Страница 6 из 60
Они явились большой неожиданностью и для самого Черского. Ему вначале самому с трудом верилось, что человек, современник давно вымерших животных, мог довольно примитивными орудиями так искусно обрабатывать кость и вырезать на ней различные изображения.
Несколько он помнил, такого не находил в Аббевиле и сам Буше де Перт. Черский вновь и вновь внимательно обследует условия залегания находок: вдруг изделия из кости попали откуда-то сверху? Но нет, все было правильно. Бивни обрабатывали те же люди, которые охотились на мамонта, носорога, первобытного быка. Это открытие буквально потрясло всех членов Географического общества. Те из них, кто не видел находок в слое, высказывали большое сомнение в правильности выводов Черского. Им казалось невероятным, что в Сибири найден лагерь не только охотников на мамонтов, но и первых художников и скульпторов.
Черский довольно спокойно выслушивал замечания коллег, цорой довольно язвительные. И только когда ему публично высказали сомнение в возможности такими хрупкими и примитивными каменными орудиями сделать высокохудожественные изделия, он не выдержал и заявил, что сам берется доказать это экспериментальным путем. Даже его сторонники и друзья растерялись от такого заявления. Черский стал каждую свободную минуту резать неподатливый и твердый, как камень, бивень мамонта. Он уже не раз пожалел о сказанном. Но упорство и желание доказать свою правоту оказались сильнее усталости и боли кровоточащих рук. Постепенно пришел навык, и Черский почувствовал, что бивень в его руках стал как будто податливее, каменные орудия уже не ломались так быстро, и работа пошла значительно успешнее. Почти одновременно он закончил обработку находок и самостоятельно сделал несколько изделий из кости. Радости не было границ. Первым его поздравил Чекановский. После этого наиболее стойкие противники признали его правоту.
В 1872 году в "Известиях Сибирского отдела Русского географического общества" вышла статья Черского "Несколько слов о вырытых в Иркутске изделиях каменного периода", в которой он писал о находке в Сибири каменных орудий, предметов искусства и украшений, сделанных человеком, охотившимся на мамонта и носорога. Он подробно описал каменные орудия, но особое внимание уделил художественным изделиям и украшениям, подчеркнув, сколь огромные труд и терпение необходимы при обработке кости такими несовершенными инструментами.
Черский не ждал славы. Он прекрасно сознавал, что не только людям, далеким от науки, но и ученым трудно свыкнуться с выводами, сделанными в его статье. Да и как могло быть иначе, если никто в России еще не делал подобных находок. Пройдет несколько лет, прежде чем в 1879 году К. Мережковский в Крыму раскопает первые палеолитические памятники, а И. Поляков откроет неподалеку от Воронежа Костенковскую стоянку. До сих пор в России, да и нигде в мире, даже во Франции, не находили вместе с каменными орудиями допотопного человека произведения искусства и украшения. Далекая Сибирь, которую в XIX веке многие в Европе считали окутанной мраком и холодом, - и вдруг искусство! Женщины с прекрасными браслетами из бивней мамонта и другими украшениями, одетые в шкуры животных. В это было трудно поверить.
Черский, предвидя скептическое отношение многих к находкам в Иркутске, закончит свою статью энергичными и мудрыми словами о том, что многое кажущееся нынешним поколениям необычным и фантастическим из-за слабого знания природы в дальнейшем станет обыденным и привычным. И не следует делать слишком поспешных и категоричных выводов, отметающих все новое, ставящих под сомнение важные открытия, которым суждено в будущем сыграть огромную роль.
Находки у военного госпиталя в Иркутске совпали по времени с оживленной дискуссией, которая велась в научных салонах Западной Европы. В 1863 году на заседании естественноисторического общества в Штеттине сделал доклад доктор Эрнст Геккель, верный последователь теории Дарвина. Суть доклада сводилась к тому, что человек несомненно произошел от обезьяны. Задача лишь в том, чтобы найти это связующее звено. Геккель даже дал название этому существу: питекантроп, составив его из двух греческих слов: "питекос" - обезьяна и "антропос" - человек. Наиболее вероятным районом первоначального расселения питекантропа он считал Юго-Восточную Азию.
Огромный Азиатский континент все больше привлекал естествоиспытателей, которые считали, что именно здесь произошло становление человеческого общества.
Азиатская часть суши испытала в процессе гигантских катаклизмов в третичный период поднятие поверхности, что привело к исчезновению тропических лесов и формированию безлесных пространств. Поэтому именно здесь мог впервые осуществляться тот великий процесс перехода нашего далекого предка от древесного образа жизни к наземному. И с этой точки зрения Северная Азия - Сибирь - наряду с Европой все больше стала привлекать внимание ученых. Была еще одна причина особого внимания к Северной Азии палеонтологов и первых исследователей, занимавшихся палеолитом. Среди ученых в Западной Европе стали широко известны находки останков мамонтов и носорогов, современников древнего человека.
Исследователями делаются попытки установить связь североазиатской фауны с самим человеком.
Создателем гипотезы североазиатско-европейской прародины человека стал известный французский ученый М. Вагнер. Он разработал основные ее принципы в конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века. В основу ее положены идеи Дарвина и его ближайших последователей о главном факторе появления человека - резких изменениях природной среды и коренной перестройке жизнедеятельности древнейших гоминидов. Это случилось в начале четвертичного периода в связи с наступлением оледенения в Европе и Северной Азии. Именно эти районы значительных катаклизмов Вагнер считает наиболее подходящим местом для прародины человека. Обитатели вечнозеленых лесов в связи с похолоданием вынуждены были спуститься на землю, в корне изменить образ жизни, искать новые источники пищи. Если раньше предков человека в изобилии -снабжала пищей сама природа, то с изменением экологических условий значительно меньше стало природной пищи, и человек вынужденно переходит к интенсивной добыче животных. Охота постепенно становится одним из основных источников питания. Все это привело к большим изменениям в самом физическом облике нового человеческого существа.
Преследование животных во время охоты стало причиной изменения нижних конечностей человека, он стал передвигаться на двух ногах. Охота требовала усовершенствования приемов и новых приспособлений, что привело к появлению первых искусственных орудий труда. По мере распространения оледенения предки человека мигрировали все дальше на юг, пока не достигли широтного евразийского горного пояса. Дальнейшее похолодание приводило к жесточайшей борьбе человека с природой.
В результате этой борьбы человек мужал, более совершенными у него становились орудия труда, более разнообразными способы охоты.
Расселение человечества по земле произошло, как считал Вагнер, после окончания ледникового периода. В это время от ледников освобождаются огромные территории Северной Азии и Европы, а лишенный льда евразийский горный барьер больше не препятствует миграциям фауны. Люди вслед за животными широко расселяются по земле на восток, запад, юг, а со временем и на север.
Такого рода идеи о миграции человека европейской части России, а отчасти и Средней Азии и Сибири были чрезвычайно популярны среди французских археологов и антропологов во второй половине XIX века. Один из крупнейших ученых того времени, А. Картфаж, прямо заявил, что колыбелью человечества является Сибирь или вообще глубокий Север. Он писал, что великие горизонты и перспективы откроются для науки, когда начнется исследование Сибири.
Находки первой в России палеолитической стоянки в Иркутске, казалось бы, блестяще подтвердили гипотезу о североазиатском центре происхождения человека, но публикация Черского, к сожалению, не дошла до широкого круга ученой публики Западной Европы. Зато она подтолкнула других исследователей в Сибири к поиску первобытных стоянок.