы на полу хорошо устроимся, -- поспешно дернув головой, сказал гость тоном, каким стараются успокоить грудного младенца.

Постояв еще немного, Сергей без слов вышел и, взяв откуда-то с коридора охапку какого-то тряпья, вернулся в зал и, с видимой неохотой отодвинув ногой горы книг, бросил все это на пол... Те двое, решив - то ли не сговариваясь, то ли успев переговорить, - что 6ольше неудобно сидеть, тоже, предварительно потушив окурки и бросив их в пепельницу, вошли в комнату и остановились на пороге. Затем гость, пресекая движение Сергея, поспешно нагнулся и принялся расправлять лежащее на полу. Хозяин стоял в стороне, наблюдая. Девушка в этот момент посмотрела на Сергея таким взглядом, как будто хотела заполучить не гостя, а его. Сергей повернулся и вышел: в ванную комнату, откуда доносился некоторое время плеск воды.

Вскоре он вернулся в комнату, где гость еще поправлял "постель", а девушка уже расстегивала платье. Сергей сел на тахту и принялся раздеваться. Когда девушка осталась уже в трусиках и в прозрачном лифчике, он забрался под одеяло и отвернулся лицом к стене. Некоторое время было тихо; затем гость пробрался на кухню и вернулся оттуда с приемником. Приемник тихо заиграл. Девушка с хихиканьем рассмеялась. Сергей лежал без движения, лицом к стене. Очень скоро послышалась характерная возня; раздались полусдержанные смешки. Вдруг гость во весь голос сказал с усилием: "Да что ты в самом деле? Отпусти мою ногу!" -- "Эй, вы! -- Сергей тяжело заворочался на своей постели. -- Мне завтра рано вставать. Да и соседи тоже имеют право спать". Послышался шепот девушки. -- "Ну, ладно, мы теперь тихо. Мы больше не будем, -- сказал громко гость. Сергей заворочался и затих. Через несколько минут снова раздались смешки. Кто-то прыснул; отдельные слова прорывались "в голос". -- "Ну... -- Сергей уже стоял рядом с тахтой, угрожающе положив руки на бедра. Двое на полу резко повернулись к нему и с испугом уставились на него. Его огромная фигура устрашающе виднелась на фоне окна. "Так вот, сказал он - если вы сейчас же не успокоитесь, Синя, я возьму тебя за шкирки и выброшу за дверь." -- "Ну, так, ну, мы же тихо, - говорил тот таким тоном, как будто был не вполне уверен, что Сергей не выполнит своей угрозы. -- Ты просто не даешь нам лежать." -- "Меня совершенно не интересует, к а к вам надо лежать, -- сказал Сергей, налегая на слова. --Я сказал, чтоб было тихо. Все." -- И он опять улегся на свое место. Установилась относительная тишина. Трудно сказать, сколько часов прошло; Сергей, отвернувшись к стене, по всей видимости, уже спал, а двое на полу к тому времени уже затихли, когда в ночной тишине отчетливо раздался зудяще-требовательный звонок в дверь. Сергей заворочался на тахте, наверное, до того он уже действительно спал. Сев, он просунул ноги в тапочки и накинул на себя халат. "Кто это там еще может быть? -- сказал он то ли тем двоим - они полусидели, - то ли самому себе. Он пошел открывать.

Немного повозился с замком, а, когда открыл, на пороге стоял среднего роста плотный "мужичек", в болоньевой кутке, за ним девушка. -- "Ну, привет, Киня... -- Сергей выглядел недовольным, но смотрел на Киню с большим теплом, чем на своего первого посетителя. Сначала Комар завалил, а теперь вот и вы. Вы что, сговорились?" -- "А, что, и Синявчик тут? -- Киня обнажил свои зубы, стараясь заглянуть в зал из-за спины Сергея. -- "Привет лабухам, -- Комар помахал из зала рукой. Сергей запер входную дверь, запахнул плотнее халат и пошел в комнату - зал, где намеревался снова улечься. -- "Слушай, -- это говорил Киня, -- а где мы спать-то будем?" Сергей, уже снявший халат, сидел, успев поднять одеяло и положить его себе на грудь. -- "На полу спите! -сухо сказал он, и его бас был в этот момент особенно глубоким. Вместе с тем лицо его словно отделяла стена, и создавалось впечатление, будто он "специально" прикрылся бородой. - На "диване" вы все равно все не поместитесь, а на полу коврик большой -- как раз все ляжете, -- мрачно сказал он. -- А накрыться халат мой возьмете; куртками накроетесь. - Он еще не залез в постель. -- У меня тут не "Хилтон". Захочешь кушать, так там булка и молоко, Киня, -- это последнее он сказал, уже забираясь в постель.

Киня и его подруга начали раздеваться. Вскоре заработал приемник. Довольно долгое время слышались шаги по деревянному полу. Наконец, и это утихло. По выжидательной тишине было ясно, что все вчетвером уже улеглись на коврик. Музыка стихла. Голос диктора на не известном языке что-то говорил таким тоном, каким обычно объявляют программу. "Ну!.. " -- Смешок. -- "Я тебе говорю, подвинься." -- "По попке отшлепаю!" -- "Фу, Киня, противный, отдай мою ногу" -- "Ну, не теперь еще..." -- "А это вот так делается, -послышался Кинин голос. -- Вот... ну, так что ты убегаешь? Я только хочу показать, - пол заскрипел, и по всему чувствовалось, что Киня стоит на коленях. - "Не дам... пошла... ...Вон у Кини возьми, -- это был голос Комара. - "Ай, не ломай мою ногу!" -- "Слушайте, ребята, давайте потише это Кинин голос. -- Все-таки, как-никак, люди спят." -- "Давай и тебя по головке поглажу." -- "Не трожь Людку." -- "Ага, не досталось, а мне -досталось, клево -- это был опять фальцет Комара, и Сергей заворочался на своей постели, осознав, что они едят мороженое: и едят его на коврике и на простыни, которая на нем. "Ай, дай сюда "одеяло!" -- "А тебе, что, и халата не хватит?" -- "Да кончай! Что ты делаешь? Порвешь! Порвешь!"