Ночь быстрой луны

- Нам, к сожалению, не удалось установить причину весьма странной и необычной комы Гусева, если можно так выразиться в данном случае. Мы столкнулись с совершенно новым и необъяснимым явлением. Ни в практике, ни в литературе мы не встречались ни с чем подобным. Это явление не столько медицинского, сколько биофизического и биохимического порядка.

- В смысле? Уточните, - насторожился Ганцевич.

- Здесь ближе, пожалуй, истории о йогах, ясновидящих и тому подобное. Это первое, что приходит в голову после знакомства с документами. Вместе с тем я считаю необходимым провести обследование Гусева в Москве, в центральном госпитале ФСБ. Хотя мы и провели все необходимые исследования, но... Уровень специалистов в Москве повыше и, вполне возможно, что они увидят то, чего не увидели мы.

- Но, если вы провели все исследования, зачем везти Гусева лично можно послать пакет документов?! - возразил Ганцевич.

- Может понадобиться что-то ещё - это будет ясно на месте, - пожал плечами начмед.

- Пока подготовьте пакет документов для отправки в Москву, а там посмотрим. Сегодня после обеда Гусева необходимо выписать.

- Но.., - попытался возразить начмед.

- Вы всё же не успели провести какие-то исследования?

- Нет - успели...

- Тогда - выписать. При выписке сообщить, что не подтвердились опасения обнаружить... Придумайте что-то в этом роде - не мне вас учить. То же самое отразите в сопроводительных документах. Ещё раз предупреждаю вас о значительной степени секретности обсуждаемой здесь информации. Запрещаю обсуждение состояния здоровья Гусева с любыми непосвящёнными лицами. Вопросы есть? Все свободны! - Ганцевич поднялся, давая понять, что разговор закончен.

- А вы, Артём Фёдорович, задержитесь! - попросил Ганцевич Вишневецкого.

Когда они остались одни, Ганцевич, пристально глядя Вишневецкому в глаза, пояснил:

- Постоянно следите за Гусевым, но пока без лишнего шума. Об этом знаете только вы и Мухин. Мне не нравятся так называемые "случайные совпадения", особенно когда их становится слишком много. Взрывы у вас в УКГБ, автокатастрофа, болезнь Гусева... Я думаю, что между всем этим есть какая-то связь. Я чувствую чьё-то едва уловимое присутствие. Ваше мнение?

- Я с вами согласен, - кивнул Вишневецкий. - Все эти происшествия как-то связаны друг с другом. Возможно, здесь не обошлось без постороннего влияния.

- Все материалы о расследовании взрыва в здании УКГБ и автокатастрофы передавать мне сразу же лично.

- Понял. Разрешите идти?

- Идите, - разрешил Ганцевич. - Заберите Гусева с собой.

Вячеслава выписали после обеда. Ещё утром Гусев нигде не мог отыскать Девяткина, а после обеда, когда Вячеслав уже решил, что проведёт католическое рождество в госпитале, Девяткин объявился сам и сообщил, что Гусева выписывают.

- Ну и к какому выводу вы всё же пришли? - поинтересовался на прощание Гусев.

- Единого мнения нет. Все анализы и результаты обследований - хоть в космос лети! Возможно, сказалось общее переутомление организма - что-то вроде крепкого сна. Это, хотя и очень редко, но бывает. Так называемый "краткий летаргический сон". Если откровенно, то я с таким случаем ещё не сталкивался, - охотно пояснил Девяткин и улыбнулся.

Гусеву это не понравилось. Он по собственному опыту знал, что чаще всего улыбка является признаком неискренности:

- У меня не будет проблем с работой?

- Думаю, что нет. По крайней мере, результаты обследований не дают никаких оснований для подобных опасений. Да, едва не забыл - внизу вас ожидает ваш руководитель. Он заехал проведать вас, а я ему сказал, что выписываю вас, вот он и попросил передать, что возьмёт вас с собой в Витебск на машине.

"Неужели Мухин заехал?! - насторожился Гусев. - Что-то здесь не то".

Попрощавшись с соседями по палате, Гусев спустился вниз и надел свой костюм, привезённый Романенко взамен разрезанного. Поверх Вячеслав набросил кожаную куртку на меху - ту самую, в которой он пришёл на день рождения к Сосновскому. Выйдя в холл, Вячеслав сразу же увидел Вишневецкого. Тот стоял спиной, но не узнать его было просто невозможно. Гусев подошёл ближе и поздоровался:

- Здравствуйте, Артём Фёдорович.

Вишневецкий обернулся и, протянув руку, без особых эмоций заметил:

- Выздоровел? Хорошо. Я тебя в Витебск подброшу, раз по пути. На службу тоже пора - Романенко с Сосновским без тебя с Калиной и Барловским замучались уже. Так что сразу и приступишь к работе.

- Прямо сегодня?

- Зачем сегодня - после праздников. Ну - готов? - нетерпеливо спросил Вишневецкий.

- Готов, - кивнул Гусев.

- Тогда поехали, чего зря время терять! - сказал Вишневецкий и, не оглядываясь, пошёл к выходу.

"Вишневецкий не в духе, но это даже к лучшему, что он не стал изображать радость. Да и с Калиной и Барловским не всё так просто. Значит, я преувеличил интерес к собственной персоне. У страха глаза велики! Ну да ладно - всё пока не так уж и плохо, но надо быть осторожнее", - решил Гусев, направившись вслед за Вишневецким.

В Витебск приехали около десяти вечера. Вишневецкий большую часть дороги дремал и лишь перед самым Витебском, окончательно проснувшись, расспрашивал Гусева про госпиталь, но делал это больше для поддержания разговора, а не потому, что это было ему действительно интересно. Гусев рассказал пару забавных случаев, и они попрощались у самого дома Вячеслава, куда его отвёз Вишневецкий.

Впрочем, Вячеслав и не ждал от шефа излишней разговорчивости и был даже рад, что тот не тревожил его большую часть поездки, дав возможность побыть наедине со своими мыслями.

Поднявшись к себе, Гусев открыл дверь и вошёл внутрь. Раздевшись, Вячеслав зажёг в зале свет, опустился на диван и оглядел своё холостяцкое жилище. Везде лежал слой пыли. Не "многовековой", но вполне заметной, будто бы Вячеслава не было дома пару месяцев. "Может быть, время и в самом деле течёт своим чередом?" - грустно улыбнулся Гусев и, поднявшись, подошёл к "стенке" и провёл по полировке выступающих снизу ящиков пальцем, оставляя на слое пыли чёткие, блестящие следы-борозды. Взглянув на своё отражение в зеркале, отсвечивающем за посудой, Гусев вздрогнул - ему показалось, что оттуда выглядывает лицо старика. Вячеслав вспомнил, что читал о чём-то подобном в каком-то фантастическом романе и, выбежав из зала в прихожую, судорожно подскочил к стоящему там большому трюмо. У него тут же отлегло от сердца - из-за зеркала на него испуганно взирал хмурый, небритый, хорошо знакомый субъект. Через мгновение субъект расплылся в улыбке, и Гусев вернулся в зал. "Так и сдвинуться можно!" - подумал Вячеслав и, на всякий случай, вновь подошёл к "стенке". Отражение за посудой было самым обычным. Подмигнув субъекту за посудой и одновременно получив приветственное подмигивание от него, Гусев вернулся на диван. Вячеслав хотел посмотреть телевизор, но раздумал и вновь обвёл комнату взглядом. Неожиданно ему стало страшно одиноко и неуютно. На мгновение Вячеславу даже показалось, что он остался в полном одиночестве посреди бескрайней и огромной вселенной, но затем он устыдился своей минутной слабости. "Едва не начал ныть - один, позабыт, позаброшен... Да радоваться надо, что позабыт, и можно хоть Рождество провести спокойно. Как запряжёт Вишневецкий с утра во вторник на работе, так мало не покажется!" - обругал себя Гусев, но и эти аргументы не возымели должного действия.

Впереди было целых три дня. Ещё утром Вячеслав переживал, что их, вероятно, придётся провести в госпитале, а теперь, неожиданно оказавшись дома, не знал, как их использовать. Отоспался Гусев ещё в госпитале, так что нужно было выработать какой-нибудь другой план. Не долго думая, Вячеслав начал обзванивать друзей. Во-первых, чтобы срочно сообщить, что он уже дома, а во-вторых, как раз таким способом можно было распланировать неожиданно подвернувшиеся выходные.

Романенко не было дома - его тёща сообщила, что он вместе с женой уехал к своим родителям в Городок, небольшой райцентр рядом с Витебском. У Сосновских телефон вообще не отвечал - то ли и они уехали, то ли просто отключили аппарат, чтобы поздние звонки не будили их Серёжу - трёхлетнего упитанного карапуза. Давнего друга-одноклассника Иванова тоже не было дома и вновь откуда-то стало медленно выползать чувство заброшенности и одиночества, постепенно заполняющее всё окружающее пространство. Гусеву неожиданно во что бы то ни стало захотелось, чтобы хоть кто-то обрадовался его существованию, чтобы хоть кто-то узнал, что он вернулся домой из госпиталя. Родители жили в Бресте, и у них не было телефона, многочисленным приятелям звонить было уже неудобно, потому что часовая стрелка показывала одиннадцать, о бывшей жене вспоминать вообще не хотелось и тут... тут Гусев неожиданно вспомнил о том, что существует молодая и красивая учительница Галя - подруга Тани Сосновской. Ей было двадцать три, а Гусеву тридцать, но его совершенно не смущала разница в возрасте. Вячеслав видел Галю всего несколько раз и, нельзя сказать, чтобы она ему очень уж понравилась, но сейчас ему захотелось услышать её голос. Отыскав свою записную книжку, Гусев набрал номер. На том конце провода послышались длинные, безнадёжные, раздражающие гудки. "Ну вот, я так и знал - станет молодая девушка сидеть вечером дома. Да и родители её уже, наверное, спят!" - с досадой подумал Гусев, но набрал номер вновь. Ответа не было. Вячеслав беспрерывно набирал раз пять или шесть, но безрезультатно и, наконец, когда он уже клал трубку, ему показалось, что в самый последний момент кто-то сказал "Алло?!". "Наверное, разбудил родителей!" - решил Гусев и, несмотря на желание перезвонить ещё раз, отодвинул телефон в сторону, решив, что будет выглядеть круглым дураком, неизвестно для чего трезвонившим на ночь глядя пять минут подряд.