Страница 64 из 73
Многочисленные наблюдения показывают, что доминирование одной из негативных перинатальных матриц создает у человека подход к жизни, который не только не приносит удовлетворения, но оказывается в более длительной перспективе разрушительным и саморазрушительным. Если психика находится под влиянием БПМ-II, недостаточно сильным, чтобы выразиться в проявленной психопатологии, человек оказывается в своей жизни пассивным, уступчивым, покорным. БПМIll в подобных условиях порождает так называемых "опьяненных трудом", людей, склонных к бессмысленной суете и "крысиным бегам".
Динамика БПМ-III принуждает к следованию линейной траектории, создает неослабевающее стремление к неким целям в будущем. Поскольку в психике человека доминируют воспоминания о болезненной ограниченности в родовом канале, он никогда не переживает настоящий момент и данные обстоятельства как полностью удовлетворительные. Мир и собственная жизнь всегда сосредоточены на том, чего не хватает, что не удовлетворяет, что неправильно, выказывая в то же время недостаток способности или полную неспособность ценить то, что есть, наслаждаться этим и извлекать из имеющегося максимум того, что можно извлечь. Важно подчеркнуть, что эта манера поведения действует независимо от внешних обстоятельств и не может быть изменена никакими достижениями. Человек чувствует неудовлетворенность тем, как он выглядит, своими способностями, достижениями, имуществом, известностью или властью — независимо от того, какова реальная ситуация, и часто это совершенно не соответствует мнению окружающих.
Как рождающийся младенец, переживающий болезненное сдавливание в родовом канале, человек, находящийся под влиянием БПМ-III, всегда борется за что-то иное, чем то, что он имеет в действительности. Он ожидает разрешения проблем и получения удовлетворения от каких-то достижений в будущем.
Цели, которые фантазия предлагает такому человеку в качестве несомненных источников будущего счастья, могут легко быть поняты как суррогаты психологического совершения биологического рождения, а также постнатального или прена тального удовлетворения и безопасности. Поскольку эти цели являются всего лишь психологическими подменами, достижение их не может принести и не приносит истинного удовлетворения. Стратегия, основанная на динамике БПМ-III, — это всегда стратегия проигрыша, независимо от того, достигаются ли цели, поскольку она основана на ложных предпосылках и не приводит к предполагаемым результатам.
Неудача в достижении специфической цели, от которой ожидалось удовлетворение, усиливает обманчивое представление, что счастье зависит от внешних факторов. В таком случае человек, как правило, предполагает, что если бы он достиг успеха, все было бы иначе. Когда же цель бывает достигнута, то это зачастую не приносит ожидавшегося психологического результата. Но и это обычно не приводит к пониманию того, что стратегия, связывающая счастье с успехом провалилась, что она была неправильно выбрана. Возникающая неудолетворенность приводит к возникновению новых планов или планов еще более грандиозных. Наиболее важная характеристика стратегии, чреватой поражением, состоит в том, что она отказывается ценить имеющееся и сосредотачивается на воображаемых проектах будущего.
В таком умонастроении другие люди воспринимаются как соперники, а природа — чем-то враждебным, чем-то, что нужно покорить и контролировать. Историческая первая ясная формулировка таких установок принадлежит Фрэнсису Бэкону, определившему основы стратегии нового эмпирического метода западной науки. 0 природе он говорил следующим образом: "Природу следует загнать собаками, вздернуть на дыбу, изнасиловать, ее нужно пытать, чтобы заставить выдать свои тайны ученым, ее нужно превратить в рабу, ограничить и управлять ею" (Васоn, 1870). Понадобилось несколько веков, чтобы понять, что такого рода идеи опасны и в конечном счете разрушительны и саморазрушительны. С развитием современной технологии они оказываются прекрасным рецептом самоубийства для планеты.
В общечеловеческом масштабе подобное умонастроение порождает философию и жизненную стратегию, основанную на силе, соперничестве и одностороннем контроле, восславляет линейный прогресс и неограниченный рост. Материальная выгода и увеличение национального дохода рассматриваются как основной критерий благосостояния и мера уровня жизни. Идеология, экономическая и политическая стратегия, вырастающие из такого умонастроения, приводят человека к серьезному конфликту с его собственной природой как живой системой и с фундаментальными законами Вселенной.
Поскольку все биологические организмы и системы критически зависят от поддержания оптимальных параметров, максимализация в преследовании определенных целей — это неестественная и опасная стратегия. Во Вселенной, природа которой циклична, такая стратегия требует необратимого линейного движения и неограниченного роста. В перспективе это означает полное истощение невосстановимых природных ресурсов, особенно ископаемых энергоносителей, накопление токсичных отходов, загрязняющих воздух, воду и почву — все жизненно важные условия поддержания жизни. Кроме того, этот подход к жизни утверждает соперничество и дарвиновское "выживание наиболее приспособленных" как естественные и здоровые принципы существования и неспособен к признанию необходимости синергии и кооперации.
Когда человек оказывается способным преодолеть доминирование негативных перинатальных матриц и восстановить в себе опыт позитивного симбиотического обмена с материнским организмом во время нахождения в утробе, ситуация радикально меняется. Опыт взаимодействия с матерью в пренатальном и раннем постнатальном периодах на уровне взрослого эквивалентен отношениям человека с человечеством и со всем миром, будучи прототипом последнего. Тип и качество перинатальной матрицы, оказывающей влияние на психику человека, в значительной мере определяет не только его внутренние субъективные переживания, но и его отношение к другим людям, к природе, к существованию в целом.
Когда человек в процессе глубинного самоисследования лереживает коренной сдвиг от негативной перинатальной матрицы к позитивной, у него значительно возрастает способность радоваться жизни и интерес к ней. Первоначальный опыт безмятежного пренатального существования и заботы, связанные с этими матрицами, находятся во взаимосвязи с чувством удовлетворения и вечности момента в настоящем. Когда эти переживания пронизывают опыт повседневной жизни, становится возможно получать интенсивное удовлетворение в каждый момент и в каждой обычной ситуации — от еды, простых человеческих контактов, работы, секса, искусства, музыки, прогулок на природе. Это в значительной степени уменьшает постоянное стремление к сложным целям и ложным надеждам. При таком умонастроении становится понятно, что мерой является качество собственного опыта, а не количество достижений или материальных благ.
Эти изменения сопровождаются спонтанным возникновением глубокого понимания экологии. Бэконианское отношение к природе ("Матери-природе"), описанное ранее, строится вокруг опасных и антагонистических переживаний младенца во время биологического рождения. Новые ценности и установки отображают симбиотический опыт плода во время пренатального существования и опыт младенца в симбиозе с матерью в начальном периоде жизни. Синергия, взаимное питание и взаимодополняемость автоматически сменяют установки на соперничество и эксплуатацию, характерные для старой системы ценностей. Представление о человеческом существовании как борьбе не на жизнь, а на смерть, за выживание в мире, руководимом законом джунглей, уступает место новому видению жизни как проявлению космического танца или божественной игры.
Значительно снижается уровень агрессивности; чувство связи и фундаментального единства с миром ведет к сексуальной, политической, национальной, культурной, расовой терпимости. В новом контексте различия перестают быть угрозой, превращаясь в интересные и желательные вариации единой космической сети. Это новое видение мира ведет к "добровольной простоте" (E 1giп, 1981), которая понимается как выражение глубокой мудрости. Становится также очевидным, что единственная надежда на политическое, социальное и экономическое разрешение нынешнего всемирного кризиса может исходить лишь из трансперсональной перспективы, преодолевающей безнадежную психологию "они против нас", порождающую лишь маятниковые сдвиги, состоящие в смене ролей угнетателей и угнетаемых.