Страница 61 из 72
Йабурек первым стал подниматься по трапу в боевую рубку, когда лодка стала уже быстро погружаться. Сразу за ним последовал Мюрб, но не успел он ступить на трап, как сверху на них обрушился поток воды. Этот каскад был так
Потом они с удивлением заметили, что поток воды из люка прекратился. Взглянув наверх, Мюрб и Йабурек глазам своим не поверили. Судьба подарила им шанс, слабый шанс на спасение, потому что давлением воды крепко прижало крышку люка…
Произошло ещё одно удивительное явление: от лёгкого удара о грунт снова ожило освещение в центральном посту и в носу лодки. Мюрб взглянул на глубиномеры. Один показывал 27 метров, другой только 20. Но указатель, которым пользовались для определения б’ольших глубин, показывал 60 метров. Какому же верить?
Выход с 60 метров был предприятием, чреватым серьёзными последствиями, даже при выходе с легководолазным аппаратом.
Мюрб быстро ушёл в офицерскую кают-компанию, потому что заряды в центральном посту могли взорваться в любой момент.
«Интересно, зачем я так делаю?» – спросил он себя.
Что это было – смелостью? Тот факт, что он с таким спокойствием и отрешённостью ждал взрыва?
Мюрб услышал, что его зовёт из боевой рубки Йабурек, обеспокоенный судьбой своего командира, и Мюрб подумал, что нельзя оставлять своего товарища одного в такой момент. Он быстро вернулся в центральный пост и поднялся в боевую рубку. После этого они задраили нижний люк боевой рубки, отделяющий её от центрального поста, чтобы защитить себя от взрыва. Наконец раздался резкий звук взрыва.
Они снова отдраили нижний люк. Вода быстро заполняла лодку, отчего происходило сжатие воздуха. Когда надавливало на уши, они зажимали нос и облегчали давление на барабанные перепонки.
Вода попала в аккумуляторные батареи, и они начали выделять ядовитый газ. В горле запершило, разговаривать они больше не могли, объяснялись только жестами.[45] Но теперь обоих охватила неукротимая жажда жизни. Был только один путь, каким они могли выбраться из боевой рубки.
Но для этого требовались крепкие нервы. Нужно было оставаться холодными и спокойными, такими же холодными, как эта вода, которая почти ласково плескалась вокруг них.
Йабурек первым ступил на трап и поднялся к верхнему люку. Он ухватился за рычаг кремальеры, кремальера поддалась, удалось повернуть её. Теперь стали ждать, чтобы выровнялось давление внутри лодки с забортным, чтобы отдраить люк.
Мюрб ждал в боевой рубке под ним.
Ему было хорошо слышно, как Йабурек толкнул и поднял крышку люка. Стало слышно, как пузыри воздуха вышли из лодки. После чего крышка захлопнулась. То же самое повторилось снова и снова. И потом всё затихло. Не вынесло ли Йабурека с воздухом на поверхность? Не защемило ли захлопнувшейся крышкой?
Затем Мюрбу вроде послышалось, как Йабурек выходит наружу. Мюрб задержал дыхание, выпрямился, толкнулся вверх и прошёл через люк. С быстротой скоростного лифта Мюрб вылетел на поверхность и потерял сознание. Он смутно ощущал какой-то туман, необыкновенную, приятную лёгкость и свободу. Смерть не такая уж и мрачная штука, в конце концов, если она приближается так ласково и осторожно…
Полностью придя в себя, Мюрб обнаружил, что рядом Йабурек, который поддерживает его. Их спас британский эсминец.
Никто не мог поверить, что они остались живыми, выйдя с глубины 60 метров без легководолазных аппаратов.
На борту эсминца умирал тяжело раненый офицер-торпедист и ещё один подводник. Мюрба и Йабурека срочно поместили в корабельный лазарет, и они оправились после ужасного испытания без каких бы то ни было последствий для организма.
Британцы похоронили двух умерших немецких моряков со всеми почестями. Их зашили в парусину, поверх положили флаг германского ВМФ, затем опустили с борта в море, при этом эсминец приспустил флаг.
Некоторое время командир корабля стоял у борта, приложив руку к фуражке, затем скомандовал:
– Флаг поднять!
Жизнь и смертельная борьба снова пошли своим чередом.
– Гидрофон принимает сигналы объектов со всех направлений, господин командир. Самый сильный сигнал – по левому борту впереди, – доложил оператор подводной лодки «U-763» командиру, лейтенанту Кордесу.
Кордес надел наушники, а оператор продолжал крутить настройку. Командир давал знак рукой: дальше… дальше… – стоп! Потом снял наушники и сказал:
– По-моему, конвой.
Явно различимы были глухие звуки грузовых судов и высокие тона эсминцев.
– Ладно, попытаем счастья! – с улыбкой сказал Кордес и взял курс на самый сильный звук.
Лодка впервые пользовалась шнорхелем.
Кордес поднялся в боевую рубку и прильнул к перископу.
– Выше… ниже… выше… По местам стоять к торпедной атаке! Все делать быстро!
Кордес выпустил пять торпед. После того как звуки взрывов затихли и оператор гидрофонов зафиксировал характерные звуки тонущих судов, Кордес на мгновение поднял перископ.
– Три грузовых судна и один эсминец, – сообщил он команде.
«U-763» ушла с перископной глубины.
– Ныряем на глубину! – приказал Кордес.
– Нравится мне это слово – «глубина», – пошутил механик. – У нас тут метров пятьдесят воды.
Но надо было куда-то подаваться. Все знали, что «Asdic», к счастью, даёт менее точное эхо, когда лодка находится у самого дна. И лодка пошла над скалами и песком.
Не ожидая приказаний из центрального поста, торпедисты тем временем перезарядили торпедные аппараты. На них были брюки и ботинки, и пот катил по голым спинам, будто они стояли под душем.
– Туда её, ребята! – подбадривал своих ворчащих товарищей Рудольф Визер, когда они единым усилием собрались загнать торпеду в открытый торпедный аппарат.
И тут раздалось динь… динь… «Asdic»! Близко. Но… Дальше мысли прервались, потому что начали с громовым грохотом взрываться глубинные бомбы. Работа приостановилась. Торпеда замерла в подвешенном состоянии перед отдраенной задней крышкой торпедного аппарата.
– Полная тишина! – приказал Кордес.
Как будто нужно было приказывать людям, которые сидели тише мыши.
Восемь часов падали глубинные бомбы – одни ближе, другие дальше, а иные совсем далеко.
Прошло двенадцать часов. И все бомбы, бомбы, бомбы.
Шестнадцать часов – бомбы… Двадцать четыре – бомбы… Тридцать часов… тридцать два… тридцать шесть. Полторы сутки!
Воздух в лодке стал совсем тяжёлым. Кордес приказал дать кислорода в отсеки. Но облегчение длилось недолго. Ещё кислород – и ещё короткая передышка. И снова руки и ноги, все тело наливаются тяжестью. Визер почувствовал, как на него наваливается усталость и приятная апатия. Звуки покашливаний, тяжёлого дыхания товарищей доносятся словно издали.
Кто-то заговорил… Вроде командир… О чём он?.. Что-то про то, чтобы не спать… Собраться с силами…
– Руди! Руди! Не спи! – Кто-то сильно потряс Визера за плечо. Потом опять. – Визер, проснись! Если ты заснёшь, то никогда не проснёшься.
Визер смущённо встряхнулся.
– Извините, господин командир.
– Извините! Это не только твоя жизнь, это жизни всех нас. А нам ещё надо дело делать.
Кордес и его офицеры ходили по лодке, проверяя, чтобы никто не спал. Доска, на которой отмечали взрывы глубинных бомб, была вся испещрена. Группами по пять. 100, 200, 250… 296! Двести девяносто шесть! Бомб больше чем за год… за два года… за все прошлое.
Механик не упускал из вида дифферент лодки. Электромоторы жужжали, работая на малом ходу. «U-763» ползла медленно, как краб по дну. Наконец-то она выскользнула из опасной зоны.
Благословенный мир воцарился на лодке и на поверхности моря над головой. Глубинные бомбы перестали падать. Кордес подвсплыл на перископную глубину, чтобы оглядеться вокруг.
– Как ночь перед Рождеством, друзья. Воздух чист, на земле мир, звезды сияют, как свечи на ёлке. Вырвались. Приготовиться к ходу под шнорхелем!
С первыми потоками свежего воздуха Визер снова занялся торпедами. Под шнорхелем стали подзаряжать и аккумуляторы. Теперь, когда всем нашлась работа, пройденные часы напряжения и опасности быстро забылись.
45
Как вы понимаете, оба находились в пузыре воздуха и не имели дыхательных аппаратов. силён, что отбросил их в отсек. Мюрб чувствовал, как быстро погружается лодка, и вполне чётко уловил тот момент, когда она коснулась грунта – без удара, довольно мягко.