Записки 'важняка'

Все произошло в считанные минуты. Неизвестный быстро скинул с себя одежду и бросился к ней в постель. В первое мгновение она попыталась сопротивляться. Но бандит схватил ее за горло и угрожающе произнес:

- Задушу!

Что было дальше, она помнила смутно, так как почти потеряла сознание. Насильник уже хотел сбежать, но тут появился Озеров. Все дальнейшее он уже знал. Это же она повторила и в милиции, и в районной прокуратуре, куда попало их дело.

Задержанный, оказавшись инженером одного из московских промышленных предприятий Гришиным Владимиром Сергеевичем, от дачи показаний отказывался. Но, после проведения очной ставки с потерпевшей, ее слова подтвердил и свою вину признал.

Он заявил, что его, очевидно, черт попутал. В тот памятный вечер он проходил мимо их дома и что-то попало ему в ботинок. Он, опершись спиной на стену дома, чтобы вытряхнуть камешек, увидел, как в открытом оконном стекле отразилась комната, где у стены на кровати лежала голая молодая симпатичная женщина. Другие окна в их квартире были темны, он понял, что дома больше никого не было.

Не отдавая себе отчета, он разыскал небольшую лестницу и через раскрытое окно проник незваным в комнату.

В суде подсудимый свою вину полностью признал и слово в слово повторил все то, что говорил на следствии. Озеров с женой дожидаться приговора не стали, ушли из здания суда.

Прошло свыше трех лет. Однажды меня вызвал прокурор Союза ССР - Роман Андреевич Руденко и протянул письмо:

- Занятное письмо от заключенного. Он утверждает, что готов раскрыть новые обстоятельства по своему делу.

Письмо оказалось от Гришина.

Через день я уже входил в лагерь. Пока я ждал осужденного, лагерный начальник успел рассказать мне, что Гришин дисциплинарных взысканий не имеет. Работает в цеху бригадиром, осужден на долгий срок за изнасилование.

Высокий, худощавый Гришин, с еле приметными ямочками в уголках рта и открытым взглядом карих глаз, безусловно располагал к себе. Представившись, я извлек его письмо и спросил:

- Ваше?

Он утвердительно кивнул.

Я продолжил:

- Мне поручено с ним разобраться. Готов внимательно вас выслушать. Вы написали, что имеете желание рассказать, что-то новое. Так? На предварительном следствии и в суде вы во всем признались. Какие же тут еще могут на этот счет возникнуть новые обстоятельства?

- В протоколах дела все отражено правильно. Да только я никакого преступления не совершал.

Меня эти его слова не удивили: многие осужденные собственную вину категорически отрицают. И мне показалось, что наш разговор будет бесплодным. Но я ошибся.

- Дашенька, - продолжал Гришин, - человек рисковый. Надо было ее выручать. Вот я и решился собой пожертвовать. Другого выхода не было.

- Вы имеете в виду жену генерала Озерова?

- Да, ее. Ведь она была моей любовницей!

- Побойтесь бога! - прервал его я. - Зачем вы ее черните? Вам это не поможет.

- Я сказал правду. А ваше право мне верить или нет, - произнес Гришин и продолжил: - Я был в нее влюблен еще со школьной скамьи. Строили планы: учиться в одном институте, пожениться. Да только судьба распорядилась иначе. На экзаменах она не набрала нужных баллов. А вскоре вдруг выскочила замуж за этого генерала и не по любви, а, скорее, в отместку за свою институтскую неудачу. Да только это не помешало нам встречаться. Я проживал в однокомнатной квартире со своими родителями и младшей сестрой. Нам только и осталось, что встречаться у них в квартире, когда Озеров либо уезжал в командировки, либо по пятницам, когда он приходил с работы очень поздно. Честно сказать, я всякий раз боялся, что нарвусь на большие неприятности. Самое удивительное, что Дашу это вроде как и не пугало.

- Ну а как прикажете тогда понимать все то, что вы с вашей возлюбленной придумали?

- Я уже сказал, - грустно проговорил Гришин,- надо было выручать ее. Она все это сама придумала.

- Чем объяснить, что, находясь в заключении уже свыше трех лет, вы только теперь решились все это сообщить?

- Здесь никакого секрета нет. Я бы отсидел весь срок и нашей тайны бы не выдал. К сожалению, суд определил наказание весьма строгое - 10 лет лишения свободы. Боюсь, что его не выдержу, да и родителей жалко.

Скажу откровенно: я проникся к нему полным доверием и мне стало его искренне жаль. Вот почему я решил, что обязательно получу разрешение возобновить следствие по его делу и довести его до логического конца, с отменой в отношении его приговора суда.

Подписывая свое официальное заявление в прокуратуру, Гришин попросил дать ему чистый лист бумаги и, старательно начертив что-то, протянул его мне:

- Это план их трехкомнатной квартиры. На нем я указал расположение комнат и кухни, а также где и какая стояла мебель... Кроме того, я указал, где Озеров спал и работал за письменным столом, где были книжные полки и где находился бар со спиртным. Разве не ясно, что все это мне могло быть известно лишь при условии, если я там неоднократно бывал?

На этом мы и расстались. Я все доложил Руденко и получил его согласие на возобновление следствия.

Все, что касалось школы и института я без особого труда выяснил, и это полностью подтвердило слова Гришина. Дошла очередь и до Дарьи Озеровой.

Она пришла в прокуратуру вовремя. Это была красивая молодая особа, элегантно одетая, чуть слышный аромат легких духов окружал ее этаким облаком. Она держалась уверенно и независимо.

- Вы от следствия ничего не скрыли? - начал я.

- Я человек достаточно грамотный и знаю, что в присутственном месте необходимо говорить правду, и только одну правду.

- Тогда объясните, с какой целью вы наговорили бог знает что на Гришина?

- Это он сказал вам сам?

- Да.

- Вы его видели?

- Видел.

Ее лицо сразу осунулось, побледнело, и из широко открытых глаз брызнули слезы.

Несколько минут рыдания сотрясали все ее тело. Потом, все еще глотая слезы она твердым голосом заявила:

- Во всем, что с нами случилось, виновата я. Ведь мне ничего другого не оставалось, как врать и врать. Ведь в противном случае муж бы меня убил. О следствии и суде я не подумала. Мне казалось, что все обойдется и его отпустят. Все вышло иначе...

В общем, она рассказала все, как было. Закончив исповедь, она обратилась ко мне:

- Где Володя, что с ним? Что нам делать? Помогите.

Я понял, что она любит Гришина, поспешил ее успокоить:

- Не волнуйтесь, у него все образуется.

Все ее новые показания я записал в протокол, который она обреченно подписала.

- Меня посадят?

- Вам ничего не будет, а Гришина освободят.

Ее глаза радостно вспыхнули. Больше я ее задерживать не стал, и она ушла счастливой походкой человека, сбросившего с себя тяжелый груз, унося запах своих легких духов. Больше мы с ней не встречались.

Я оперативно подготовил протест прокурора Союза в Верховный суд на отмену уже состоявшегося приговора народного суда по делу Гришина за отсутствием в его действиях состава преступления. Этот протест Руденко охотно подписал и очень скоро состо ялось решение. Гришин обрел свободу.

А спустя еще неделю в приемную прокуратуры Союза зашел и он сам, в новом костюме, с модным галстуком, гладко выбритый и посвежевший. И пришел он с единственной целью - меня отблагодарить. Не скрою, я был этим тронут.

- Ну а как обстоят ваши взаимоотношения с Дарьей?

- Она с мужем расходится. Мы решили жить вместе.

Такая вот вышла история. Во всяком случае я искренне хотел, чтобы у них все было хорошо.

Насильник-убийца

Рано утром 13 июля 1990 года в Москве, недалеко от станционной платформы загородной электрички, проходящей уже в районе города, был обнаружен в кустарнике труп гражданки Малеевой, 35лет, изнасилованной и убитой ударами ножа в сердце. Ее личность была установлена по документам, находившимся в ее сумочке, подобранной недалеко от трупа и, видимо, отброшенной во время борьбы с насильником.