Путь в Колу

- Где же товарищ твой? - забеспокоился Агик Игалов.

- В Колу направился, дабы воеводу уведомить.

- Придут на стойбище воры и олешков наших всех заберут! встревожился волостной старшина. - Всё возьмут у нас: и котлы и шкурки... Бежать... надо отсюда...

Всполошилась жена Агика. Захныкали детишки, услыхав встревоженный голос отца.

- Да, нужно уходить отсюда, - поддержал Савва крестового брата. Запрягать оленей, грузить в кережи всю мягкую рухлядь - и в Колу. Места в остроге на всех хватит. Ты, Агик, вместе с семьей у меня жить станешь. Жителей стойбища в избах посадских людей поселят.

- Нет, Савва, лопины не поедут в Колу, - возразил волостной старшина. - Тесно в остроге. Корму для олешков где найдешь? Одни камни да вода соленая там. Подохнут олешки от голоду. На летние стойбища наши, к морю, поедем. Там стоят летние вежи. Жить станем возле моря, покуда не уйдут свеи с земли лопинов.

Начались сборы в дорогу. Мужчины стали запрягать ездовых оленей в кережи. Женщины связывали в узлы мягкую рухлядь, одевали детей.

Какое-то время Савва был в нерешительности, не зная, как быть. "Отправиться в Колу на подаренных крестовым братом оленях или остаться с лопинами? - размышлял он. - Ведь можно собрать до весны лисьих и собольих шкур в дальних погостах Лопи. Только бы свеи убрались восвояси отсюда..." Савва надумал отправиться к морю вместе с жителями стойбища.

Едва лишь забрезжило и порозовел край неба на востоке, как лопины тронулись с насиженного за долгую зиму берега Нерзуги. Путь их лежал на север.

10

"Корону" несло по воле стихии. Парусник плохо слушал руля. С бизань-мачты и грот-мачты все паруса были убраны. Капитан Якоб Лаппмарк и кормчий Эрик Гильдебрант вглядывались в неистовую пургу. Проведенный на меркаторской карте курс корабля проходил в полутора десятках морских миль от берега. Но дрейфом могло отнести корабль в сторону от истинного курса. И кто знает, на каком расстоянии от проведенной на карте линии мог находиться парусник?

- Прикажи комиту Эккерту замерять глубину! - отдал распоряжение кормчему Лаппмарк.

- Слушаюсь, капитан! - отрывисто произнес Гильдебрант и стал спускаться по трапу со шканцев.

Комит Ларс Эккерт, стоя на юте, бросал за борт лот. Он расправлял запутавшийся линь и громко ругался.

- Дьявол разрази их! - долетело сквозь вой ветра до слуха кормчего.

Когда удалось распутать линь, Гильдебрант сам взялся за дело, чтобы проверить, сколько воды под килем корабля. Тугие порывы ветра отбрасывали разматывавшийся с катушки линь. Замерить глубину никак не удавалось. Кормчий решил, что под килем корабля достаточно глубины и можно продолжать плавание, не меняя проложенного курса.

Гильдебрант спустился через люк на палубу, при тусклом свете свечного огарка отыскал дверь своей каюты. В помещение проникали вой ветра и шум разбушевавшегося океана. Кормчий сдернул с шеи шерстяной шарф, расстегнул верхние пуговицы мундира. Захотелось хотя бы немного посидеть в тепле, отдохнуть, но наверху его ждал капитан Лаппмарк. Гильдебрант взял с полки пузатую бутыль, выдернул пробку и налил рому в глиняную кружку. Рука его замерла в воздухе от внезапного толчка. Обжигающий напиток выплеснуло на палубу. Под днищем корабля раздался зловещий скрежет. "Корону" сильно качнуло. Затрещали шпангоуты.

Кормчий выбежал из каюты и стремительно поднялся по трапу на шканцы.

- Мы сели на камни, Гильдебрант! - набросился на кормчего Лаппмарк.

- Сколько ни бросали лот, а не могли достать грунта, господин капитан! - оправдывался Гильдебрант.

"Корона" остановилась, словно схваченная чьей-то мощной рукой. Корпус корабля трещал и содрогался от ударов о камни.

На ют сбегались подвахтенные матросы, пушкари, плотники. Охваченные паникой, они устремились туда, где находились гребные шлюпки. Возле них началась давка. Каждый старался поскорее залезть в шлюпку, чтобы покинуть готовый развалиться корабль. Палубные матросы, размахивая ножнами, старались оттеснить от шлюпок марсовых и пушкарей. Это было похоже на бунт.

- Кормчий Гильдебрант, соберите офицеров, комитов и подкомитов "Короны" на шканцы! - приказал капитан. - И незамедлительно наведите на корабле порядок.

Пока собирали офицеров, констапели разбили замки в погребах и стали носить наверх мушкеты, абордажные крючья и палаши.

- Спаси и помилуй нас, святая Бригитта! - молились на юте матросы, призывая на помощь покровительницу всех плавающих.

Гильдебрант повел вооруженных мушкетами подкомитов на сгрудившихся возле шлюпок бунтовщиков. В мятежников ударили залпом из нескольких мушкетов. Находившиеся неподалеку от открытого люка бунтовщики ринулись вниз... Оставшихся наверху убитых и раненых Гильдебрант приказал отправить за борт...

Ветер вскоре стал заметно стихать. Но волны набрасывались с прежней яростью на неподвижный корабль. Было по-прежнему темно. Косо летел сверху сухой снег.

До слуха капитана и вернувшегося на шканцы Гильдебранта донеслись из трюма слова песни.

Ах, если б господь смилосердился к нам,

Привел воротиться в свой дом...

- Похоже, негодяи добрались до бочонков с ромом! - сердито проговорил Лаппмарк.

- Веселее будут отправляться на тот свет, - усмехнулся кормчий.

Стало понемногу светать. Вблизи "Короны" высились скалы, торчали из воды камни. Их с шумом омывали белопеннные струи. А дальше тянулась узкой косой песчаная отмель.

Волны по-прежнему ударяли в борт корабля, раскачивая его и разламывая обшивку. В образовавшиеся пробоины со зловещим урчанием поступала вода. Из затоплявшегося трюма стали выходить наверх испуганные бунтовщики. Вооруженные мушкетами подкомиты загоняли их на бак и связывали руки шкертами.

- Троих вздернуть на рее! - приказал капитан Лаппмарк.

Корабельный профос и его подручные вырывали из рядов упиравшихся бунтовщиков, назначенных к казни. Ни мольбы, ни просьбы не помогали. Приказ капитана был выполнен неукоснительно...

Оставаться на корабле становилось опасно. Лаппмарк приказал спустить на воду шлюпки и выгрузить на песчаную отмель пушки, пороховые припасы, ядра, мушкеты, паруса и провизию.

Все, что можно было спасти, свозили на берег. Несколько пушек, свалилось при погрузке в воду, но большую часть оружия и провианта сумели снять с корабля.

Последним оставил полузатопленную, наклонившуюся в сторону берега "Корону" капитан Якоб Лаппмарк.

11

Агик Игалов первым увидел полузатонувший вблизи берега корабль с голыми мачтами.

- Погляди-ка, Саввушка, что это? - указал он рукою в сторону моря.

Савва понял сразу: военное судно и, по всей видимости, свейское.

- Как оно здесь очутилось? - удивленно проговорил податный.

- Водою да ветром прибило к берегу, - сказал Агик. - Случалось допрежь и тоже пригоняло на отмель обломки судов и остатки товаров заморских...

- А люди живые где? Матросы, которые управляли парусами, куда подевались?

Выйдя на берег, Агик Игалов и Савва увидели дым костра на песчаной отмели и серый полотняный шатер рядом. Потом заметили людей. Чужеземцы суетились возле огня. Вначале из-за дыма их не было видно. Савва подсчитал, что было на отмели четыре пришлых человека. "А где остальные? Не могли же утонуть у самого берега!"

Податный и волостной старшина затаились за камнем, стали наблюдать. Возле шатра они увидели пушки, горкой сложенные чугунные ядра, мушкеты. Чужеземцы варили еду на костре. Поблизости от стойбища, куда переселились жители с Нарзуги, находились моряки с корабля, потерпевшего крушение.

- Надо уходить отсюда, - сказал Агик.

- А если повязать их ночью, когда спать лягут? - шепотом произнес Савва. - Сегодня же, пока они нас не видели...

- Пожалуй, - неуверенно подхватил Агик.

Возвращаясь обратно, податный и старшина обнаружили множество свежих следов. Чужеземцы сошли с той песчаной отмели, где остались пушки, и направились на восход солнца. "Значит, тоже на Колу путь держат, догадался Савва. - А этих сторожить оружие оставили. А как только добудут оленей и нарты, так сразу за пушками и ядрами сюда вернутся. И потащат, чтобы Кольский острог порушить..."