Распутный век

Поспешность, с которой Фукье уложил новую жену в постель, где до того его семь лет ублажала Доротея, была осуждена обитателями улицы Бурбон. Многие лицемерно полагали, что уж если прокурору не давал покоя его бурный темперамент, то он вполне мог бы еще несколько месяцев обходиться услугами девушек легкого поведения. Все знали, что после смерти жены Фу-кье-Тенвиль стал пить, посещать притоны и наслаждаться женщинами <Ж. А. Руссель: «Кроме страсти к игре, появились еще пристрастия к вину и плоти. Чтобы соединить их воедино, он посвятил себя женщинам». Из «Тайной истории революционного трибунала» (1815 г.).>.

Покончив с работой в бюро над скучными документами, прокурор отправлялся в гостеприимные дома пли злачные места. Иногда он заходил в дома для студентов, дома эти содержались дамами, дававшими восхищенным молодым птенцам уроки по тем предметам, которые не входили в курс Сорбонны.

Фукье-Тенвиль — должна же была когда-нибудь проявиться его одаренность в этой области — предавался эротическим излишествам, поражавшим даже самую опытную проститутку. Дома, которые он посещал, можно представить, читая подлинные описания злачных мест Парижа, сделанные его приятелем Рестнфом де ла Вертоном. Вот, например, что происходило у содержательницы заведения для студентов юридического и медицинского факультетов, расположенного на улице Карм:

«Там хозяйничали четыре женщины: бабушка, мать и две дочери. Бабуля еще ничего, поскольку из благородных. Мать, давно уже овдовевшая, хороша собой. Старшая дочь — очаровательное девятнадцатилетнее создание, младшая — душка четырнадцати-пятнадцати лет. Бабушке новые постояльцы доставались на первые две недели, таково было правило: первые две недели бабушка заправляла постель в вашем присутствии. Она так старалась, что возбуждала вас своей белой грудью, красивыми, оголенными до колен ногами, раскачивающимся необъятным задом…

Когда хозяйки замечали, что вы освоились, положение менялось, — теперь мать приходила убирать вашу комнату. Она оставалась на какое-то время, и то, как вы поведете себя с ней, решало вопрос о дочерях — сомнительным лицам приходилось довольствоваться бабулей. Тот, кто имел дело с матерью, мог дождаться очереди старшей дочери. Та являлась стелить постель счастливца в вызывающем дезабилье. Если ей по вкусу приходились чувства и манеры постояльца, она могла его осчастливить. Верхом заслуг и порядочности клиента считалось появление в комнате пятнадцатилетнего цветка. Избраннику говорили:

— Вы друг дома и поэтому заслужили красавицу, мы оставляем ее вам на один час <Рестиф де ла Бретона. Мсье Николя.>.

Эти дамы так успешно управлялись со своими делами, что иногда принимали особо важных гостей, и Фукье-Тенвиль был среди них. Он посещал и некоторые частные дома, где распутники весело проводили время. Короче, м-ль Генриэтта д'0кур вышла замуж за отменного развратника. Увы, она вскоре убедилась в этом. Через несколько дней после свадьбы Фукье-Тенвиль взялся за старое: «Покидая семейный очаг, он возвращался к гнусным оргиям». Солидное состояние, которое удалось ему подцепить, усилиями воздушных танцовщиц улетучилось за несколько месяцев. В 1785 году он оказался на краю пропасти. Пришлось заняться темными делишками, а прибыль шла на оплату благорасположения новых любовниц — с ними он «погружался в грязный, похотливый туман» <Дезессар говорит, что «он особенно любил танцовщиц, на которых, не задумываясь, тратил все свое состояние».>.

В конечном итоге позорно деградировавшему Фукье-Тенвилю пришлось продать свою прокурорскую должность. Он открыл частную контору, связался с сомнительными личностями, встреченными в притонах, и погряз в ужасающей нищете.

В 1789 году его, по выражению Роберта Нюэ, «полностью поглотил разврат». Давно уже он съехал из квартиры на улице Бурбон. Генриэтте, ставшей жертвой нездорового образа жизни супруга, пришлось жить в комнате, окна которой выходили на грязную улочку. Естественно, нищета озлобила бывшего прокурора Шателье и сделала его завистливым. Разоренный женщинами, он ненавидел мужчин. В возрасте, когда он мог бы уже быть преуспевающим буржуа, уважаемым магистром, Фукье-Тенвнль сделался неудачником, готовым на любые низости, чтобы выжить. Мужская необузданность сделала из него отверженного, опасного субъекта, только и дожидавшегося случая проявить себя.

Как раз в это время Людовик XVI созвал Генеральные штаты. Бывший прокурор понял, что настали благоприятные времена для темных делишек, и оживился. «Почувствовав приближение грязных событий, — пишет Фредерик Файо, — он словно заново родился: ничего не желая, во всем разочарованный в свои сорок шесть лет, он немедленно присоединился к самым рьяным демократам». Фукье-Тенвнль, мелкий пикардийский дворянин, в двадцатичетырехлетнем возрасте пославший королю льстивую, написанную стихами пьесу, стал революционером по причине безмерной любви к дамам…

КОНВЕНЦИОНИСТ ФРАНСУА ШАБРО СНАЧАЛА БЫЛ РАСПУТНЫМ МОНАХОМ

Он мог бы быть монахом в Сен-Бернардене.

В 1778 году в Руэре проживал двадцатидвухлетний капуцин, по имени отец Августин. Он часто ездил в город читать довольно странные проповеди. Взойдя на кафедру, он начинал:

— Дочери мои, Бог создал нас для любви. Полюбим друг друга! Любовь искупит все грехи. Без опасения идите к тому, кто вам нравится, и предавайтесь с ним удовольствию.

Небесные дары бесценны и требуют уважительного отношения. Избегайте лживых апостолов и бесчестных проповедников, которые говорят о добродетели. Эти лжецы способны лишь вселить сомнение в ваши души. Если Всевышний позволил вам найти в акте любви высочайшее наслаждение, вы не должны отказывать себе в этом удовольствии. Это ваш священный долг. Отказаться от вожделения — значит не принять небесный подарок, оскорбить Создателя, совершить грех. Дочери мои, не грешите больше. Вы слышите меня? Не грешите больше и целиком подчинитесь законам любви…

Благодаря своим проповедям отец Августин приобрел огромный успех у прихожанок. Они с восхищением внимали ему, наслаждались каждым его словом и принимали верные решения. Они выходили из церкви с глазами, пылающими как раскаленные угли… Приезд монаха в каждый город сопровождался всевозможными безумствами. Росли случаи адюльтера, а вирус измены поражал даже тех дам, добродетель которых долгое время считалась неоспоримой.

Подобное влияние отца Августина стало раздражать мужчин. И однажды, когда он приехал с проповедью в Вильфрании-ле-Авейрон, у ворот церкви его встретила группа разъяренных мужей с дубинками.

— Если вы надоумите наших жен только и делать, что с кем попало заниматься любовью, — заявили они ему, — мы вас так вздуем, что вы своих не узнаете!

На этот раз отец Августин долго говорил разочарованным женщинам о христианской добродетели…

Этот странный капуцин родился в Ля Тельер, близ Авейрона. В миру его звали Франсуа Шабо. Пройдя курс обучения в Тулузе, Каркассоне и Роде, он, как пишет один мемуарист, избрал путь проповедника «с единственной целью — участвовать в роскошных празднествах и откровенных оргиях у приходских кюре».

Отец Августин не довольствовался «плотскими удовольствиями», он к тому же любил выпить. Нередки были случаи, когда после праздника у какого-нибудь прихожанина певчие привозили его на тележке мертвецки пьяным. Однажды ночью он, к всеобщему удивлению, распевал чересчур вольные песни, даже церковный сторож понял не все слова. Пристрастие к гульбе привело к тому, что отец Августин стал следовать советам, которые сам давал с церковной кафедры.

В Вильфрании, куда он ненадолго приехал, он встретил очаровательную горничную, которая стала его капуцинкой. После этого, войдя во вкус, он увлекал в свою комнату всех женщин, которые приходили к нему на исповедь, и с таким пылом любил их, что вскоре об этом по вечерам заговорили во всех хижинах. Позднее, расставшись с церковью и сделавшись неистовым конвенционистом, он признается: «В жизни у меня были слабости, но я всегда уважал законы природы — вот чем я могу оправдать потухшее кипение моих страстей. Меня обвиняют в любви к женщинам, — да, да, я люблю их и скажу больше: горе тому, кто их не любит».