Страница 40 из 93
Но я все-таки не мог не излить своей души хоть на минуту!
А теперь пойдем дальше.
К вечеру 1 января 1901 года я получил нужные повозки и выступил в поход по направлению к Родеваль-станции, пройдя железнодорожную линию и не будучи замечен караулом. Это было позднею ночью, а потому он вероятно спал. В ту ночь мы прошли еще около 9 миль и только на следующую достигли того места, где была спрятана амуниция. Она лежала всего в нескольких милях от железной дороги и совсем близко от английского лагеря у Реностерривирбруга. Нужно было дорожить каждым патроном, так как все указания клонились к тому, что война продлится еще долго. Никакой речи не могло быть о том, чтобы мы первые прекратили войну, с неприятельской же стороны, конечно, не допускали сделать того же самолюбие и престиж Англии.
Амуниция была сложена на возы, и генерал Фронеман повез ее снова через железнодорожную линию. Я же отправился за 15 миль оттуда, в вредефортский отряд, где мне нужно было устроить важные дела. Вечером 4 января я с 10 бюргерами, составлявшими мой штаб, перешел незаметно железнодорожную линию у Вредефорта. Двое суток спустя я возвратился снова к генералу Фронеману и увидел благополучно прибывшие боевые припасы. Я узнал здесь, что генерал Нокс разделил свои силы на три части. Одна часть сражалась с генералом Фури и коммандантом Принслоо возле Вифлеема, где наши бюргеры хорошо прижали неприятеля, потеряв только двоих людей, из которых один был храбрый фельдкорнет Игнаций дю-Пре. Этот офицер был - сама доброта; не было ни одного бюргера, который бы его не любил искренно.
Другая часть войска генерала Нокса направилась к Гейльброну. Третья часть преследовала генерала Филиппа Бота у Либенберга. Эта часть точно будто хотела шутки шутить с генералом Бота, а так как он к этому совсем не был склонен, то и дал это почувствовать неприятелю 3 января в различных местах зараз. В одном из таких мест при Бодигуарде он, имея 60 человек с собою, атаковал 150 англичан; из них 117 взял в плен, остальные остались убитыми и ранеными.
В войсках генерала Нокса начали показываться признаки паники. Часть его войска, отправившаяся из Линдлея в Гейльброн, вдруг быстро, делая большой обход, повернула к Кронштадту, но наткнулась в различных местах на генерала Бота, впрочем отделалась, уйдя, тем не менее, с большим уроном для себя. Та часть, которая имела дело с генералом Фури и с коммандантом Принслоо, тоже вдруг направила свои колонны в Сенекал, и когда я 8 января прибыл в лагерь генерала Бота, в 6 милях от Линдлея, то и генерал Нокс очутился уже в Кронштадте. После этого наступила некоторая полоса покоя.
8 января я получил известия от комманданта Критцингера и капитана Схеперса из Капской колонии. Они доносили мне, что с успехом перешли через Оранжевую реку в брод, у которого нашли неприятельский караул, состоявший из 8 человек. Эти солдаты были в доме и ничего не знали о нашем переходе и только тогда поняли, в чем дело, когда наши бюргеры подошли к ним со словами: "hands up!"{53}.
Далее коммандант Критцингер и капитан Схеперс сообщали мне, что симпатии колониальных бюргеров все более и более растут по отношению к нам. Легко понять, что "кровь течет медленно там, где она не может литься". Колонисты, все-таки, связали свой жребий с нашим, хотя они хорошо знали, какой опасности они себя подвергали, решив идти рука об руку с нами, и что англичане не преминут назвать их изменниками и бунтовщиками.
Приблизительно те же известия получил я и из северо-западной части Капской колонии от судьи Герцога.
По получении этих вестей, я решил распустить часть моих бюргеров в их округа и взять с собой других для моего нового похода в Капскую колонию. Поэтому я дал приказ явиться к 25 января 1901 года в Дорнберг, округ Винбурга, следующим генералам: генералу Пит Фури, Филиппу Бота и Фронеману и коммандантам: Принслоо (округа Вифлеема), Штейну (округа Фиксбурга), Газебрук (округа Винбурга), де-Фос (округа Кронштадта), Ван-де-Мерве (округа Парижа), Рос (округа Франкфорта), Вессель Вессельсу, занявшему место Трутера (округа Гаррисмита), отказавшегося от назначения, Кольбе (округа Блумфонтейн) и Ян Терону, с знаменитым отрядом разведчиков (Therons Verke
С 8 до 25 января было тихо в северных и северо-западных округах Оранжевой республики.
Глава XXV.
Моя вторая попытка вторженья в Капскую колонию
Я боялся, что мой второй план вторжения в Капскую колонию станет известен всем, так как я был обязан сообщить о нем коммандантам. К тому же многие из моих бюргеров должны были непременно идти за второю лошадью, у кого еще таковая оставалась дома на попечении жены. Бюргеры стали сильно морщиться при разговорах о второй лошади, и постоянно слышались фразы: "Нужно идти в Капскую колонию".
Несмотря на это, большинство бюргеров были в бодром расположении духа, за исключением одного офицера, человека своевольного и любившего противоречить; к 25 января собрались все, за исключением генерала Филиппа Бота, которому обстоятельства помешали прибыть вместе с бюргерами округа Вреде, находившимися под начальством комманданта Германуса Бота.
Правительство и президент Штейн решили отправиться вместе со мной. Нас всех было 2.000 человек.
Правительство созвало в Дорнберге военный совет, и президент Штейн сообщил на собрании о том, что скоро должен окончиться срок его службы, в качестве президента. При этом он сообщил, что законные постановления теперь не могут состояться в виду того, что правильные собрания фольксрада невозможны. Военный совет решил, без предварительного голосования, представить бюргерам своего кандидата, но предоставил им свободу выбрать и кандидата с их стороны. Далее военный совет постановил, чтобы выбранный кандидат был назначен после приведения к присяге - заменяющим президента до тех пор, пока обстоятельства страны дозволят произвести новые выборы. Поданные голоса членов военного совета единогласно признали президентом Мартинуса Тениса Штейна. То же самое сделали и бюргеры, при чем один голос был подан за Сесиль Роодса, но желающих присоединиться к этому мнению не нашлось.
Президент Штейн объявлен был выбранным и присягнувшим.
Исполнительный совет состоял из президента - председателя, Т. Брена государственного секретаря, В. Я. С. Бребнера - государственного казначея, А. П. Кронье, Яна Мейера и меня - членов совета. Г. Рокко-де-Вилие был назначен секретарем военного совета и г. Гордон Фразер - частным секретарем президента.
После того, как у местечка Ботавилле государственный прокурор г. Якоб де-Вилие был взят в плен, не было никого назначено на его место; но г. Гендрик Потгитер, ландрост{54} из Кронштадта, получил назначение прокурора при военном совете.
Невозможность созвать фольксрад вытекала из прискорбных обстоятельств. Некоторые из членов сделались "перебежчиками" (gehandsupt), другие полагали, что они и без того много сделали, подав голоса за войну. Я никогда не стану утверждать, что они поступали неправильно, подавая голос за войну. Весь свет убежден в том, что что бы буры ни делали, англичане все равно порешили обагрить кровью карту южной Африки, - что и произошло в действительности. И не только кровью бюргеров, или невинных женщин и детей, или бессловесных животных, но и кровью своих собственных, невинно и без нужды павших воинов. Но вот кем я возмущаюсь и кого сильно осуждаю - это тех членов фольксрада, которые на собрании перед войной вставали и говорили: "я отдам последнюю каплю крови за мою страну", а позднее, когда пришло время исполнить это, заботились о том, чтобы не дать пролиться хотя бы даже одной, первой капле. Нет, они сидели по домам, пока не пришли англичане и не увели их в плен. Маленькая частица фольксрада, остававшаяся верною своему слову, не составляла большинства, и потому фолъксрад не мог состояться. Эта частица (может быть, и были еще другие члены, о которых я мог забыть) - состояла из следующих, насколько мне помнится, членов: К. Вессельс, Вессель Вессельс, Я. Вессельс, П. П. Кронье, Я. Стейль, Я. Мейер, Я. Я. ван-Никерн, Даниил Штейн, Гендрик Экстен Гендрик Серфонтейн.