Образ врага

Глава 3

В номере было холодно. Алиса достала из шкафа запасное одеяло, накрыла Максимку. Он спал неспокойно, вертелся, несколько раз всхлипнул во сне. Он с младенчества остро чувствовал ее настроение. Малейший оттенок тревоги моментально передавался ему. Алиса могла сколько угодно хитрить, улыбаться, выдумывать отвлекающие игры, сочинять веселые и грустные сказки. Все было напрасно.

И сейчас он не мог уснуть до тех пор, пока она не объяснила ему подробно и внятно, почему вдруг ни с того ни с сего так запаниковала в этой дурацкой забегаловке.

— Понимаешь, в какой-то момент компания за соседним столиком показалась мне не то чтобы опасной, но неприятной, способной на агрессию. Согласись, они ведь и правда не внушали доверия, к тому же вокруг не было ни души. А совсем недавно я читала американский триллер, и там была похожая ситуация. Героиня случайно зашла в сомнительную закусочную выпить чашку кофе и съесть что-нибудь, а там как раз собрались уличные наркоторговцы. Девушка едва успела надкусить свой гамбургер, как ворвались люди в масках, с автоматами… Ты ведь знаешь, какое у меня бурное воображение. Я сразу представила нас с тобой на месте этой Элен Кроуфорд, и так ярко представила, что испугалась.

Она стала пересказывать роман Энтони Спейсона «Я не умею стрелять». Ребенок слушал затаив дыхание.

— Ты, мамочка, все-таки немножко чокнутая, — пробормотал он, засыпая. Эти дядьки в кафе были вполне мирные, просто грязные, и прикид у них бандитский. Расслабься, мы отдыхаем…

— У них — что?

— Прикид.

— Малыш, говори, пожалуйста, по-русски.

— Мам, я вообще-то ничего плохого в этом слове не вижу. У нас в классе все так говорят.

— У вас в классе некоторые матерятся через слово.

— Ладно, мамуль, не ворчи. Давай дальше, что там было с этой Элен, которая не успела съесть свой гамбургер?

Когда она дошла до середины, Максимка уже спал.

Номер находился на первом этаже. Вместо балкона был отдельный закуток, окруженный пальмами и невысоким кустарником и выходивший во внутренний двор отеля. Перед стеклянной дверью стоял пластиковый стол под тентом, два стула. Алиса накинула куртку и вышла покурить.

От ветра сухо шуршали пальмовые листья, тихонько плескалась вода в бассейне. Сквозь шторы соседнего номера пробивалась тонкая полоска света. Алиса не заметила, а скорее почувствовала, что рядом, у соседнего номера, в таком же закутке, за таким же пластиковым столом кто-то сидит.

— Мы с вами соседи, — произнес мужской голос по-английски, — вам, я вижу, тоже не спится.

Алиса повернула голову. В темноте белел высокий ворот свитера, блестели глаза и зубы. Американец улыбался.

— Меня зовут Деннис, как героя известного фильма «Один дома». Ваш сын наверняка смотрел этот фильм.

— Восемь раз, — неохотно отозвалась Алиса.

— У меня есть сухой джин. У вас случайно не найдется бутылочки тоника?

— К сожалению, нет.

— Жаль. Тогда хотя бы скажите, как вас зовут.

— Алиса.

— Как поживаете, Алиса?

Стандартное английское «Хау ду ю ду» предполагало такой же стандартный ответ.

— Спасибо, хорошо. — Она поднялась и шагнула к стеклянной двери. Спокойной ночи, Деннис.

— Подождите. Вы наверняка сейчас будете пить чай. Русские обожают пить чай ночами. Можно я составлю вам компанию?

Они разговаривали в темноте, почти не видя друг друга, но по интонации Алиса поняла, что лицо ее собеседника стало серьезным, даже напряженным.

— Нет, Деннис. Как-нибудь в другой раз. Спокойной ночи.

Она ушла в номер, закрыла стеклянную дверь, плотно задернула шторы.

Неофициальный новогодний фуршет в посольстве США в Москве, на улице Чайковского, был в самом разгаре. Сверкала огромная рождественская елка, по зеркальному паркету, как по замерзшему озеру, скользили дамы в вечерних туалетах, мужчины в смокингах.

В яркой надушенной толпе мелькали, как вспышки, лица знаменитостей, эстрадных и киношных звезд, политиков средней руки, которые больше светятся на телеэкране, чем в реальной политике. Был обычный для таких престижных мест набор безыменных «тусовщиков» мужского и женского пола. Странная порода людей, которые со всеми знакомы, везде примелькались, однако никто толком не знает, чем они занимаются, откуда взялись, куда исчезают потом и где достают деньги на столь неопределенно-легкомысленный образ жизни.

Были, конечно, и телевизионщики из программы светских новостей, были журналисты, бизнесмены, дипломаты.

Тихо, ненавязчиво играл классический джаз. Звон бокалов сливался с равномерным, спокойным гулом разговоров.

— Неужели вы не побоитесь вкладывать такие большие деньги в иракскую нефть? — спросила высокая пожилая американка Геннадия Ильича Подосинского, Если это не слухи, то я совершенно ничего не понимаю в пресловутой загадочной русской душе.

— Я слишком устал от праздников, чтобы говорить о делах, — улыбнулся Геннадий Ильич, — вы великолепно выглядите сегодня, Джуди. Надеюсь, я не получу по физиономии за сексуальные домогательства? — Он весело подмигнул и поцеловал даме руку.

Дама рассмеялась, щедро демонстрируя идеальный фарфоровый рот.

— Геннадий, я поняла ваш секрет. Вы — как это по-русски? — пройдоха. Плут. Вы мне напоминаете героя Николая Гоголя, того, который скупал мертвых батраков, чтобы сколотить на этом состояние. Вы делаете деньги из воздуха и умудряетесь всем вскружить голову, в том числе и мне, старой американской феминистке. Иракская нефть сейчас — это даже не воздух. Это пороховая бочка.

Официант, проходивший мимо, поскользнулся, выронил поднос. Несколько бокалов со звоном посыпалось на пол.

— Сорри, — пробормотал официант и стал поспешно собирать осколки, вытирать салфеткой лужу шампанского.

— Джуди, я делаю деньги на собственной живой энергии и на оптимизме, Подосинский быстрым движением пригладил прядки на лысине, — я — представитель крупного капитала. Акула капитализма, как говорили в советские времена. А капитал — это концентрированный энергетический потенциал нации. Потенциал нации не может не думать стратегически. Нефть — неотъемлемая часть стратегии. Слишком затянулся ближневосточный конфликт. Я верю в скорый и счастливый конец.

Он говорил, и к нему уже тянулись руки с диктофонами. Журналисты налетели, как мухи на мед. Щелкали фотовспышки, разворачивались в его сторону телекамеры. Геннадий Ильич, казалось, совершенно не замечал этого. Он обаятельно улыбался и непринужденно беседовал с американкой, словно никого вокруг не было.

— Эмбарго будет снято, нефть потечет рекой. А Чичиков, герой гениального Гоголя, плохо кончил. Так что не сравнивайте меня с ним, я хоть и оптимист, но человек суеверный.

— Это ты суеверный? — послышался рядом раскатистый бас. — Ты, Гена, прагматик, циник. С Новым годом, дорогой!

Толстяк двухметрового роста наклонился и троекратно расцеловался с маленьким Подосинским.

— Володя, здравствуй! Джуди, познакомьтесь, вот человек, рядом с которым я пигмей. Вот кто умеет делать деньги и кружить головы. Володя Мельник, мой друг, красавец мужчина.

— О, господин Мельник, концерн «Триумф», — улыбнулась американка, — много слышала о вас, очень рада познакомиться. Скажите, вы тоже собираетесь вкладывать деньги в иракскую нефть, как только будет снято эмбарго?

— Это что, новый анекдот? — хохотнул Мельник.

— Вот, Джуди, вы спрашивали, как рождаются русские анекдоты. Именно так, Подосинский легонько стукнул своим бокалом о бокал американки, — ваше здоровье, дорогая.

На следующее утро Джуди Мак-Мейнли, пресс-атташе посольства США, просматривала кипу русских газет и ярких тонких журналов, прихлебывая жидкий кофе без кофеина.

«Усилия генерального секретаря ООН увенчались успехом, однако аналитики утверждают, что успех опять будет временным. Мир на Ближнем Востоке не продлится долго…»

«Пока рано говорить о полном снятии эмбарго на нефть в этом регионе… Трудно поверить в искренность представителей крупных нефтяных корпораций, когда они ратуют за мир на Ближнем Востоке. Частичное снятие эмбарго уже привело к обвальному падению цен на нефть. Но наши магнаты не теряются, они успели разжалобить правительство и выбить колоссальные дотации и налоговые льготы. Они повысили цены на бензин. На самом деле себестоимость нефти знает только тот, кто рядом с вышкой…»