Иегудиил Хламида

Руки у Кондоиди похолодели. Кровь прилила к сердцу...

- И что же?

- Ворона улетела.

- А городовой?

- Арестован при части на трое суток за то, что покинул пост.

- А мальчишка?

- Мальчишка? Убежал.

Кондоиди с злобой разорвал бубнового туза пополам. Жандармский полковник посмотрел на него внимательно и подозвал слугу:

- Дай, братец, новую игру.

- Простите, господа! Я вас оставлю на минуту, - сказал Кондоиди, вставая.

Он вышел в коридор клуба и покрутил телефон.

- Станция? Говорит вице-губернатор. Дайте редакцию "Самарской газеты". Редакция? Говорит Кондоиди. Я разрешил вам сегодня напечатать фельетон Хламиды - там что-то такое о птицах... Так вот. Я дружески советую вам эту вещь не печатать... Всю, конечно... Дыра? Там у вас есть прекрасное стихотворение о соколе Максима, конечно, Горького. Я разрешил... Не влезает?.. Ну, тут я вам ничем не могу помочь.

* * *

Номер газеты пришлось переверстать. "Песнь о Соколе" была помещена в "исправленном виде".

Иегудиил Хламида не знал об этом. Еще до заката вдвоем с Катей Волжиной он уехал высоко вверх по Волге - выше Барбашиной поляны. Там они из прошлогоднего плывуна соорудили под скалистым обрывом огромный костер. Пламя вздымалось вверх столбом. Катя сидела на камне поодаль от огня, кутаясь в хламиду Пешкова. А он в белой рубахе, освещенный, как в театре, алыми отблесками костра, декламировал Кате стихи о горной фее и маленьком чабане.

Санька ликовал, когда узнал, помогая метранпажу верстать номер, что случай с вороной не печатается.

- Ты-то чему рад? - сердито спросил Саньку метранпаж.

- Да ведь как же: то сокол, а то ворона. Сокол-то, чай, лучше.