Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 23



ГЛАВА XV

МЫ ПОСТРОИМ НОВЫЕ ДОМА

Однажды Вовка прочитал:

"Рабочие стройки, все как один, в ответ на призыв ЦК (упоминалось последнее обращение партии к труженикам сельского хозяйства) с огромным энтузиазмом, с большим подъемом, вдохновленные борьбой за оборачиваемость оборотных средств, совершают свои трудовые подвиги".

Вовка задумался.

Интересно посмотреть на таких рабочих. Они, если и существуют в природе, люди весьма нескромные.

Если он действительно чем-то вдохновлен, то есть хочет работать еще лучше, хочет еще больше дать стране, - он не будет об этом громко кричать. Во время смены - если он отвлечется на посторонние мысли - мало он наработает.

Нет, когда рабочий у станка, - он не сгорает от энтузиазма, не выкрикивает лозунги, не суетится. Он работает размеренно, сосредоточенно, экономно, умело. Он не считает, что этим он совершает трудовой подвиг. Он работает так не потому, что его вдохновила кампания за оборачиваемость оборотных средств.

Скорее он озабочен тем, как лучше выточить деталь, сэкономить время на смене резца. Он думает о том, хватит ли раствора, подвезут ли кирпич, как лучше сложить в штабеля привезенный лес и т. д. И именно эта спокойная, размеренная работа и приводит к тем результатам, что в газетах тут же называются трудовыми подвигами, энтузиазмом масс и прочими дежурными словами.

Попробуй Вовкину бригаду вдохновить лозунгами "энтузиазм, комсомольский долг, патриотизм!" От частого повторения в зубах навязли эти слова, смысл потеряли. Попробуй Вовка так поговорить - сразу выгонят из бригадиров как болтуна...

После гибели Лосева ребята выбрали Вовку бригадиром. Вовке стало и легче и тяжелее. Легче потому, что он как бы замещал Лосева, продолжал его дело. Но Вовка - и вдруг бригадир! Будут ли ребята его уважать?

Как-то на перерыве, когда бригада отдыхала в тени за штабелями, Удальцев затянул - дескать, все на хорошей работе, а мы грузчики, ничего интересного, героического, да и платят средне. А поселок? Десяток-два хороших корпусов, и рядом в хибарах люди живут. Кто же так строит?

Ребята помалкивали. Чувствовалось, что они с интересом ждут ответа Вовки. Раз Вовка старший, Вовка все должен знать.

И Вовка ответил. В общем, он повторял то, что ему в свое время говорил Лосев. Но сейчас Вовке казалось, что он сам до этого додумался, что это его, Вовкины, убеждения.

Вовка сказал: "Да, на складе скучно. Нет авралов, нет аварий. Нельзя совершить что-нибудь исключительное. Обыкновенная работа изо дня в день! Но это и есть главная трудность. Наше место сейчас здесь, на лесоскладе. В шоферы любой пойдет. Каменщиком - красота работа. А вот грузчик! Вот, Колька, где ты проверяешься? (А про себя подумал: а я проверил себя? Кажется, да? Так почему Лосев говорил, дескать, основное у тебя впереди?) И с поселком ты ерундишь! Да, живут у нас люди в хибарах. Но не потому, что мы не строим хорошие корпуса. А потому, что мы еще не успели построить. Понимаешь, не успели построить новые корпуса на месте старых хибар. Но мы построим, понял?!"

И Коля промолчал. Ему нечего было ответить. И ребята сказали: "Верно!"

И Вовка понял: он стал агитатором. И это ему понравилось. Можно убедить любого человека, подумал Вовка, если только говорить по-человечески.

* * *

Однажды в конце смены к Вовке подошел прораб.

- Не расходитесь! С вами хочет говорить директор. Наверно, вам придется еще часок поработать.

Это сообщение не вызвало энтузиазма. Сегодня как раз работы хватило по горло. По самой жаре целый день таскали подтоварник. Очищали территорию склада. Для чего? Эх, сейчас бы искупаться!

- Рабочий класс завоевал себе восьмичасовой день! - пошутил Агай.

- Начальство запуталось, а нам вытаскивать, - огрызнулся Удальцев. Вот, смотрите: начальство!

Директор робко потоптался у штабелей.

- Ребята, я вас не заставляю. Кто хочет - пусть уходит. Но завод в прорыве. Я понимаю, вы сегодня устали. Я подкину рабочих с лесозавода, но... Я вас прошу остаться. Привезли лес, много леса. Если мы отложим на завтра - простой машин. И заводу это обойдется, сами понимаете, в копеечку. На эти деньги лучше построить дом. Словом, я кончил.

Он не кончил. Он, очевидно, еще что-то хотел сказать. Но вдруг махнул рукой, резко повернулся и ушел.

Ребята молча провожали взглядами его долговязую фигуру.

В ворота склада, громко, прерывисто дыша, ввалился первый грузовик.

Удальцев тоже что-то хотел сказать. Со стороны казалось, что он проверяет свои легкие, равномерно и широко раскрывая рот. Наконец Удальцев заложил рукавицы за пояс и поднялся. Ребята не сразу, но довольно быстро встали. Агай надел рукавицы. Остальные держали рукавицы в руках и не знали, что с ними делать. Все смотрели на Вовку.



Вовка сидел. Казалось, что он сосредоточенно размышляет. Но он ни о чем не думал. С первых же слов директора он понял, что надо работать. Лосев бы тоже не думал. Вовка сидел и считал: "Тридцать два, тридцать три... еще одна минута. Отдохну. И все. Шестьдесят!" Он встал. Надел рукавицы. Ребята выпрямились...

- Приветик! - крикнул им жизнерадостный шофер первой машины. - Не волнуйтесь! Хоть до утра, но лес мы вам сегодня привезем! Наша автобаза не подведет!

Грузчики угрюмо молчали.

- Хлопцы, только спокойнее! Поберегите силы! - сказал Вовка.

Сначала Вовка решил: порубили какой-нибудь лесок.

Но машины все шли. Ага, подумал Вовка, наверно, большой бор весь начисто.

К девяти вечера у Вовки промелькнула догадка, что алтайский лес снят на корню и привезен на склад.

К десяти у Вовки сложилось твердое убеждение, что во всей зоне тайги от Оби до Енисея не осталось ни одного дерева.

Бревна были какие-то особые. В два раза тяжелее обычных. И с каждым часом вес их увеличивался.

Солнцу, наверно, опротивело наблюдать эту бесконечную работу. Солнце смылось. Вечер стыдливо накрыл склад темнотой. Лишь черствые бюрократы-фонари, повиснув на столбах, отрабатывали свою смену, равнодушно наблюдая за грузчиками. Даже фары грузовиков и то проняло: ярко все осветив и осмотрев, они быстро закрывали глаза.

Кто кого доконает?

Грузчики бревна или бревна грузчиков? Грузчикам помогали. Пришло несколько человек с лесозавода. Прораб не снимал рукавиц. Несколько раз (когда? - Вовка уж не помнит) Вовка замечал, что тащит бревно вместе с директором.

Каждая машина везла подкрепление лесу. Бревна ехидно улыбались бледными лицами: нас больше! Бревна тяжело лежали на кузове. Бревна укладывались в штабеля. Каждая особь стремилась лечь поудобнее. Она капризничала. Если не нравилось, вертелась и грозила скатиться.

- Вовка, давай!

- Вовочка, взяли!

Кричали ему знакомые и незнакомые ребята. И Вовка чувствовал, что его здесь любят. Он им нужен. Нет, он не подведет. У него две сильные руки. Они уже не уставали, они не могут устать. У него сильные ноги, они все выдержат.

- Вовка, давай!

- Вовочка, взяли?

Какие хорошие ребята! Какие кругом чудесные люди! Как он раньше их не видел? Да, мы победим лес. Лес - это новые дома, это мебель для общежитий, это пол для заводов. У нас на складе много леса. Хватит для стройки!

На складе возник целый город штабелей. Улицы и переулки. Прямо хоть название давай. Улица Удальцева! Переулок Агая! Проспект Широкова!

- Вовка, давай!

- Вовочка, взяли!

И бревна поняли, что им не победить. Поняли и сдались. Они стали легкими. Они сами прыгали на место.

А потом вдруг кончилось.

Шофер завел последний грузовик. Шофер медлил. И грузовик как бы раздумывал. Уезжать или нет? Грузовику здесь понравилось.

- Как? И все? - удивился Вовка.

Прораб стоял, прислонившись к грузовику. Прораб не мог выдавить ни слова. Прораб вынул из-за пазухи часы. Стрелки показывали час ночи.

Кто-то сказал (кто? - Вовка не помнит):