Тень Ворона

– Это управляющий и какой-то человек в форменной одежде септа. А, это он. Думаю, это сам егерь септа, мама.

– Что ж, – помедлив, произнесла она, – пойдем посмотрим, чего они хотят.

Она вывела детей из-за деревьев и повела за собой вниз по тропинке, ведущей к дому.

Когда они приблизились, Гура радостно залаяла, а Сэра отметила, что чужих собака к дому не подпустила. Теперь, когда Сэра подошла поближе, она узнала характерно уложенные волосы управляющего, под которыми он пытался скрыть свою лысеющую макушку.

– Здравствуйте, Фордер, – произнесла Сэра. – Добро пожаловать.

При звуке ее голоса Гура замолчала: свою работу она честно выполнила.

– Сэра – Жена Таерагана, – официально произнес управляющий септа. – Где ты была?

Он спросил таким тоном, как будто она была виновата в том, что заставила его ждать, а он являлся главой клана и имел право на такие вопросы.

Она напряглась, как кошка, собирающаяся вцепиться когтями. Столько лет в Редерне, и никак невозможно примириться с тем, как здесь обращаются с женщинами. Как будто быть мужчиной – значит иметь право на власть над любой женщиной, которая перешла им дорогу.

Чуткая к ее настроению, Гура покинула крыльцо и с низким рычанием толкнула в его пузатое брюхо. Он замолчал, зашатался, но на ногах устоял.

– Завтра мы будем пахать землю, – миролюбиво произнес Лер, отвлекая их внимание от Сэры, чтобы управляющий не заметил, как в ней нарастает ярость. – Нам понадобилось время, чтобы сегодня вечером обойти поля. Умоляем принять наши извинения, за то, что вам пришлось ждать. Мы даже не думали, что вы снова сегодня вернетесь. Если бы сказали хоть слово, мы бы с радостью вас ждали.

– Я и не собирался возвращаться, – проворчал Фордер. Полностью игнорируя Сэру, он ответил Леру. – Егерь септа кое-что нашел; я подумал, что вам надо узнать как можно скорее. Если бы я знал, что вы имеете привычку гулять по лесу ночью, то подождал бы более походящего момента.

Если бы Лер не сжал ей плечо, Сэра обязательно сказала бы что-нибудь резкое. Было непохоже на нее, чтобы она так легко потеряла над собой контроль, но оставаться верной своему характеру легче, чем удивиться, почему управляющий, известный своей любовью к комфорту, вдруг обеспокоился самолично приехать сюда второй раз в течение двух дней.

Плохие вести летят быстро.

– Спасибо, – ответил Лер, ведь его характер – как у матери, и второй раз он не извинился.

– Я охотился с парой своих людей, – начал егерь, который при ближайшем осмотре показался Сэре смутно знакомым. Он жил в Легее, где располагалась основная крепость септа, но в Редерн приезжал множество раз послушать в таверне на краю деревни пение Таера. – Мы добрались до водопадов, преследуя раненного стрелой оленя, когда неожиданно оказались в так называемом гиблом месте. – Он неловко стал переминаться с ноги на ногу.

Сэра подняла руку и жестко вцепилась в ладонь Лера.

– Так вот, я и говорю, – в тоне егеря внезапно появилась напряженность. – Я, в смысле, лично я, проезжал там множество раз, но никогда раньше не видел такого несчастья. Думаю, ничто другое, кроме древнего зла, оставленного Черным, не могло совершить такое, что я увидел.

– И что это было, сэр? – непроницаемо спросил Лер, потому что Сэра промолчала.

– Труп серого коня, – ответил егерь. – Его копыта были обуглены, как будто он горел в огне. И осталось не так много, кроме костей спереди, немного мяса и шкуры сзади. Там же валялся чистый и белый человеческий череп и несколько костей. Я знал, что Таер все еще на охоте, а один из моих людей припомнил, что твой муж как раз купил серого коня. Останки мы похоронили там, где нашли, потому что это истинно убийство гиблого места. Но я принес оставшуюся уздечку в надежде, что мы сможем опознать человека.

Он снял с седла сумку и вытащил остатки потрескавшейся и скрученной кожи и наполовину оплавившиеся медные удила.

Когда Сэра не шелохнулась, чтобы взять их, Лер аккуратно освободился от ее захвата и сам взял обрывки кожи и удила. Он внимательно посмотрел и опустился на колени перед крыльцом. Там на деревянных плашках он рассортировал кусочки уздечки с оставшимся на них орнаментом из бисера, так что Сэра вряд ли могла отрицать, что эта вещь принадлежала ее мужу.

– Это уздечка моего отца, – сказал Лер. – Фрост, конь, на котором он ездил, был пятнисто-серым.

– Сожалею, что приходится приносить такие вести, – произнес егерь, как будто ему самому было неприятно.

– Мой отец обычно возвращается домой гораздо раньше, – ответил Лер.

– Папа? – спросила Ринни.

Ее голос пробил оцепенение, сковавшее Сэру. Она не могла позволить себе раствориться в горе: у нее были дети. Она сделала шаг к Ринни, но там уже стоял Джес, прижав ее к себе. Он кивнул Сэре: Защитник присмотрит за сестрой, пока Сэра проводит управляющего к дороге.

– Где вы нашли их? Я бы хотела похоронить Таера дома, – сказала она.

Егерь даже не удостоил ее взглядом. Вместо этого он ответил Леру.

– С магией Черного не играют. Я не поведу туда ни парня, ни женщину. Один человек уже мертв, нам не нужны новые смерти.

– Понял, – ответил Лер на беззвучное рычание Сэры.

– Конечно, вы знаете, что я должен поставить вас в известность, – управляющий сменил тему разговора, – так как твой брат умственно отсталый, а ты еще несовершеннолетний. Но сейчас уже поздно передавать вашу ферму другой семье, и ты решительный малый. Септ даст вам этот год как испытательный срок.

Лер благодарно поклонился Фордеру, а Сэра прикусила язык. Никто не захочет заниматься сельским хозяйством так далеко в горах. Если бы управляющий их выгнал, для септа это ничего бы не значило. Но она знала Фордера, знала, что если будет ему противодействовать, он выгонит их назло.

– Септ великодушен, – сказал Лер. – Мы сделаем все зависящее от нас, чтобы использовать данную нам возможность.

– Егерь, – произнесла Сэра, увидев в его глазах слабое отражение ее горя. – Спасибо вам. Очень мало тех, кто имеет смелость приблизиться к гиблому месту только для того, чтобы установить личность погибшего. Знание – лучше, чем ложные надежды.

Кто-то ведь разбудил управляющего, чтобы как можно быстрее сообщить важную новость. Конечно, это был егерь, заставивший Фордера выехать ночью, вместо того чтобы дождаться утра. Признательность и горе прорвались сквозь годы следования местным обычаям, и она создала между ними в воздухе светящийся знак, который быстро погас.

– Благословляю вас, – сказала она, – и ваш дом. Удачи вам и вашим близким.

В темноте она видела белки глаз Фордера, но егерь был угрюмым, каким и должен быть человек, осмелившийся пересечь гиблые места.

– И вам того же, – ответил он и, быстро кивнув, вскочил на коня.

Как только нога егеря коснулась стремени, Фордер дернул своего коня за поводья. Они уехали, постепенно исчезая в ночи и оставляя за собой отзвуки топота копыт.

Сэра увела детей в дом и разожгла там огонь одним движением руки. Краем подсознания она отметила, как легко сбросила маску хорошей жены редерни, которую надела на себя, когда вышла замуж за Таера. Но сейчас она спрятала свое горе поглубже, потому что ей придется решать более насущные проблемы своих детей.

Защитник затаился в комнате, как бестелесный дух, добавляя страха к потрясению и скорби. К нему прилипла Ринни и своим рыданием разрывала душу. Лер был бледным и внешне спокойным. Эту маску он надел ради управляющего, только побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в остатки уздечки, выдавали его состояние.

Таер смог бы избавить их от печали. Он бы успокоил и сказал что-нибудь мудрое. Он бы держал Ринни на руках, пока она не заснет. Потом он бы поговорил с сыновьями, пока они не расслабятся и не успокоятся в своем горе.

Сэра хотела рвать и метать, пока не упадет от физической усталости и неспособности что-либо чувствовать.

– Нет ничего, – сказала она, – что бы Таер любил больше вас троих.

Лер побледнел еще сильнее, а она повернулась и неистово обняла сына. Она знала, что это правильно, когда он тоже обвил вокруг нее руки и поднял так, что смог прислониться лбом к изгибу ее шеи.