Страница 20 из 27
Я крепко схватил бусы и потянул, но они зацепились за что-то и не поддавались.
И тут я потерял равновесие. Определенные успехи, конечно, сделаны, но все-таки я еще очень неустойчив, особенно если держусь только одной рукой. Цепляясь за край столика, я покачнулся, сделал пируэт и плавно приземлился на мягкое место.
Но сумел не выпустить бусы. Под тяжестью моего тела нитка лопнула, и стеклянные шарики раскатились по ковру.
Я ползал, подбирал их и придумывал, как бы позабавиться. Что, если бросать их об стену? Бусина с упругим звоном отскочила от обоев. Мне понравилась новая игра.
Только пять минут я предавался увлекательному занятию. Вошла Она. Я смотрел на Нее, засунув руку в рот, и довольно улыбался.
Она прямо взвизгнула:
— Нет! Господи, ты же не брал их в рот, правда?
Я по-прежнему невинно улыбался. Она выдернула мою руку изо рта и обнаружила, что там ничего нет. Я закричал. Отчасти — потому, что не люблю, когда меня дергают за руки, отчасти — чтоб усилить драматичность ситуации. Я всегда отличался выдающимися актерскими способностями.
— О Боже мой! — Она ползала на коленях и собирала бусы. — Скажи мне, ты брал их в рот?
Я зарыдал, чтобы накалить обстановку еще сильнее. В полном безумии Она подбирала бусины и складывала их в ряд.
— Сколько же их было? Сколько их было? — задыхалась Она.
Сравнив длину нитки с разложенными бусинами. Она пришла в ужас. Схватила меня, перевернула и стала колотить по спине. Я перешел на крик по методу задержки дыхания и быстренько полиловел.
Прижимая меня к груди, Она бросилась вниз, к телефону, и через пару минут к нашему дому с воем подъехала «Скорая помощь».
В машине я сразу перестал плакать и затих. После пережитого меня стало клонить в сон. Это их не на шутку встревожило.
И вот мы в больнице. Вам, конечно, знакомы эта суета, беготня, тревожное ожидание под дверью. Наконец меня понесли на рентген. Все это время я чередовал крики до посинения с сонным молчанием. Это помогало мне поддерживать общую панику на должном уровне.
Рентген не показал ничего особенного, но на всякий случай меня оставили на ночь для обследования.
Не знаю, что эти врачи называют обследованием. Если кто меня и обследовал, так это мои собственные родители, — ни Он, ни Она не сводили с меня глаз до самого утра.
И если раньше у меня могли возникнуть жалкие сомнения в полноте власти над ними, то в эту ночь они развеялись без следа. Достаточно было посмотреть на их безумные лица.
Наутро явился доктор, которому, как мне показалось, на все было глубоко наплевать. Он наскоро меня осмотрел и выписал. Но всю дорогу домой Она не спускала с меня тревожных глаз, словно ждала, что я растворюсь в воздухе, как струйка дыма.
Интересно, найдет Она когда-нибудь те бусины, которые я запрятал под ковер?