Их было четверо

– Я тот же вопрос задал отцу, – отозвался Тима. – И он мне всё объяснил. Понимаешь, в чём дело: виновата в этом серебряная дорога. Серебро для многих микроорганизмов сильнейший яд. Да, да… Серебро бактерицидно.

– В воде оно не растворяется, – прибавил Ван.

Сейчас в мире почвы, куда попали наши путешественники, познания Вана приобрели особую важность. Они помогали практически.

– Да, – продолжал Ван, – серебро в воде не растворяется, но даже ничтожное количество атомов серебра губительно для многих микроорганизмов…

– … о чём мы с вами, конечно, жалеть не будем! – весело подхватил Тима.

– Тогда нужно было сделать наши костюмы из серебра! – воскликнула Катя.

– Ты так полагаешь? – заметил Ван. – Что же тогда узнали бы учёные? Они пришли бы в почву в своих серебряных костюмах, убили бы все микроорганизмы. Что же тогда изучать? А ведь главное – наблюдать их в природной среде.

– Д-да… Пожалуй, ты прав. Я об этом не подумала.

Между тем путешественники подошли к каким-то густым зарослям. Пробраться сквозь них оказалось невозможным. Сплетение огромных стволов и белых исполинских полупрозрачных лиан не пускало их.

– Что за лес? – спросил Виктор.

– Я думаю, – соображал Ван, – это мицелий грибов. Да, да, конечно. Плесень. Вот смотрите…

Ван с силой ударил ножом по стволу и перерубил его. Из разреза потекла вязкая бесцветная жидкость; в ней плавали блестящие круглые кусочки.

– Ядра грибной клетки, – констатировал Ван. – Любопытно… В каждой клетке много ядер. Поэтому иногда говорят, что грибы неклеточного строения.

Путешественникам пришлось идти в обход. Им ещё и ещё раз преграждали путь заросли, но не такие густые; через них уже можно было, хоть и с трудом, пробиться, орудуя ножами, как топором.

Миновали заросли. Пошли дальше.

Лучи света фонарей натыкались на бесформенные глыбы, то буро-чёрные, то полупрозрачные, а порой и розоватые. Вот луч света наткнулся на песчинки, и они засияли тусклым, таинственным светом, идущим будто изнутри песчинки; они то меркли, то вспыхивали всеми цветами радуги. Тогда казалось, что вот-вот из тьмы подземелья появится сказочная царевна, заточённая злым чудовищем, и скажет своим «сказочным» голосом: «Идите за мной, о люди! Я выведу вас из этого мрака! Вы освободили меня от чар, и я отплачу вам за это добром!»

Но лучи света скользили уже по чёрной пористой массе, световая игра померкла, а с ней исчезли и таинственные видения. Темень охватывала путников плотно, она подступала близко; лучи света упирались в стену, и тогда путешественники осторожно искали путь в обход. Иной раз они нет-нет да посматривали вверх, не появится ли над головой ободряющее мерцание звёзд. Но там, нависая тяжёлыми массами, видны были только тёмные глыбы; они грозили обрушиться на головы маленьких странников, завалить проход, и Тима торопился поскорее увести друзей из узких щелей в более безопасное место.

Всё чаще встречались обитатели подземелья. Ван уверял, что они безвредны, но все четверо невольно вздрагивали, когда в полосе света вдруг появлялись какие-то движущиеся тени; или это казалось? Мурашки пробегали по спине, а рука невольно хваталась за рукоятку ножа.

Мелодичный перезвон радиомаяка становился таинственным… Казалось, будто кто-то невидимый прячется за чёрными скалами и позванивает в серебряные колокольчики.

Вдруг луч фонаря осветил вход в пещеру, и на пороге её все увидели какой-то прозрачный движущийся холмик. Ребята остановились.

– Амёба! – прошептал Ван. – Хищник…

Бесформенный холмик вытягивал своё прозрачное тело то в одну, то в другую сторону, переливался с места на место, как бы пытаясь уйти от приближающихся путников.

– Удирает от света, – предположил Ван, с интересом наблюдая за тем, как амёба смешно и странно двигалась.

– Безмозглая, а понимает, что надо от нас убегать, – заметил Виктор, тоже наблюдая амёбу. – Каким образом она это понимает?

– Да она ничего не понимает, – сказал Тима. – Действует, и всё тут. Так же, как в нашей крови блуждающие клетки набрасываются на микробов и защищают наш организм от них. Ты думаешь, они понимают, что делают? Всё это очень интересно. Мы с Ваном читали, как Мечников открыл своих фагоцитов. Однажды о «ввёл внутрь личинки морской звезды крупинки кармина. Личинка прозрачная, всё видно, что внутри делается. И вот представь, Катя! Мечников видит, что блуждающие клетки – он их ещё раньше обнаружил внутри морской звезды – набросились на кармин и сожрали его. Мечников назвал блуждающие клетки фагоцитами. И вот эти блуждающие клетки защищали морскую звезду от посторонних тел. Ты понимаешь? Они я нас защищают. Тебе случалось занозить руку, Катя?

– Конечно. Был нарыв на пальце.

– Ну вот, это тоже фагоциты, блуждающие клетки. Вокруг занозы образуется гной, а он и состоит главным образом из блуждающих белых кровяных телец. Фагоциты защищают наш организм от микробов. Они их убивают.

– И отлично делают… и отлично делают! – приговаривал Виктор. Он одновременно слушал Тиму и снимал удирающую от света амёбу.

Дорога привела путешественников к озеру. Вода в нём была неспокойной. Подойдя к самому краю, путники увидели, что озеро волнуется от множества живых существ, плескавшихся в нём, словно большие рыбы. Вот из воды высунулась чья-то усатая, как у моржа, морда. Морда пошевелила своими усами-жгутами и скрылась. Рядом всплеснулась и подпрыгнула над водой какая-то ни на что не похожая «рыба».

– Булавовидный вибрион, – узнавал Ван. – А это, мне кажется, спирилла. Да, Тима?

Тима подтвердил. Спирилла плыла, извиваясь всем телом, расталкивая прочую мелюзгу, наполняющую озеро.

– Смотри, Тима, чем не многоножка! – воскликнул Ван.

«Ноги» этого существа передвигались быстро-быстро. И Ван, пытавшийся было их пересчитать, безнадёжно махнул рукой.

– Нет, ты подумай, Тима, сколько раз я их видел под микроскопом, но тут совсем другое дело! – волновался Ван.

– Что ты так радуешься? – удивилась Катя. – Точно старых друзей повстречал.

– Старых знакомых, Катя, – рассеянно ответил Ван, поглощённый наблюдениями.

– Имейте в виду, ребята, – объявил Тима, – все эти существа населяют наш канал. Их там видимо-невидимо, этих микробов. В каждой капле воды.

– Никогда в жизни ни за что не выпью и глотка воды из канала, – сказала Катя содрогнувшись.

– Ага! А небось раньше смеялась, когда родители говорили: «Не пей сырой воды!»

– Смеялась. Хотя и видела на уроках под микроскопом каплю воды вот с этими самыми микробами. Правда, сразу же после урока я давала себе слово не пить, а потом забывала. Да и как убережёшься? Когда купаешься в реке, сколько воды наглотаешься!

Ребята долго стояли на берегу озера и следили за тем, что там происходит. Вот из многочисленных расщелин в скалах, из-под коричнево-чёрных глыб земли стали выползать какие-то длинные, похожие на змей, твари, вроде как бы с султанами на голове, вернее – на переднем конце длинного тела. Быстро извиваясь, они ползли по влажной земле и исчезали в озере. Путники в страхе отступали назад, боясь попасться им на дороге.

– Судя по извилистой форме, это спирохеты… – сказал задумчиво Ван. – А ты как думаешь, Тима?

– Наверное. Смотри-ка, что тут происходит!

Спирохеты устремились к остаткам гниющих растений, возле которых скопились гнилостные бактерии, санитары земли, разрушающие всё мёртвое. И когда спирохеты исчезли вдали, то оставили хорошо заметный след: множество убитых бактерий.

– Вот она, битва жизни! Ну и чехарда! Только и делают, что убивают друг друга, – заметил Виктор, вооружаясь киноаппаратом.

– Да, конечно, убивают друг друга, – сказал Ван. – Выделения спирохет убивают «санитаров земли», а самих спирохет уничтожают булавовидные бактерии – бактериофаги, и так далее. Зато и бактерии размножаются с огромной быстротой. За несколько суток одна бактерия может дать такое многочисленное потомство, что оно заполнило бы все водоёмы земного шара. Но этого не случается: быстро размножаясь, бактерии и гибнут в огромном количестве… Между прочим, – продолжал Ван, – надо отметить, что бактерии и сами себя уничтожают. Да, да… Почему скисает молоко? Потому, что молочнокислые бактерии выделяют молочную кислоту. Так? Но если её скопится много, то они сами от неё погибнут. Вот почему ещё бактерии не могут заполнить даже небольшой водоём – как бы быстро они ни делились, начнут погибать от своих же выделений. Между прочим, эти яды нестойкие, легко окисляются, разрушаются и тогда превращаются в полезные для бактерий вещества. И опять всё начинается сначала: бактерии живут, размножаются, подавляющее большинство гибнет от врагов и собственных ядовитых выделений. Уцелевшие снова размножаются…