Страница 36 из 93
Таким образом, мы в числе 1.500 человек двинулись по направлению к Спринкганснеку к востоку от Таба-Нху. В северном пункте Кораннаберга коммандант Газебрук остался поджидать некоторую часть своих бюргеров.
Мы взяли с собой одно крупповское орудие с... семнадцатью зарядами! Это все, что у нас было!
16 ноября днем мы были в Спринкганснеке.
Англичане в это время провели уже линию укреплений от Блумфонтейна через Таба-Нху к, Ледибранду; и куда бы мы ни направились, всюду были построены форты на севере и на юге на горах, приблизительно на расстоянии 2.000 метров один от другого.
Сперва я выпустил шесть зарядов из моего крупповского орудия в один из фортов; и к чести моих артиллеристов я должен сказать, что ни один из зарядов не пропал даром. Потом я приказал прорваться. Все шло хорошо, и только коммандант Ян Мейер был ранен в бок; он лежал в повозке, и без того уже раненый несколько дней тому назад в сражении у станции Вентерсбург под начальством генерала Филиппа Бота.
Оттуда мы двинулись через Ритпорт по направлению к Деветсдорпу и ночевали 17 ноября у реки Моддер. На другой день мы сделали еще порядочный конец до фермы Эринсприде.
19 ноября мы выступили отсюда нарочно днем, чтобы гарнизон, находившийся у Деветсдорпа, заметил нас. Я поступил так, полагая, что гарнизон легко может подумать, что мы хотим сделать нападение на это село, тем более, что 18 числа я посылал генерала Бота с патрулем для того, чтобы он собственными глазами увидел и оценил позиции англичан. Самому мне этого делать было не для чего, так как я очень хорошо знал знакомое село и о позициях англичан имел уже нужные для меня сведения. Гарнизон, видя, что мы уходим, мог лишь подумать, что мы стараемся скорее скрыться. Я сам читал позднее в английских газетах, что мы направились тогда к Спринкганснеку. Они думали, что мы, не найдя хороших для себя позиции, пошли в Блумфонтейн. Поздние я также узнал, что они выслали за нами патруль вплоть до фермы Глен-Герри, откуда они могли видеть нас уходящими по направлению к Блумфоктейну. Мне рассказывали потом, что они, действительно, так думали и говорили: "Девет или очень благоразумен, или боится напасть на Деветсдорп, где он, действительно, может сложить свою голову!" Получивши по телеграфу извещение, что я ушел через Спринкганснек, они сказали:
- Если Девет вздумал бы здесь нападать, то уж, конечно, это было бы его последним нападением!
Но Ботавилле стоял нам поперек горла, и мы должны были, во что бы то ни стало, рассчитаться с англичанами.
Придя в Родекрааль, мы оставались там незамеченными до 20 числа. Наши друзья в Деветсдорпе уже думали: "буры, конечно, ушли".
Но еще вечером того же дня я подкрался, наивозможно тихо, к Деветсдорпу, или, лучше сказать, к позициям его гарнизона. Я находился вблизи того места, которому фольксрад, в честь моего отца, дал имя, где я провел свое детство и купил землю у отца (в Ниярсфонтейне). Никогда еще не приходилось мне подкрадываться к моему родному гнезду, куда я открыто и смело мог войти в любое время - и днем и ночью. А теперь... мне казалось, что земля перевернулась вверх дном, и что ничего на свете нет постоянного, так как я мог открыто войти сюда не иначе, как под условием сдачи. Конечно, я не чувствовал к этому ни малейшей охоты и желал, если уж нельзя было бы иначе, пробраться туда насильно.
На рассвете утра 21 ноября мы заняли три пункта вокруг Деветсдорпа: генерал Бота, которому я дал в качестве проводников Яна и Арнольда дю-Плесси (двух братьев из Бусмансбанна), занял холм к югу от села. Этот холм оказался прекрасно укрепленным; в нем даже были готовые места для орудий, что было бы очень удобно для нас, если бы мы имели зарядов в несколько большем количестве. Несомненно, что англичане построили эти укрепления на холме так, а не иначе, именно для того, чтобы иметь возможность при приближении опасности обстреливать оттуда любое место села. Но только они оказались уж чересчур спокойными - и это в военное время! Генерал Бота нашел там всего трех караульных, спавших так крепко, что их можно было. вытащить за волосы. Двое из них убежали, оставив свою одежду, а третий был убит.
Я и коммандант де-Фос заняли пункт к северу от села, откуда мы могли бы стрелять на 1.600 шагов.
Коммандант Латеган занял холм к западу от Деветсдорпа, против Глен-Герри. Для г. Б. Рехтера - отца моего храброго адъютанта Яна Рехтера, жившего здесь, было, вероятно, большою неожиданностью увидеть поутру нападение на Деветсдорп.
Неприятельские позиции были расположены к юго-востоку от кафрских жилищ и растянуты с юго-запада на запад и на север. Укрепления их состояли из песчаника и были обнесены рвами. На стенах из песчаного камня были мешки с песком, в которых были проделаны отверстия для ружей. Все позиции были чрезвычайно крепки и солидны, и потому предводительствовавший частями трех полков в 500 человек (Glocestershireъского, Highland Light Infantry и Irisch Rifles), майор Мессе, заслуживает полной похвалы, и я могу засвидетельствовать, что он чрезвычайно храбро сражался.
Нас было всех 900 человек, так как коммандант Газебрук и коммандант Принслоо не явились. Из этого числа мне пришлось уделить сильный патруль на Радекопе, в 18 милях по направлению к Блумфонтейну, который должен был сообщать мне о прибывавших английских подкреплениях. Точно также нужно было держать людей на страже около Таба-Нху, Вепенера и Реддесбурга и кроме того нельзя было не оберегать небольшого лагеря г. президента, который поместился у местечка Проспекта. Таким образом, в моем распоряжении оставалось не более 400 человек, с которыми я должен был начать нападение на Деветсдорп.
Было наслаждением видеть храбрость бюргеров Деветсдорпа. Можно было набраться мужества, глядя на то, как они перебирались от одной позиции к другой, в большинстве случаев бесстрашно подвергая себя опасности быть убитыми.
В первый день мы подошли с юго-востока и с севера совсем близко к укреплениям и оставались всю ночь на занятых позициях, куда нам принесли пищу.
На второй день (22 ноября) перестрелка началась с раннего утра и продолжалась далеко за полдень. Наши передние бюргеры из Гаррисмита были уже в ста шагах от первого укрепления. В это время я увидел ползущего человека, укрывавшегося от неприятеля; потом с укрепления были переданы ему ружья, и он стремительно понесся назад. Этот храбрец был никто иной, как фельдкорнет Вессельс из Гаррисмита, который впоследствии занял место комманданта Трутера, а затем и помощника главного комманданта. Он-то и взял теперь укрепление, и тогда бюргеры могли уже безопасно занять его; но в это время два английских орудия, стоявших к западу от села, стали его сильно обстреливать. Тогда я приказал скакать в карьер и взять штурмом большое укрепление, находившееся в 80 шагах. Прошло немного времени, как фельдкорнет Вессельс сделал это с 25 людьми. В то время, как наши бюргеры держались уверенно занятых позиций, англичане покинули форты, в которые упорно продолжали стрелять штурмовавшие. Но об этом фельдкорнет Вессельс и его бюргеры не знали, потому что, когда они после небольшого отдыха продолжали штурм, наступила тишина, и англичане стреляли в них только с западных фортов, через село. Мне, видевшему перед собой большую часть картины, тоже не было видно, что форты были оставлены англичанами.
Генерал Филипп Бота, с сыновьями Луи и Карлом, бросился на помощь к фельдкорнету Вессельсу, но тут солнце успело уже сесть.
В это время в южной части села, из мельниц г. Вессель Баденгорста, я увидел клубы дыма и услышал крики со всех сторон:
- Англичане сжигают свой комиссариат{49}: они хотят сдаваться!
С северной стороны, где находилась позиция комманданта де-Фоса, было сильное английское укрепление. Для того, чтобы овладеть им, нужно было идти на штурм на протяжении 200 метров, не будучи ничем прикрытыми. Укрепление находилось на таком месте, что комманданту де-Фос можно было обстреливать неприятеля не иначе, как взявши сперва укрепление. Как только солнце село, я послал приказание комманданту де-Фос, чтобы он в следующее же утро, на рассвете, взял это укрепление.