Потерялась девочка

Желтый Пурзя долго думал, прежде чем заговорил:

- Давай попробуем так. Сделай, будто она, эта... лбу- тлу...

- Клубника! - опять подсказала Зоя.

- Да, да, клубника, будто она вкусная и что ее так и хочется съесть.

- И что спелая? - уточнила Зоя, проглотив слюнки. - И сочная?

- Конечно.

- И что тогда?

- Тогда снимешь с листа, и все.

Зоя удивленно поглядела на Желтого Пурзю, потом на Лилового, и по их глазам поняла, что они не обманывают.

- Пусть Зося рисует, - сказал Лиловый Пурзя, и они вышли из дома.

А Зоя нарисовала еще одну клубничнику. На мякоти ее были хорошо видны точки, был у нее стебелек и широкий лист. Но и тут что-то не вышло, потому что, если бы даже ягоду можно было снять с листа, есть ее все равно было бы неприятно. Даже такому голодному человеку, как Зоя. Она принялась рисовать хлеб. Это оказалось еще труднее, хотя все было похоже. Вот честное слово, очень похоже!

Тоща она вышла из дома. Вокруг было тихо, безветренно и как-то пусто. Как-то ни горячо ни холодно.

"Скорее бы проходил этот день", - подумала Зоя и вспомнила слова утреннего приветствия: "Желтому дню наш привет". Да, да, пусть он скорее пройдет! Она побрела по тропинке и вдруг услышала разговор. Голоса она уже научилась различать. Говорил Желтый Пурзя:

- Это правда, что она, если не будет есть, упадет и останется лежать?

- Да. Так сказал Дедушка Музыкант, - ответил Лиловый Пурзя, и голос его задрожал от тревоги. - Неужели ничего нельзя сделать? Сегодня твой день! Ну подумай! Помоги!

- Она должна сама, - ответил Желтый Пурзя. - Я не сумею помочь.

- Зосенька! - позвал ее Лиловый Пурзя так, будто она маленькая или больная. - Зосенька!

Но Зоя отбежала. Она спряталась в кусты и закрыла лицо руками. Что же теперь будет? Что будет? Неужели она погибнет от голода и никогда больше не увидит маму?

И тетю Янину... И даже Любу Вилкину. Может, не зря тетя Янина беспокоилась и всплескивала руками: "Как наша девочка будет жить на свете?!" Тетя говорила так потому, что Зоя не решалась сходить за хлебом - боялась, что ей не дадут; и стеснялась выйти во двор в новых брючках и куртке. Но рисовать Зоя умела. Она всегда думала: "Зато я умею рисовать". И вдруг получается, что не очень-то умеет...

"Как это не умею? - спрашивала себя Зоя. - Неужели я не нарисую свою руку?"

И рисовала.

"А вот этот лист?"

И тоже рисовала.

"А вон то дерево?" "Пурзин дом?" "Мой дом?"

Зоя изрисовала почти весь блокнот, и выходило все лучше и лучше. "Ничего не умею, да?" - угрюмо спрашивала она тетю Янину и Лилового Пурзю. И рисовала комнату. Это была мамина комната - с диваном, картиной, столиком возле окна. На столе стояла ваза. В вазе появился прекрасный душистый апельсин, какой она ела прошлой зимой. А рядом лежала груша. Она лежала неуклюже, потому что была неровной. Так захотела Зоя.

А пирог? Будто Зоя не знает, что такое капустный пирог и как сверху украсить его перышками лука! Вот, вот, пожалуйста! А если рядом поставить еще одну вазу с цветами - всякими там ромашками-дурашками, васильками-кисельками, лютиками-прутиками, а на стул посадить драного соседского кота!.. Впрочем, нет, кота не надо, он непременно стащит пирог. Он же не знает, что внутри капуста!

И Зоя засмеялась. А засмеявшись, не заметила, как груша упала из вазы на стол, а потом к ней на колени. Зоя схватила грушу.

- Есть! Есть! - крикнула она, да так громко, что Рыжая Пурзя, которая проходила мимо, подскочила на ходу и помчалась обратно. Она влетела в дом и там набросилась на Лилового Пурзю:

- Девочка просит есть! Неужели ничего нельзя придумать, чтобы не мучить девочку! Вы ленитесь, вы совсем не думаете!..

- Да я... Да мы... - заволновался Лиловый Пурзя.

А Зоя уже гордо шла к ним, неся в руке прекрасную, душистую грушу.

- Есть! Получилось... Попробуйте, попробуйте все! - говорила она, забыв о голоде.

Лиловый Пурзя откусил кусочек и замер. Выплюнуть ему было неловко, а есть... Нет уж, пусть ест Зоя, если ей это нравится.

Зоя очень удивилась несходству вкусов. Она так и вонзила зубы в сочную мякоть груши.

Зоя ела грушу, сок стекал по щекам и подбородку.

Она была рада, что теперь не умрет с голоду, рада, что научилась наконец рисовать... Но что-то мешало ей радоваться. Что-то тревожило. А что? Если сказать, это может показаться странным:

Зое казалось, что на нее глядят.

Конечно, пурзи и сам Дедушка Музыкант нет-нет да и глянут на нее, улыбнутся ей, кивнут.

Дело было не в этом.

Зое казалось, что на нее тайно глядят. Исподтишка.

Но она потрясла головой: "Глупости! Глупости!"

Как только долетел сладковатый, острый запах Белого Цветка, пурзи забрались в дом, закопались в пух. Дедушка Музыкант провел смычком по ветке домашнего дерева:

Спать, спать,

Видеть сны,

Сны березы

И сосны,

Сны речного бережка,

И травы, и камешка!..

Птица

Спит,

Ослик

Спит,

Все, что будет после,

Спит.

Спит - чего не знаем мы,

Спит - во что сыграем мы,

И не надо

Знать, знать,

Надо, надо

Спать, спать!.. Все быстро уснули.

Глава 10

НА ОСТРОВЕ

В зеленом свете дня, под зеленым небом они бежали по узенькой тропинке, протоптанной в траве. Было весело, легко. Зоя удивлялась, что она тоже стала зависеть от цвета. Но это было приятно. Они бежали, а над ними нависали и сплетались ветки с крупными плотными листьями. Один лист оторвался, покружил в воздухе и упал на дорожку. Зоя подняла. Черенок был толст, поверхность глянцевита, и по ней во все стороны шли жилки и сосудики, как на руке человека. "Может, вообще оно живое, это дерево? подумала Зоя. - Может, оно видит и слышит? Или даже говорит, только я ничегоничего не понимаю?.."

- Ты устала? - услышала Зоя. Рядом с ней оказался Лиловый Пурзя.

- Я подумала... - кивнула она в сторону дерева, - я подумала: может, оно живое?

Лиловый Пурзя поглядел удивленно.

- Нет, глупости, - смутилась Зоя.

- Как это глупости? - снова удивился Лиловый Пурзя - Разве ты не знаешь, что они живые?

- Как? - Зоя даже остановилась.

- Очень просто. Им бывает холодно, душно, больно, приятно. Они растут. Они умирают.

- А говорить они могут?

- Да. Конечно.

- Ну поговори с кем-нибудь из них! Пурзинька, пожалуйста!

Мальчик замялся, а потом ответил очень-очень вежливо, чтобы не обидеть.

- Зоя, я этого не могу сделать.

- Не умеешь?

- Умею. Мы разговариваем, когда бывает оченьочень нужно. А просто так, для забавы - нельзя. Ведь им это трудно.

Зоя так привыкла, что Лиловый Пурзя во всем подчиняется ей. И вдруг почему-то заупрямился! Было ужасно обидно. Просто до слез. И она заплакала. А Пурзя не принялся, как обычно, гладить ее по волосам и утешать, а стоял и молча смотрел. Потом сказал мягко и опять очень вежливо.

- Прости меня, Зося, но, по-моему, ты сейчас поступаешь плохо.

- И ничего не плохо! - прохлюпала она, закрыв лицо ладонями - Чего тут плохого?

- Ты видишь ведь, что я не хочу, а раз не хочу - значит, нельзя. Все, что можно, я сделаю для тебя и так, даже без твоей просьбы.

- А почему нельзя? - спросила Зоя уже не так настойчиво, хотя ей очень интересно было послушать, как это он будет говорить с деревом.

- Потому что дереву трудно. Даже больно. Ну вот если заставить птицу не лететь, а ходить по земле...

- Но ведь она может!

- Да. Но ей тяжело. А зачем заставлять делать то, что тяжело, да еще просто так, для забавы.

Зоя вспомнила дрессированных животных в цирке. Их же заставляют! И вдруг подумала, что и ей всегда было жалко этих ученых медведей, тигров и слонов - как будто их обидели, унизили..

- Ага, - нагнула она голову. - Конечно, не надо. - И теперь сама преданно и просительно заглянула в глаза Лиловому Пурзе: - Ты не сердишься?