Тень Ворона

Сэра с силой сжала черенок деревянной метлы и стала подметать аккуратными медленными движениями. Ворон не может позволить себе потерять контроль над своими чувствами. Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и успокоилась.

Распахнулась дверь: Алина. Когда она заговорила, ее тон был очень учтивый.

– Я грубиянка. Допускаю. Думаю, самое время для прямого разговора. Мой братец думает, что ты еще дитя.

Не выпуская метлу из рук, Сэра в замешательстве посмотрела на Алину. Что думает Таер?

– Но я знаю лучше, – продолжала та. – В твоем возрасте я вышла замуж.

«А я уничтожила вампиров, которые убили моего учителя, когда мне было десять, – подумала Сэра. – Ворон не может быть ребенком». Вообще-то ей было понятно, к чему клонит Алина.

– Я сказала Таеру, что ты уже взрослая, но он этого не видит, – продолжала Алина. – Та, кто станет женой моего брата, получит эту пекарню.

«Та, кто станет женой твоего брата, будет защищена всю свою жизнь», – непроизвольно подумала Сэра, и всем сердцем позавидовала его будущей жене.

– Но ты его никогда не получишь! Сэра пожала плечами.

– И меня он никогда не получит.

Она снова принялась подметать пол – и страстно желала стать старой хозяйкой постоялого двора, которая думала, что привидения и демоны – всего лишь сказки для запугивания детей. Она нагнулась, чтобы метлой вымести из-под нижней полки стола, где Таер замешивал тесто.

– Где ты это взяла?

Алина бросилась к Сэре. Вздрогнув от неожиданности, Сэра уронила метлу, а Алина схватила в кулак ожерелье с четками Таера: они выскользнули из-под воротника блузы, когда она наклонилась.

– Грязная потаскуха! Воровка! – закричала Алина, яростно дергая за ожерелье. – Где ты их взяла?

Сэра молча выслушивала все оскорбления – все недели подавляла свой гнев. Легкая боль от резкого толчка Алины за висящее на шее ожерелье была ничем по сравнению со вспыхнувшей яростью от того, что Алина посмела схватить его, стиснув горло.

Она услышала, как в общей комнате открылась дверь и услышала голос Таера, но все было вторичным по сравнению с обуявшей ее яростью. Ярость была вскормлена смертью ее клана, смертью Ушира, ее отчаянием, безысходной виной за то, что она выжила, когда все погибли, и зажжена этой глупой женщиной солсенти, которая толкала ее и толкала, пока Сэре стало некуда больше отступать.

Алина заметила нечто в ее взгляде, потому что разжала пальцы, опустила руку и отступила на два шага назад. Ожерелье вновь прикоснулось к шее Сэры, как поцелуй друга. Сердечное тепло, исходящее от подарка Таера, помогло ей обрести контроль, чтобы не вырвалась на свободу волна магии. Наверное, это спасло жизнь Алины, а заодно и Сэры, потому что выпущенная в гневе магическая волна неразборчива.

Керамическая посуда разбилась вдребезги, а каменное строение с глухим грохотом заходило ходуном. По всей комнате разлетелись черпаки, деревянная стружка и керамическая щитка. Большая дверь, отделяющая горячие духовые шкафы от пекарни, слетела с петель и пронеслась между Сэрой и Алиной, ударившись о противоположную стену, от чего штукатурка взлетела в воздух толстым белым облаком. Алина закричала от страха. Перед падением на пол дверь повалила заодно два столика и задела сбоку бочонок, наполовину наполненный мукой. Взлетело еще одно облако – муки.

Увидев испуганное лицо Алины, Сэра закрыла глаза и с трудом потянула к себе выпущенную ею волну. Рожденная гневом и подпитанная яростью, магическая волна ускользала. Показав свою мощь и возможность выйти из-под контроля, магическая энергия искривилась и вернулась на зов: прозрачной стеклянной струей она как бы влилась в свою хозяйку. Шелуха и керамические черепки плитки мягко осели на пол.

Сэра открыла глаза и оценила ущерб. С Алиной все в порядке – хотя ее сильно трясло и она громко визжала. Стену надо штукатурить заново, дверь повесить на место, косяк двери – отремонтировать или заменить. Кувшины, высоко ценимые матерью, которыми пользовались для замеса теста, каким-то образом уцелели, а число разбитых горшков оказалось меньше, чем она ожидала.

Ни Таер, ни четыре или пять вошедших с ним в комнату человек не оценили убытки, заметив только слой муки и штукатурки.

Сэра почувствовала стыд, практически такой же неукротимый, как магическая вспышка. Произошло самое худшее, что может случиться с Вороном, – была выпущена магия в ярости. То, что никто не пострадал и ничто не разрушилось безвозвратно, случилось благодаря подарку Таера и немного благодаря счастливому случаю. То, что Сэра сделала, ни на йоту не уменьшало вины за дурной поступок. Она замерла посредине комнаты.

– Я тебя предупреждал, что у нее крутой нрав, – спокойно произнес Таер.

– Это дурной способ благодарности за твое гостеприимство, – ответила Сэра. – Сейчас соберу вещи. Я ухожу.

Таер проклинал себя за то, что подчинился импульсу и пригласил людей, с которыми пел весь вечер, отведать свою экспериментальную партию хлеба с травами. Что он открыл дверь в пекарню в тот момент, когда не только он, но и все присутствующие услышали крик Алины, было совершенной глупостью. Он ведь просил сестру не враждовать с Сэрой.

– Магов здесь не терпят, – произнес кто-то сзади него.

– Она сказала, что уходит, – ответил Циро. – Она никому не причинила вреда.

– Мы уйдем утром, – ответил Таер.

– Чужестранцы, которые пришли в Редерн и совершают магию, приговорены к смерти, – произнесла Алина таким тоном, которого он никогда от нее не слышал.

Он посмотрел на сестру. Она бы выглядела нелепо, но холодная, вызванная страхом, ярость на лице делала ее грозной, вопреки покрывавшей ее белой пыли.

Кто-то проворчал недовольно, но согласно.

Неприятный звук напомнил Таеру постоялый двор, где он спас ее – или, точнее, спас жителей деревни от нее. Он понял, что, если не разрулит ситуацию сейчас, к утру ей не позволят уйти из деревни.

Неясная идея, назойливо всплывающая в уме после разговора с Виллоном, потом объятие Сэры, пробудившейся от ночных кошмаров, кристаллизовалась в четкую мысль.

– Она не чужестранка, – неожиданно солгал Таер. – Она моя жена.

Все сразу притихли. Сэра резко посмотрела на него.

– Нет, – возразила Алина. – Я не позволю.

Она была потрясена, иначе никогда бы не сказала такую нелепость.

– Тебя не касается, позволять или не позволять, – напомнил он сестре. Голос звучал мягко, но решительно.

– Я не потерплю ее в нашем доме, – опять возразила Алина.

– Во всяком случае, нам пора уходить, – произнес Бандор. Он протиснулся сквозь толпу. Подошел к Алине и положил пуку ей на плечо. – Раз Таер выбрал себе жену, кем бы она ни была, мы должны уйти. Я навел справки насчет Легея. Тамошний пекарь сказал мне, что он примет на работу квалифицированных ремесленников.

– В этом нет необходимости, – ответил Таер. Теперь, когда он сделал свой выбор, нужные слова легко слетали с уст. – Я собираюсь заниматься земледелием. И уже есть место примерно в часе пути отсюда. Я должен буду получить разрешение у управляющего септа, а это не составит труда, так как землей никто не пользовался. Нужно время, чтобы построить дом до наступления зимы. Мы будем жить там, но я буду работать в пекарне в течение весны, пока не подойдет посевной сезон. Тогда я передам дело Алине.

– Когда вы поженились? – прошипела Алина.

– Прошлой ночью, – солгал Таер и протянул руку Сэре, смотревшей на него взглядом, который он не мог прочитать.

Она шагнула к нему и взяла его за руку. Ее пальцы были ледяными.

– Да, – произнес Карадок. Он вышел вперед и положил руку на голову Таера, как делал, когда тот был ребенком. – Жители Редерна раньше были магами. Сэра никому не причинит вреда.

Толпа рассеялась, и Бандор увел Алину в свою комнату. Остались только Карадок, Таер и Сэра.

– Вижу, сегодня ты прошел мимо храма, – сказал священник. – Мне не нравится лгать дольше, чем это нужно.